Госдума приняла в третьем чтении Закон об основах здоровья. Он стал замыкающим звеном в цепи хитроумных реформ — до него были приняты поправки в закон об автономных учреждениях и в закон об обязательном медицинском страховании. Их цель проста и цинична — перевести долгосрочные обязательства государства перед гражданами в краткосрочные и дать правительству право сокращать расходы на наше здоровье, если потребуется.
С высоких трибун то и дело приходится слышать, что, мол, здравоохранение остается приоритетом для государства. А осмелевший после отставки бывший министр финансов Кудрин в начале октября огорошил, сообщив, что рассорился с президентом из-за того, что хотел бюджетные миллиарды направить не на военные нужды, а на здоровье граждан. Но ему не разрешали. Так вот, товарищи чиновники, нынешние и бывшие, сочиняете вы на голубом глазу. В вашей системе ценностей наши здоровье и жизнь гроша ломаного никогда не стоили.
Никакой системности в государственном подходе к здравоохранению нет. Иначе бы не принимали закон об охране здоровья раньше концепции развития отрасли, ломая через колено все медицинское сообщество. Усугубляет системный кризис хроническое недофинансирование. В 2010 году на здравоохранение потратили «позорные», как назвал их врач Л.М.Рошаль, 3,9% ВВП (Всемирная организация здравоохранения рекомендует минимум 5% ВВП). Но в планах бюджетных расходов до 2014 года (которые, кстати, еще при Кудрине составлялись) предусмотрено не повышение, а снижение затрат на здравоохранение — с 4,2% до 3,3% бюджета 2014 года.
Тем временем Россия переживает беспрецедентную демографическую катастрофу, а состояние здоровья нации катастрофически ухудшается. Россиян — всего 141 млн человек. Мы не только живем мало — на 11 лет меньше, чем в Европе, но и живем плохо. Средняя продолжительность здоровой жизни для российских мужчин составляет всего 55 лет (общая средняя продолжительность — 64 года). Свыше 2 млн. человек официально зарегистрированы с диагнозом алкоголизм; вместе со скрытыми алкоголиками это количество может достигать 10 млн. человек. Наркоманов, по экспертным оценкам, — от 5 млн. человек и выше. Первичная заболеваемость социально значимыми болезнями в
За счет увеличения трат на здравоохранение можно быстро решить две важнейшие проблемы — во-первых, технически оснастить и материально обеспечить лечебные учреждения и, во-вторых, довести уровень зарплат в секторе до среднего по стране. Больниц и поликлиник у нас больше, чем в Европе. Вот только 46% больниц требуют капремонта, а 70% техники и оборудования изношено, морально устарело и подлежит замене. Что касается тарифов на услуги здравоохранения, закладываемые Минздравом, то они мало того что в
Удивительно другое — средства на здравоохранение выделяются в абсолютных цифрах немалые. Кто-нибудь их почувствовал? Очереди к врачам и на анализы уменьшились? Зарплаты врачей выросли? Лекарства стали бесплатными? Очевидно, что систему, в которой миллиарды тратятся без повышения качества, прозрачной назвать сложно. Существующая модель здравоохранения громоздка и запутана. По этой причине она является идеальной средой для злоупотреблений и коррупции.
Во всех странах мира расходы на здравоохранение складываются из общественных и личных источников. И у нас ведь на деле то же самое: 42% жителей России платят за лечение, четверть — неофициально, в карман врачу, остальные — через кассу. За лекарства платят практически все. Почему так происходит? Да потому, что т.н. система медицинского страхования на деле не работает.
Наша медицина — страховая только на словах. По замыслу, в фонды ОМС платят все, а лечатся на эти деньги те, кто заболел. Вот только мало кто из граждан знает, сколько он отчисляет от зарплаты на здравоохранение. Еще меньше людей знают о том, что входит в страховку — иными словами, какие услуги бесплатны, а за какие необходимо доплачивать. Лишь в этом году в ОМС отменили «крепостное право», привязывавшее нас к одной больнице, врачу, страховой компании.
Наша система к страхованию отношения не имеет. Однако государство упрямо называет ОМС страхованием и собирается перевести все здравоохранение на одноканальное финансирование — через ОМС. Прямое бюджетное финансирование предполагает куда более жесткие гарантии медицинской помощи для граждан. Именно поэтому, избавляясь от своих обязательств перед нами, в новом законе об ОМС государство с 2015 года переводит высокотехнологичную помощь в систему ОМС. В условиях дефицита фондов, неадекватности тарифов, отсутствия стандартов помощи количество квот уменьшится, а их финансирование будет осуществляться с перебоями. Это означает, что скоро нас ожидает ухудшение качества здравоохранения и ограничение его доступности.
Что же делать? Ответ прост: надо закрепить за человеком право выбирать врача, поликлинику, больницу — и не раз в год, а в любой момент времени. А государство, в свою очередь, должно оплачивать медицинскую помощь именно для этого человека. Здесь снова возвращаемся к вопросу тарифов — они должны быть честные и адекватные.
Частная медицина могла бы стать тем авангардом, который в рамках реальной конкуренции вывел бы российское здравоохранение из стагнации. Однако сегодня она находится в положении нелюбимой падчерицы, на пути которой возводятся мыслимые и немыслимые препятствия. Заниженные тарифы на услуги ОМС делают непривлекательным участие частников в системе. Отсюда привычное хамство в больницах и роддомах, невнимание к пациентам, бесконечные очереди — пациенту ведь некуда деваться!
Это — с одной стороны. С другой — бесплатные услуги в бюджетных учреждениях шаг за шагом вытесняются платными. А с принятием закона об охране здоровья этот процесс примет неконтролируемый характер. Ведь отныне программа государственных гарантий оказания бесплатной медицинской помощи устанавливается сроком... на три года. Это значит, что когда цены на нефть упадут и бюджет опустеет, нам придется попрощаться с бесплатной медициной до восстановления мировой конъюнктуры.
Развитие частного сектора зависит от наличия инфраструктуры, доступа к дорогостоящему медицинскому оборудованию по льготному лизингу. Сегодня же огромные площади в государственных больницах и поликлиниках пустуют или используются нерационально. А предоставить частникам помещения в аренду, коммерческий доступ к дорогостоящей аппаратуре, которая зачастую простаивает без дела, передать в управление непрофильные функции вроде транспортировки, питания, бытовых услуг государство не торопится. Почему? Это означает конкуренцию, снижение цен, исчезновение откатов и взяток.
Проблемы здравоохранения не воспринимались бы в обществе так остро, если бы система выполняла функцию, которая ей предписана во всем развитом мире — устраняла социальное неравенство. В принятом законопроекте равенство и справедливость в доступе к медпомощи вообще не упоминаются.
Между тем за последние двадцать лет количество больниц сократилось почти вдвое — с 12,5 до 6,5 тыс., а поликлиник почти на четверть — с 21,5 до 15,3 тыс. Большая часть из них — в сельской местности. На селе в 4 раза меньше врачей и в 2 раза медсестер, чем в среднем по стране. Это значит, что сельские жители вынуждены ехать за помощью иногда за сотни километров. Но и горожане не равны в доступе к здравоохранению. Зато есть «новая аристократия», состоящая из чиновников, судей, военных и иных государственных мужей, их жен и детей. Они пользуются закрытыми ведомственными клиниками, санаториями, здравницами. И до остального народа им дела нет, даже если он мрет как мухи.
Если нет здоровья, то и здравоохранение не нужно. Похоже, именно этой логике следует наше правительство. Нынешняя система здравоохранения совершенно четко ориентирована на умирающую нацию — и власть не делает ничего, чтобы переломить ситуацию.
