Зашла я тут в нашу аптеку, встала в очередь. Передо мной женщина с палочкой. Пожилая, с виду хорошо за семьдесят. Стоять тяжело, опирается на прилавок.
— Посоветуйте, — говорит аптекарю, — свечи от геморроя. Такие, чтоб быстро помогли.
— От геморроя? Ну уж нет, — отвечает аптекарь. — Идите к хирургу, пусть он вам выпишет свечи. А я советовать ничего не буду, потому что у вас такой возраст. В вашем возрасте свечи могут нанести большой вред.
Но она не уходит, эта женщина. Я, говорит, плохо хожу. Мне до поликлиники трудно дойти. И к хирургу там такая очередь, что не выстоять. Помогите. Пожалуйста. Свечи нужны. Самые легкие, чтоб хоть как-то боль снять.
— К следователю тоже большая очередь, — с размаху бьет аптекарь. — Я вам свечи продам, вы помрете от них, а мне потом на допросы ходить?
В этом духе они беседовали минут десять. Аптекарь разговаривал так, будто перед ним стояло с палочкой последнее говно, а не измученный болями человек. А «говно» привычно сносило оскорбления и продолжало просить о помощи. Интеллигентная, сдержанная женщина — она не устраивала истерику и не жаловалась. Но ясно было, что ее допекло, и она поплелась в холод в аптеку, уповая на нее как на последнюю надежду, и не могла теперь поверить, что напрасно. Не будет ей облегчения.
Из аптеки она так и ушла ни с чем, с полными слез глазами, с трудом переставляя ноги. Понятно, не в поликлинику. Я знаю нашу поликлинику. Чтобы попасть там к хирургу, надо прийти в шесть утра, два часа мерзнуть на улице, потом с боем записаться на прием через неделю, снова прийти, отсидеть еще два часа в очереди и в итоге увидеть чудо-лекаря, который не может уделить тебе больше пятнадцати минут, потому что «у него запись».
Короче, нет смысла туда идти, если нужно срочно унять боль. Не снимешь. Только хуже станет.
А вообще это не бог весть какая хворь — геморрой. По крайней мере, известно, как эту штуку лечить. Когда люди страдают от того, что не лечится, — это трагедия. Но когда они вынуждены мучиться от боли, которую можно унять за пару дней, — это идиотизм. Идиотизм и жестокость системы медицинского обслуживания. Идиотизм и жестокость государства, имеющего такую систему.
Женщина с геморроем, которую мне жалко до боли сердечной, — маленький пример этого идиотизма, порожденного скотским отношением власти к людям. Можно привести десятки других примеров. Они есть у всех. Разница только в том, что кто-то видит связь между своим геморроем и государственными правителями, а кто-то не видит. Хотя она очевидная, эта связь.
Двенадцать лет у нас правит страной один человек. Медицина, которую мы имеем, — результат его правления. За двенадцать лет ее можно было отстроить по-человечески. Заоблачные цены на нефть давали такую возможность. Но он не считал эту задачу приоритетной. Поэтому сейчас у нас такой вот маразм: чтобы сходить к врачу и узнать название нужного лекарства, больному человеку нужно сначала выздороветь и запастись терпением.
Я знаю, это обывательский подход — ставить свой геморрой выше великих государственных свершений типа завоевания Южной Осетии и олимпийской стройки. Но я и есть обыватель. И я думаю, что нет и не будет ничего великого в государстве, где люди не могут получить элементарной медицинской помощи, а принципиальные аптекари разговаривают с ними как с последним говном.
Этот аптекарь, кстати, вполне еще молодой мужчина. Не знаю, кто он, провизор или фармацевт, но в любом случае дай ему бог дожить до ста лет без геморроя и прочих болезней. Дожить и понять, что старики — тоже люди. И им тоже бывает больно. Не только от болезней, но и от жестокости.
