— Нет, у нас в метро почти никто не ездит, очень уж это сложно, — сказали мне в Московском городском обществе инвалидов. — И обязательно нужен специально обученный сопровождающий. Вам, даме неподготовленной, никто человека в коляске не доверит.
Но после некоторых поисков я все-таки нашла человека, который регулярно и в одиночку пользуется услугами столичной подземки. 41-летний мастер спорта по паралимпийскому керлингу Владимир Кашицын уже много лет этим транспортом ездит на тренировки с утра, в самые часы пик:
— Ездить в метро инвалиду-колясочнику реально и одному, — говорит Владимир. — И для этого вовсе не нужно быть спортсменом. Просто надо привыкнуть к метро и освоить дорогу. По-моему, питерские нововведения — это просто издевательство над инвалидами. Получается, у нас нет важных дел и мы должны подстраиваться под работу эскалаторов?! Если мне нужно на тренировку или на работу к 10 утра, как я могу ждать, когда освободятся эскалаторы?
Чтобы узнать, насколько маломобильным инвалидам удобно пользоваться московским метро, мы с Владимиром отправляемся в дорогу — на те станции, куда ему приходится регулярно ездить.
“Чкаловская” — “Баррикадная”: на каждой станции свои порядки
Мы встречаемся на “Чкаловской”, с которой спортсмен обычно начинает свой подземный путь. Турникет Владимир преодолевает там, где нарисован человек с чемоданами, — как раз коляска проходит. Пропустив поток торопящихся людей, мужчина делает рывок и въезжает на эскалатор. Он становится спиной по направлению движения, одной рукой в белой матерчатой перчатке (чтобы ладонь не скользила) держится за поручень, другой приветливо показывает спешащим пассажирам, что они могут проходить рядом с коляской — места хватает. Перед съездом с эскалатора очередной быстрый рывок — и коляска выезжает на ровную поверхность пола.
— Смотрите, как все удобно и просто на эскалаторе, и не нужен никакой сопровождающий, — доказывает мне Владимир. — Никаких проблем! Зато лестницы — это сущее наказание.
Действительно, чтобы не связываться с высокими ступеньками перехода с “Краснопресненской” на “Баррикадную”, Владимир выбирает более длинный путь — через улицу. Мы снова поднимаемся по эскалатору, обходим станцию, но около входа — препятствие, на которое я сперва даже не обратила внимания: две ступеньки. Невысокие, однако коляске их не преодолеть. Владимир останавливается и терпеливо ждет. Наконец среди спешащих прохожих он выделяет какого-то паренька и просит помочь: объясняет, что сзади у коляски есть ручки, за которые ее нужно подтолкнуть. Парень с готовностью соглашается, правда, от неловкости сильно впечатывает передние колеса в верхнюю ступеньку.
Мы снова входим в метро, у турникетов дежурит активная немолодая дама, которая, пока Владимир достает проездной, высказывает ему массу претензий: почему без сопровождения, почему в час пик едет и вообще в следующий раз она его в метро не пропустит.
— По моим наблюдениям, поведение контролеров зависит от конкретного начальника станции, — говорит мой спутник. — На одних станциях пускают нормально, на других начинают придираться. Например, раньше я тренировался недалеко от метро “Орехово”. Несколько лет ездил туда три раза в неделю, и, представляете, каждый раз меня ругали за то, что я без сопровождения, и говорили, что обратно меня не пропустят.
“Краснопресненская” — “Новослободская”: колясочник — значит, нищий?
Мы снова спускаемся по эскалатору, но уже на “Краснопресненскую”, и проходим на перрон. Чуть дольше обычного нет поезда, собралась толпа. Владимир предлагает пропустить подошедший состав:
— Народу много, а потом, посмотрите, пол в этих новых вагонах выше платформы, в них заезжать очень неудобно. Будем надеяться, что следующая электричка будет с нормальными вагонами.
Очередной поезд действительно оказался старого образца. Пропустив поток пассажиров, Владимир легко въехал в вагон. Я зашла следом и просто кожей почувствовала напряженное отношение людей. Быстрые, беспокойные взгляды на тему “сейчас просить будет” и резко опущенные глаза. Увидев, что колясочник расположился напротив дверей, да еще в компании, народ немного расслабился. Правда, один бородатый дядя достал пакет с печеньем и стал совать его в коляску:
— Денег дать не могу, у самого нет, а вот чайку попьешь, дорогой! — настойчиво уговаривал он. Несмотря на отказ Владимира, долго убеждал его “не стесняться”.
— У нас человека на коляске часто воспринимают как нищего, — с горечью говорит Владимир. — Иногда подходят полицейские и грубо требуют: “Чтобы я тебя здесь больше не видел!”. Несколько раз подходили какие-то мужики, предлагали работать на них — милостыню просить. Хотя, по-моему, я всегда нормально одет, выбрит и, надеюсь, не произвожу убогого впечатления.
Когда я чуть отстаю от коляски и возникает впечатление, что Владимир едет один, некоторые начинают его задевать. То женщина-контролер свысока похлопала по плечу: мол, проезжай быстрее (хотя он никому не мешал), то какой-то полупьяный гражданин прицепился, то на коляску налетел парень в солнцезащитных очках и в наушниках…
“Алтуфьевская”: потемкинский подъемник
Переход на “Менделеевскую” мы совершаем через улицу. Впереди опять маячат зловредные ступеньки. Но мой спутник объясняет, что самое сложное — это подъем по лестнице вверх, да и то, когда нет двух перил. Тогда приходится просить прохожих о помощи. А спускаться — ничего, терпимо, хотя могло быть и лучше:
— Смотрите, сейчас вроде бы для колясок делают скаты, но если перила с одной стороны, они оказываются совершенно бесполезными. Были бы перила с двух сторон, мы бы, помогая себе обеими руками, смогли бы спокойно заезжать наверх. А так все равно без посторонней помощи не обойтись. Зато спускаться по лестнице я могу сам, даже несколькими способами.
Владимир с мальчишеской гордостью демонстрирует мне чудеса владения коляской: спускается то елочкой, то только на двух задних колесах, то еще как-то очень хитро. Он вспоминает, что лет с пяти привык пользоваться московской подземкой, правда, в детстве его возили родители:
— Ездили по разным врачам, надеялись, что найдется способ поставить меня на ноги после родовой травмы, когда меня тянули щипцами и повредили позвоночник. Но медицина оказалась бессильна. Потом, до появления такой вот легкой коляски, я очень редко пользовался общественным транспортом. Инвалидные кресла были громоздкими, тяжелыми, без посторонней помощи никак не обойтись. Году в 93-м обзавелся машиной с ручным управлением, сдал на права. Но ездил недолго, месяца через три она сломалась. Денег на ремонт и покупку новой так и не накопил. Сами понимаете, нам найти работу очень сложно. В общем, метро для меня — единственный реально доступный вид транспорта…
Чтобы выйти в город на “Алтуфьево”, опять нужно преодолеть бесконечные для колясочника ступеньки. Правда, здесь брезжит надежда: справа вдоль стены тянется какое-то непонятное приспособление. Владимир говорит, что это подъемник для инвалидов, но он никогда не видел, чтобы сей агрегат работал. В кабинете начальницы станции сотрудница, услышав мой вопрос, безнадежно машет рукой:
— Этот подъемник вообще никогда не работал! Сначала его просто не запускали. А потом, когда собрались, выяснилось, что он от времени и бездействия сломался. Запчастей для него теперь не найти — вот и стоит без толку. Тут уж разные комиссии приезжают, смотрят, но сделать ничего нельзя.
“Парк Победы”: неожиданная ловушка
На “Алтуфьево” Володя ездит регулярно, а вот на “Парке Победы” еще не был, хотя давно мечтал там погулять. И мы отправляемся на станцию “Парк Победы” — узнать, насколько доступна она для инвалидов. Едем долго, с двумя пересадками: через “Чеховскую” — “Тверскую” и “Театральную” — “Площадь Революции”, потому что таким путем мы избегаем переходов с лестницами. По словам моего спутника, такие более-менее удобные способы передвижения по станциям вычисляются опытным путем и передаются из уст в уста колясочниками.
На “Парке Победы” нас ждет неожиданная ловушка — выход в город только через переход. С лестницами! Делать нечего, Владимиру приходится обращаться к помощи прохожих — такой высокий подъем нам никак не осилить. К счастью, долго ждать не пришлось. Пока двое ребят, взявшись с двух сторон за коляску, поднимали ее по ступенькам, какая-то женщина советовала, как попасть в “Парк Победы” через другие станции. Оказалось, ей хорошо знакома проблема передвижения колясочников — после аварии ее муж какое-то время тоже был прикован к инвалидному креслу.
На выходе из метро еще одна засада — пандус есть, но по ширине он не подходит для коляски, да и поручень только один. Каким-то чудом Володя все-таки загоняет колеса в колею, а проходивший мимо мужчина с готовностью соглашается закатить кресло наверх.
— Вообще народ у нас отзывчивый, всегда находятся люди, которые предлагают свою помощь, — говорит Владимир. — Просто не понятно, почему о наших интересах не подумали, когда проектировали эти переходы и станции. Ведь “Парк Победы” построен относительно недавно. А мы много ездим на соревнования в другие страны и видим, насколько там комфортная среда для инвалидов.
Паралимпиец рассказывает о своей недавней поездке в Чехию, о том, как удобен пражский метрополитен, и удивляется, почему мы изобретаем велосипед вместо того, чтобы просто использовать успешный опыт других стран. Правда, говорит он, в последнее время и у нас есть приятные изменения.
— Это счастье, что мы теперь тренируемся рядом со станцией “Марьина Роща”, — говорит спортсмен. — Там есть лифт для инвалидов. Знаю, есть лифт где-то в Бутово. Но, как пел Высоцкий, “мне туда не надо”.
После нашего путешествия чувствую себя просто обессиленной: мало того что оно заняло в два раза больше времени, чем обычно, так еще все эти мелкие неприятности в виде ступенек, пандусов, неудобных вагонов и недовольных взглядов!
— Если честно, меня эти поездки в метро ужасно выматывают, — на обратном пути признается Владимир. — И тяжело не физически, а именно морально. Поэтому многие наши просто боятся пользоваться общественным транспортом. Есть у меня одна подруга, тоже очень активная девушка-колясочница, которая много пользовалась метро. Но в последние полгода и она выдохлась. Теперь сидит дома, тоскует, и как ей помочь, не знаю.
Комментарий руководителя отдела трудоустройства Региональной общественной организации инвалидов “Перспектива” Михаила НОВИКОВА:
— То, что в Петербурге запретили ездить в метро инвалидам, пусть даже только в часы пик — это прямое нарушение прав человека. Насколько я знаю, не было случаев, чтобы люди с ограниченными возможностями стали причиной каких-то ЧП в метро. В любом случае ссылки на какие-то благие цели не являются оправданием подобных ограничений — так можно далеко зайти. Тогда, получается, нужно не пускать в метро пожилых людей, детей…
Что касается московского метро, колясочникам пользоваться им непросто. Много ступенек, высокие переходы, неудобные вагоны. Но мало кто из инвалидов может позволить себе машину. Услуги социального такси у нас плохо развиты. Так что получается, другого доступного транспорта, кроме метро, просто нет.
