Человека со стороны неизменно смущает слово “наркоманы”, стоящее в названии сообщества “АН”. Ну до чего хорошего могут додуматься наркозависимые, собираясь вместе? И что это такое: просто собираются люди, и ни врача там, ни психолога?
Так и есть: ни врача, ни психолога, ни начальника. Только сами наркозависимые. И тем не менее группы “АН” работают. Я знаю людей, которые прекратили употреблять наркотики практически сразу, придя первый раз в группу и имея за плечами 8—9 лет употребления опиатов — настолько сильно было у них желание начать другую жизнь. Сейчас это свободные, активные люди, дружбой с которыми я горжусь.
Кому-то для того, чтобы бросить наркотики, понадобилось походить в группу два-три месяца, кому-то дольше. Но главное в том, что человек пришел к решению прекратить употребление. И он смог это.
Как это получается, узнал корреспондент “МК”, который провел день с одним из “анонимных”, поговорил о роли ремня в детстве и даже попал в наркодиспансер в городе Одинцове.
“Группа — это в принципе чудо…”
Сообщество “АН” существует в мире уже почти шесть десятков лет. В России — 20, поэтому сейчас в нашей стране есть люди, которые благодаря “Анонимным наркоманам” не употребляют наркотики уже лет по 17—18.
Мой собеседник Дима из Мытищ в “АН” уже 11 лет. Пять лет назад у него был срыв, и сейчас он посещает группу три-четыре раза в неделю. Сегодня Дима везет меня на своей черной машине в наркодиспансер города Одинцова и по пути набрасывает картинку:
— Чтобы программа работала, надо, чтобы человек работал. И для начала надо посещать собрания каждый день. Есть такой опыт — “девяносто на девяносто”: за первые 90 дней надо посетить 90 собраний. И тогда есть шанс, что человек сможет оставаться чистым только оттого, что просто приходит на группы.
— А что тебе понравилось, когда ты пришел в первый раз?
— Атмосфера. Но это не описать. Это в принципе чудо — когда приходишь в группу, видишь там тридцать наркоманов, с которыми, по идее, можно было бы сидеть мутить, искать варианты, бахаться и так далее. А они сидят жизнерадостные, говорят о выздоровлении, как они проживают состояние тяги, как им удается поступать по-новому. Вот это, конечно, невероятное чудо…
Дима говорит, что в группе он услышал самое главное: не надо обещать себе или кому-то переставать употреблять на всю жизнь. Надо прожить, не употребляя, один день. Достаточно самый первый раз не употребить. Первую дозу. Отказаться один раз. И это оказалось просто — прожить даже не один день без наркотиков, а просто не употребить один раз.
Сейчас по всей России проходит 600 собраний “АН” в неделю в 90 городах. В Московской области группы открыты в Наро-Фоминске, Подольске, Троицке, Электростали, Коломне, Мытищах, Одинцове и многих других городах. При этом “Анонимные”, даром что не имеют никакого начальства, вовсе не стихийная организация. Там есть свои отделения, комитеты и аббревиатуры, в которых человеку со стороны не так просто разобраться. Городские группы управляются ведущим. Дальше они объединяются в МКО — местные комитеты обслуживания, МКО — в РКО, региональные комитеты. Их три — “Западная Россия”, “Урал и Западная Сибирь” и “Сибирь и Дальний Восток”. Таким образом, “Анонимные” покрывают сетью всю страну и понимают, где что происходит и где нужна помощь. А вы говорите — наркоманы… Именно что наркоманы со стажем употребления и пять, и семь, и десять лет!
Но и это не все — в каждом местном комитете есть пять направлений работы. Это “телефон доверия”, работа с общественностью, работа с больницами и так далее. Мой провожатый Дима состоит в подкомитете, который посещает наркологические и психиатрические больницы: детоксы в Одинцове, Видном, Раменском, Коломне, Люберцах и Московскую областную психиатрическую больницу, где тоже лежат наркоманы. Все учреждения закреплены за своими координаторами и волонтерами. И сегодня в каждом из них раз в одну-две недели проходит презентация. То есть, как только меняется состав пациентов, в отделение сразу приходят представители подкомитета и рассказывают о сообществе “Анонимные наркоманы”. Причем проводится все при полном одобрении и поддержке государственной наркологии и церкви.
— Любой наркоман может перестать употреблять наркотики и найти новый, свободный образ жизни, — говорит Дима. — Вот и все, чем занимаются “Анонимные наркоманы”: мы предлагаем бесплатную программу ежедневного выздоровления от наркомании любому, кто захочет ею воспользоваться. Ни один зависимый не должен умереть, не получив шанс выздороветь. И каждый раз, когда я еду в больницу рассказывать об “АН”, я надеюсь, что потом встречу кого-нибудь оттуда в своей группе…
“Я не хотел быть ни наркоманом, ни алкоголиком”
В одинцовском наркодиспансере нас встречает врач Роман Борисович и на ходу рассказывает, к кому мы сейчас пойдем. Пациентов всего трое. Одна девушка, парень “с низкой мотивацией” — завтра хочет уже уходить — и еще один, который вернулся после побега из диспансера на прошлой неделе. Ну и нас трое — Дима, я и волонтер Женя. Нам предоставляют палату, пациенты медленно заходят и рассаживаются по кроватям. Девушка и один парень смотрят на нас, полуприкрыв глаза, второй почти спит. Дима представляется и начинает рассказывать:
— В детстве я очень много времени проводил на улице, не сиделось мне дома. И… чаще всего мне сильно попадало, если я опаздывал с гулянья. Но, уже отпрашиваясь, я знал, что не приду вовремя. И так получилось, что уже в 10 лет я попробовал алкоголь, начал курить, а в 15 лет плотно сидел на тяжелых наркотиках.
Меня ничто не останавливало. Даже когда я с сильным обострением гепатита С попал в инфекционку. Очень плохо мне было, но уже на второй день я позвонил, и мне привезли. А однажды у меня было что-то вроде клинической смерти, я не помнил, что было пять дней подряд. Помню — понедельник, а вот уже пятница… И когда я пришел в себя, я подошел к окну и вижу: машина моего приятеля стоит около подъезда барыги. Я его набрал: “Выручай”. В туалете “треснулся”, выхожу и — стоит мама. Она сразу все поняла по моим глазам, в слезы: “Это никогда не кончится!”. И я понял, что правда — это не кончится.
И вот тогда появилось желание попробовать перестать, но как, еще тогда не знал и не представлял… Но я верю, что это все были происки “доброго папы”, который сидит на небесах и рулит всеми процессами на земле. И я узнал о группах “АН”. Там были люди, которые говорили на том же языке, что и я, они были наркоманами и — не употребляли. Что в принципе было подозрительно. И я задумался и сам стал туда ходить… И вот сейчас перед вами рассказываю свою историю.
Когда он замолчал, начал рассказывать волонтер Женя:
— Я не хотел быть ни наркоманом, ни алкоголиком. Но в реальности все было по-другому. Я не мог и дня оставаться чистым. А если и оставался, то это был день разочарования. Иногда я смотрел телевизор, там я узнавал о наркоманах, о наркомании, что это ужас, что это проблема и все ее решают. А потом в своем окружении в очередной раз я убеждался, что решить эту проблему никому не удается. Кто-то умер, кто-то — в тюрьму, кто-то — в больницу. Я так не хотел.
Однажды я оказался в больнице. Несколько раз я выписывался и ложился снова. И в какой-то из дней произошел один практически незаметный эпизод. В больницу пришли два парня, рассказали в двух словах о себе. Я тогда их сравнил с теми, кого я по телеку видел… В общем, я узнал два новых слова: “Анонимные наркоманы”.
Все так и шло: я лечусь, выхожу и опять хочу употреблять. Как-то раз дома я выклянчивал для себя очередные таблетки, которые должны были мне помочь. Супруга позвонила моему брату, брат — врачу. Тот говорит: “Он просит тот же наркотик, только его можно купить без рецепта и употреблять в больших количествах”. В общем, я отчаялся в тот вечер, а супруга и говорит: “Не хочешь сходить к “Анонимным наркоманам”?” И тут же сработало — “ЗНАЮ”, ведь в больнице я о них уже слышал. Так я первый раз оказался в Сообществе. С того дня я начал считать свои чистые дни, гонять на группы — это мне очень сильно помогло. Я учусь оставаться чистым…
Пока Дима с Женей рассказывали, первый парень так и не открыл глаза. Второй все прослушал, но молча. А вот девушка начала задавать вопросы. Вежливо, отстраненно — она вроде и подловить старалась на каком-то подвохе, но и поверить хотела. Оказывается, она уже ездила в Москву, искала какую-то информацию об “АН”. Но чтобы вот так поехать, довериться…
— Ну и что вы там делаете? Просто сидите и говорите? — она пытается это мысленно представить.
— Ты знаешь, да. Но мы не говорим друг другу, как что-то “нужно сделать”. Мы рассказываем о своем опыте, о том, как мы пережили ту или иную ситуацию. И это работает…
Девушка медленно кивает, о чем-то думая. Дима раздает визитки с телефоном “Анонимных”, брошюры, и мы выходим.
“Я думал, что я — подброшенный ребенок”
Едем обратно. Я в подавленном настроении — на меня встречи с наркозависимыми всегда тяжело действуют. А Дима, оживленный, как птичка, собирается отвезти меня к метро и ехать на группу.
— Слушай… А что тебе дома-то не сиделось в детстве?
Дима задумывается, вспоминает, начинает подбирать слова.
— Понимаешь… Мы в семье как жили: я не чувствовал любви с самого детства. И мои взаимоотношения с родителями, они были товарно-денежные. Мой папа тогда подходил к какому-то конкретному финансовому успеху, и у нас дома были фрукты, импортные всякие вкусняшки. Нам ни в чем не отказывали, но это все преподносилось так: “У других детей такого нет. Вы должны за это нас уважать. Должны нас за это любить”. Все подводилось к тому, что вот нам дали, и мы должны соответствовать.
Папа очень много времени проводил на работе, поднимался по карьерной лестнице, и я его практически не видел. А маме он сказал: “Надо детей воспитывать. Давай ты сиди дома, а я буду вас обеспечивать”. И мама сидела с нами, и вот я помню, что в доме я не чувствовал какой-то теплоты. А всегда только жуткое напряжение…
…Самым страшным для Димы были семейные ужины. Он чувствовал себя за столом неловко и даже порой думал, что он не член этой семьи, а подброшенный ребенок. Когда семья садилась и Дима перед этим в чем-то провинился, его отец вполне мог сказать: “Ну, сынок, в семье не без урода”.
— А при малейшем моем отклонении от норм поведения я всегда получал. Если взять десять поступков — получил “двойку”, опоздал на 10 минут с гулянья, — в девяти случаях я получал ремня. Причем иногда такого — жестокого… И я боялся отца. А мама была неким проводником. То есть я совершал проступок, а мама была как судья, которая решала — расскажет ли она папе, и под каким соусом она это сделает. И я тогда получу ремня. Не рассказывала она крайне редко…
…И ребенком, и подростком Дима боялся идти домой. И уходя, уже знал, что задержится на улице допоздна и получит. И до сих пор Дима испытывает чувство вины и страха, когда ему приходится задерживаться, а человеку уж за 30. Но тогда платой было то, что на улице Дима гулял вовсю...
— У меня не было такого, как у некоторых людей, которые плавно скатываются. Я прям сразу сел на тяжелые, и с 15—16 лет я уже плотнячком обитал на улице: подъезды, подвалы, общение с людьми, которые старше меня. С 15 до 19 лет у меня не было ни дня, чтобы я находился в минимальной трезвости. Если мы куда-то уезжали отдыхать за границу, я там бухал всю дорогу. А последний раз отец меня жестоко избил, когда обнаружил, что я украл кругленькую сумму денег из дома. Сначала он бил меня трубой от пылесоса. Потом откинул ее и стал бить руками. Я балкон открыл, ногу выставил и говорю: “Если ты продолжишь, я выпрыгну”. И больше он меня не трогал.
Я не хочу выставить своих родителей тиранами, а себя — исключительно жертвой. Просто мой отец и мама были убеждены, что своих детей можно воспитывать только так. И анализируя это сегодня, оценивая свою роль в семье, я теперь могу четко понять, как я вижу воспитание в своей будущей семье. У меня есть опыт моих близких товарищей, которые воспитывают своих детей, не наказывая их так, как наказывали меня…
...М-да. И почему в Уголовном кодексе нет статьи за доведение ребенка до наркотиков?..
“Наша жизнь меняется, когда мы меняемся сами”
Прощаясь, я спросила, думая о той девушке из диспансера:
— Ну и как ты думаешь, она придет?
— Не знаю. Нам главное — донести информацию. И неизвестно, когда она сработает. Человек может услышать нас сейчас, а прийти через 5 лет. Но он будет знать, куда пойти, и вспомнит двух наркоманов, которые пришли и рассказали: “С нами было то-то. А стало то-то. И в этом нам помогли “Анонимные наркоманы”. На моей первой презентации была девочка, которую я уже через два месяца увидел на группе. Она такая подходит и говорит: “А я тебя помню, ты приходил”. И это был невероятный подгон от Папы!
И он показал глазами на небо…
“Анонимные наркоманы” не могут как по волшебству изменить все вокруг нас. Они предлагают нам свободу, надежду и новую жизнь через изменение самих себя. Мы можем оказаться в таких же ситуациях, в каких мы бывали и раньше, но с помощью программы “Анонимных наркоманов” мы можем изменить свое отношение к ним. Наша жизнь меняется, когда мы меняемся сами”. Из брошюры сообщества “Анонимные наркоманы”.
