— ...Почему «понаехали-то», почему вообще ваша семья перебралась сюда из родного Ульяновска?
— Ради младшего Данилы, — объясняет Светлана Николаевна. — У сына детский церебральный паралич. В Туле же есть специальный реабилитационный центр для таких детей. Мы три раза ездили туда из Ульяновска на операции. Страшно неудобно и страшно дорого...
И уставшая женщина объясняет, почему дорого. Поездом везти невозможно: ребенок должен был все время лежать, его надо обязательно держать на руках. Светлана нанимала «Газель» — от дома в Ульяновске до больницы в Туле, а потом обратно — 30 тысяч рублей... Гостиница — 1200 рублей в сутки. Таких суток — минимум двое-трое. Но платить приходится не только за себя, но еще и за водителя. За его питание, в том числе. Бензин тоже за семейный счет.
И сложные операции мать сама оплачивала:
— Мне объяснили, что «на высокотехнологичные хирургические вмешательства квоты не выдаются», — объясняет собеседница...
— Но почему тогда не выбрали для переселения саму Тулу?
— У Дани еще и врожденная глаукома. И чаще, чем в Тулу, приходится ездить в столицу — в центр глазной хирургии Федорова. Поэтому искали место поближе к Москве.
Ради этого мать и бабушка Валентина Павловна продали свои квартиры в Ульяновске. Цены на квадратные метры в провинции копеечные. Одна квартира полностью ушла на покупку участка: чеховские семь соток обошлись в 800 тысяч рублей. Вторая — на строительство небольшого двухэтажного дома, в который переехали в прошлом году мама, бабушка, Данила и Денис. Не хоромы получились. Домишко размером в «советские» шесть на шесть. На первом этаже кухонька и комната, и на втором — еще одна комната. Вот, собственно, и все, не считая крошечной прихожей и печного отопления. И безотцовщины...
Эти бытовые подробности привожу для тех местных граждан, соседей Аринченковых, которые на выезде закрыли для этой и без того многим обделенной семьи дорогу из поселка на замок. Да и вряд ли история маленького мальчика с ДЦП их разжалобит. Как и то, что больниц, которые лечат эту болезнь, раз-два и обчелся. И что когда Светлана рожала своего младшенького, кроме него на свет появились еще три младенца с ДЦП — такое вот оказалось «лечебно-акушерское заведение». И что попасть в специализированную клинику в своем Ульяновске Данилка не смог.
— Очередь была на целый год, — вспоминает Светлана. — А здесь сын стал ходить, видеть... Без очков уже читает. А был совсем слепой. Он у меня умный и ловкий.
Первого сентября мама отвезла Даньку на занятия в чеховскую школу № 1. Чудом проскочили в кем-то открытые ворота. Второго сентября на занятия не попали. На воротах висел огромный замок. На неоднократные просьбы дать ключ ответ один: «Мы эту дорогу (щебенчато-гравийную) отсыпали, скидывались. Извольте внести свою лепту. Конкретно — 112 тысяч рублей».
Таких денег у семьи, естественно, нет. Поэтому живут они в соседской блокаде, каждый раз рассчитывая на случай, на удачу. Старший Денис, когда очень надо, караулит у ворот. Если кто-то заезжает, сразу по сотовому телефонирует маме. Та бросается к старенькой машине с Данилкой, одетым заранее, — и вперед, пока снова цепь не накинули. А выезжать надо часто. Ради больного малыша — иногда несколько раз в месяц. То в Тулу, то в Москву, то в санаторий под Чеховом, где есть детский восстановительный центр «Аистенок». Автобус отпадает: ребенок до остановки не доковыляет — далеко.
— И в автобус я его не подниму: сын слишком тяжелый, а мне нельзя тяжести поднимать...
Про школу пришлось забыть. Договорились: к ним домой каждый день приезжает учительница. Но лучше было бы для Дани, если бы он занимался со всеми и как все. За продуктами Аринченковы-старшие ездят в город на автобусе. Мать или бабушка с сумками наперевес.
...А между тем сама дорога по своему статусу — общего пользования. Такую справку предоставили женщине в администрации местного поселения Стремиловское, куда она пожаловалась на свое житье-бытье. То есть запрещать по ней ездить кому бы то ни было — нельзя. Дорога не принадлежит СНТ им. Н.К.Крупской, никому конкретно. Она — для всех. Без исключения. Правда, это чисто юридический аспект.
Но есть еще нравственный. Откуда у жителей поселка такая злоба и жестокость — не только по отношению к двум женщинам, пытающимся в сложнейших жизненных обстоятельствах не упасть духом и выжить, но и к детям, один из которых калека, — они-то в чем виноваты? Кто в этой истории на самом деле серьезно болен?
— А что если попросить у кого-нибудь ключ и сделать дубликат? —спрашиваю на прощание у Светланы.
— Исключается. Всех предупредили: в этом случае, говорят, закроют дорогу и для «предателя»...
Чеховский район.
