Диабет. Двусторонний пиелонефрит. Нога распухла и не двигается. Когда-то был перелом стопы, который перенес, даже не зная об этом... Потому что последние лет двадцать ноги болели не переставая.
А еще до кучи от неправильно подобранных лекарств в больнице началось желудочное кровотечение. От невозможности двигаться под собственным весом развились пролежни. С таким «послужным списком»
Как Машенька из сказки про трех медведей, я с трудом карабкаюсь на огромный и крепкий самодельный табурет в этой кухне в доме-колодце на площади Восстания.
Потолки — 4,20. Гигантский серый плащ на вешалке. Рядом — словно для сравнения — обычная одежда обычных людей, коммунальных соседей Сизоненко.
«Только тише, если Александр узнает, что вы здесь, — ругаться начнет. Он никого больше не хочет видеть», — Валентина, добровольная сиделка, говорит шепотом и осторожно прикрывает дверь.
Валентина днюет и ночует в этой квартире. Вот уже пять суток. Приехала сюда с дочкой — прочитали в Интернете о том, что случилось, и дочь сказала маме, что не сможет уснуть, если где-то человеку плохо.
Не дожидаясь утра, в половине двенадцатого, вызвали такси...
Лет сорока. Симпатичная. Взяла и приехала. Говорит, что была уверена в том, что тут околачиваются толпы почитателей, что протолкнуться будет негде.
«А он лежал совсем один на своей огромной кровати, постельное белье было такое короткое, что невозможно было заправить его под матрас, оно сползало на пол, — говорит Валентина. — Я взяла тогда три простыни и сшила их вместе. Александр стонал от боли. А я вдруг вспомнила, где я его первый раз увидела. В детском доме, где я росла, был телевизор — на семьсот человек один, и по нему показывали какую-то сказку, там Саша играл великана и спасал принцессу...»
Великаны долго не живут
Он был еще ребенком, когда врачи честно проинформировали родителей, что их сын не доживет даже до 25.
Ненормальная работа гипофиза. Крошечной железы, которая контролирует эндокринную систему организма. В родной школе Сашу Сизоненко прозвали Батя, потому что еще в пятом классе он перерос семнадцатилетнего брата.
Все в их семье, что жила в деревне под Херсоном, были такими, как положено. От метра шестидесяти до метра восьмидесяти. Не выделялись.
А у него бесконтрольно росли руки, ноги, перла вширь грудная клетка, уши, нос, губы, внутренние органы... Гигантизм. Великаны не живут долго.
В 14 лет Александру сделали первую трепанацию черепа. Потом еще одну. Других методов лечения гипофиза тогда не было, только вскрыть черепную коробку и посмотреть. Это был, конечно, не лучший выход, и ни к чему он в итоге не привел, кроме того что из носа стала подтекать спинномозговая жидкость, а родителям сообщали, что Александр скоро умрет. Ни о каком спорте, тем более профессиональном, речь вообще не шла.
Но все решил случай. Во всех своих интервью, которых за его жизнь было великое множество, рассказывал Александр Сизоненко, как проходил студенческую практику в селе Новая Каховка, как случайно сел в автобус с тренером николаевской баскетбольной команды, как тот пригласил перспективного, как ему показалось, парня поиграть за них.
Через три месяца из провинциального Николаева его переманили в ленинградский «Спартак».
Ему предрекали головокружительную спортивную карьеру. Сшили форму и кроссовки, которые товарищи по команде называли чемоданами.
Рядом с Сизоненко даже Сабонис казался коротышкой. Что были его 2,20 по сравнению с постоянно меняющимся ростом Александра? От 2,45 до 2,60 в разное время суток. «На первой тренировке я забил подряд 19 штрафных», — рассказывает Сизоненко.
В Киеве после очередного матча Александр встретил тех самых врачей, которые предсказали ему в детстве смерть. Те были поражены, узнав, что бывший пациент не только не прикован к постели, но и играет в баскетбол.
«Этого не может быть! — воскликнули хирурги. — Будьте осторожны! С такими нагрузками все может закончиться очень печально».
На дворе стоял
Александр Сизоненко продолжал расти...
Панцирное сердце
Бывало, во время игры Сизоненко чувствовал себя слабым, быстро утомлялся, пот лил ручьем.
Но он скрывал от всех свои проблемы со здоровьем. Выходил на матч даже со сломанной рукой. Спортивным начальникам это было только на руку — главное, результаты. Победы любой ценой.
В
Начались медицинские проверки, комиссии из Москвы. Требования к здоровью спортсменов ужесточили многократно. От греха подальше тренер посоветовал Сизоненко пересидеть, пока все не утрясется, в Куйбышеве, в тамошнем баскетбольном клубе «Строитель».
«Смутное время» растянулось на десятилетие. Так он и не стал ни чемпионом мира, ни олимпийским чемпионом... Инвалид второй группы. Как-то, прочитав этот диагноз в своих документах, он со злости порвал и выкинул инвалидную книжку.
В жизни так случается: когда человек нужен, о нем вспоминают. В остальное время — каждый за себя.
Чехословацкая киностудия пригласила баскетболиста на роль великана в детскую сказку «Храбрый портняжка», но большая часть гонорара затерялась где-то. А вскорости произошел сильный гормональный сбой, и со спортом было покончено навсегда. Тут перестройка, неразбериха, неудачная женитьба, попытка вернуться в Ленинград...
Все накопленные за годы спортивной карьеры деньги Сизоненко вложил в строительную фирму, чтобы наконец купить квартиру. Фирма разорилась.
Знаменитый авторитет Отари Квантришвили, создавая фонд для выдающихся спортсменов, среди пятерых наиболее, по его мнению, достойных пенсии, назвал имя чемпионки мира гимнастки Елены Мухиной, олимпийского чемпиона хоккеиста Виктора Якушева, погибшего Валерия Харламова, легендарного вратаря Льва Яшина и... Александра Сизоненко.
Ему стали выплачивать по 200 рублей. Для бездомного это были большие деньги, так как ходить с каждым днем становилось все труднее. И вот уже не на своих двоих, а с двумя подпорками-палочками, выползал он на улицу.
Но в
...Тогда же, в
Но у мальчика диагностировали врожденный порок сердца.
Обо всем об этом вспоминаю я, сидя на огромном табурете в коммунальной кухне Сизоненко, перебираю ссылки на его имя в Интернете и думаю: захочет он со мной встретиться или нет? «Люди разные бывают, — вздыхает Валентина. — 0дин увидел его координаты на сайте, позвонил и глупо спросил: „А вы головой потолок не задеваете?“ У любого терпение лопнет. Он и на меня, бывает, кричит, но я терплю».
— Проходите, Катя, он сказал, что все-таки поговорит с вами.
Полгода в заточении
Странно, когда я стою, а он лежит, кажется, что не так уж сильно мы и отличаемся друг от друга. И только когда Сизоненко протягивает мне свою ладонь, в которой легко уместится пять моих кулачков, я вдруг отчетливо понимаю, какой же он большой!
У Сизоненко седая голова и улыбка ребенка. Кивает на левую ногу, даже под простыней видно, что она раздута, как тумба. Желтое от нехватки солнца лицо. Коричневые синяки под глазами.
— Что ты удивляешься? Я гулять иногда по полгода не выхожу, — сразу поясняет он. — Знаешь ведь, как у нас зимой в Питере. Парадный подъезд закрыли. На черном ходе мне не развернуться. Во дворе наметет огромные сугробы, больше, чем в мой рост, во время блокады были, наверное, меньше, расчищена только одна узенькая дорожка, по которой и обычный-то человек еле может протиснуться. А у меня с собой две палочки и табуретка, чтобы отдыхать по дороге, иначе ноги не держат, и я падаю. Так и сижу в квартире, друзья придут, поесть принесут.
В очередной раз Сизоненко упал еще в мае, вроде ничего, давно привык, но тут нога слишком долго не проходила, испугался, как бы не было опять перелома, решил все-таки пойти к врачам.
— Пришел к ним на своих двоих, а вернулся вот каким, — возмущается спортсмен. — Слабый, будто я кисель. Сейчас-то еще ничего, оклемался немного, а пару дней назад думал, что все, конец, — он тяжело вздыхает.
Если бы он мог ухаживать за собой сам, поверьте, он никого бы не попросил о помощи.
Это чувствуется по взгляду, не отчаявшемуся, не жалкому, а, как ни странно, цепкому и очень живому.
— Нас в палате семеро лежало. Мужики не верили, что мне плохо. Смеяться даже начали, когда я от боли кричал. По их мнению, если человек большой, значит, ему вообще не может быть плохо!
Пенсия у Александра Сизоненко сейчас около 7 тысяч рублей. Никаких субсидий ему не дают. И спортивных доплат тоже нет. Об этом чиновники говорят достаточно жестко: «Мало ли, что он самый большой человек в России, — спортивные пенсии у нас только для олимпийских призеров положены, по закону, а Сизоненко так ведь и не выиграл Олимпиаду».
— Александр Алексеевич, но как же так получилось, что вы неделю пролежали здесь запертым совершенно один? А соседи?
— Что соседи, — вздыхает баскетболист. — Я для них лишний элемент. Восемь лет назад мне выбили две комнаты в этой коммуналке. Мне предлагали дать отдельную квартиру, в новостройке. А я с низкими потолками, как теперь делают, жить физически не могу. Поэтому переехал сюда. Когда бывший сосед третью комнату решил продать, то первым делом предложил ее мне — тогда она еще 26 тысяч долларов стоила. Но у меня даже таких средств не было. Поэтому ее выкупили посторонние люди. Муж, жена и сын. Мешаю я им, ясное дело, то в ванной на три часа мальчишка запрется, то еще что... Я же из комнаты — в кухню.
По словам Сизоненко, ему часто говорят, что под него «собираются» какие-то деньги. Что бывшие баскетболисты, многие из которых люди далеко не бедные, переводят ему наличные средства на лечение.
— Куда все это уходит? Сабонис, говорят, что-то перечислял. Александр Яковлевич Гомельский помогал, когда был жив. Друзьям отдельное спасибо. Они сделали доброе дело, но, как видно, плодами другие пользуются, — вздыхает он. — Меня часто зовут на всякие ветеранские посиделки, на банкеты. В прошлом году в сентябре на одной такой встрече ко мне подошел человек из серьезной корпорации, одной из самых крупных в России, сказал, что они готовы оплатить мне покупку отдельной квартиры. Я к соседям: «Давайте размениваться!» А они ответили: «Нам от работы близко». Я же не могу их заставить! А когда мне плохо стало, они даже в «скорую» не позвонили, спасибо товарищ заглянул, Владимир Бертов, тоже журналист, ужаснулся моему состоянию и начал взывать о помощи. Я был совсем один... Сыну Саньке уже 18 лет, но он тяжело болен, лежит сейчас с температурой под 39, у матери.
Последний раз об Александре Сизоненко СМИ массово вспомнили лет пять назад. Когда немецкий бизнесмен герр Хагенс, владелец знаменитой выставки «Тела мира», на которой экспонируются чучела необычных людей — карликов, великанов, толстяков, дистрофиков, уродов, — предложил бывшему спортсмену тоже продать свой будущий труп. За пожизненную ренту в 140 долларов в месяц.
Сизоненко обманом заманили в Германию и весь день водили по музею, подробно рассказывали, как мумифицируют человеческие тела, как сдирают с них кожу, заменяют внутренности специальными препаратами, как потом этих выпотрошенных «бывших человеков» выставляют на обозрение почтеннейшей публики.
Вечером во время торжественного банкета Сизоненко предложили подписать соответствующий контракт.
— Я верующий, православный, — и сегодня возмущается он. — Если не считать моего роста, я такой же, как все. Также чувствую, люблю, страдаю... Я хочу быть похороненным как человек. Так я немцу и ответил. Господин Хагенс еще не раз звонил, набивал цену. Видно, был удивлен, что я не соглашаюсь на его предложение! После этого отказа меня затаскали уже на наши телешоу, где тоже никто не понимал, почему это я чучелом не согласен быть?
Под простыней видно, что одежды на Александре нет. Это не его прихоть и не капризы жаркого лета. Просто абсолютно всю одежду Александру шили на заказ. Каждые брюки, каждые, извините, трусы приходится беречь как зеницу ока и носить по нескольку десятков лет. «Последние вещи прислала девушка Вероника из Владивостока. Узнала обо мне, посочувствовала».
— А когда ко мне сюда телевизионщики пришли снимать, как самый большой человек в России загибается, я вдруг начал плакать, никогда себе этого не позволял, а тут остановиться не мог... Оказывается, это физически больно — вспоминать о хорошем тогда, когда тебе худо...
Судьба великана
— Я уверена, что Александру Алексеевичу удастся встать на ноги. Если бы вы видели его всего несколько дней назад, когда мы только пришли и он мог разговаривать только шепотом, по сравнению с сегодняшним — небо и земля, — говорит
О том, что Александру Сизоненко нужна помощь, питерские студенты-волонтеры узнали в спорткомитете. Честно говоря, многие из ребят, которым нет и двадцати, его имя слышали впервые, но никто не отказался приехать к бывшему спортсмену.
И вовремя. Сиделка Валентина уже с ног валилась от усталости.
— Наш волонтер Заур Зайпадинов, пятикурсник медицинского, провел первичное обследование, стало понятно, что без высококвалифицированной врачебной помощи не обойтись, — продолжает Ольга Шилова. — Мы связались с одной из питерских клиник, Федерация баскетбола тоже в свою очередь договорилась, что Сизоненко в ближайшие сроки отправят на лечение в одну из больниц Ленинградской области. Скорее всего, в реабилитационный центр в Сестрорецк. Самое сложное было, конечно, уговорить Александра Алексеевича довериться врачам.
Сейчас у постели великана поочередно дежурят два волонтера. Ребята закупили продукты, необходимые препараты.
— Так уж водится, что у нас о бывших звездах вспоминают тогда, когда помочь им уже нельзя. Не спасли! Они умирают в своих квартирах в полном одиночестве, где на старых стенах фотографии минут былой славы, а в шкафу спортивные медали, — говорит Ольга Шилова. — Слава богу, в случае с Александром Сизоненко, кажется, успели...
По всем питерским каналам срочно прошли сюжеты о болезни баскетболиста. Губернатора Матвиенко проинформировали о том, что происходит с самым высоким человеком в России. Жители Петербурга прислали ей коллективное письмо с просьбой обязательно помочь их земляку. Кстати, письмо это подписали совершенно посторонние люди.
«Нельзя оставаться жестокосердными и безразличными к человеческой боли! Валентина Ивановна! Ему нужны сиделка и обследование костной ткани и общего состояния здоровья! Неужели в казне нашего города не найдется сумма на спасение человеческой жизни?!»
— После этого власти привезли и подарили мне новый телевизор, — кивает Сизоненко на тумбочку. — А еще кровать многофункциональную, моя почти развалилась. Все хорошо — только новая кровать по инструкции не выдерживает больше ста килограммов, а во мне почти двести...
Он улыбается, снова морщится от боли и опять пытается улыбнуться.
Во входную дверь звонят. Валентина идет открывать. Возвращается. Растерянно держит в руках две виноградинки и одну ягодку клубники. «Старичок какой-то приходил, питерец. Дал мне это, — она кивает на фрукты. — Передайте, говорит, большой привет Александру, я большой поклонник его спортивного таланта, и от меня ему подарок. А если ему нельзя — то сами съешьте. А я пошел Евгения Малкина навещать, хоккеиста, говорят, он тоже болеет».
Санкт-Петербург — Москва
Если вы хотите помочь Александру Сизоненко, позвоните в редакцию по телефону
