Выходим с переписного участка. У каждого через плечо висит синяя прямоугольная сумка переписчика. Несмотря на то что она вся забита опросными листами и атрибутами переписчика, весит немного. Начинаем смотреть, все ли нам выдали. Вот налобный фонарик в коробке, вот удостоверение, шарф переписчика в пакете. Из бокового кармана торчит сложенная карта участка, который необходимо обойти. Ну и, конечно, пачки анкет, которые надо будет заполнить.
Первый в списке дом, который надо посетить, находится в паре минут ходьбы от участка. Переписчицы, которых я сопровождаю, решили ходить по квартирам парой.
— Свисток нам, конечно, выдали. В случае чего будем свистеть, — говорит моя спутница, — но как-то не хочется доверяться только ему. Да и в самом институте посоветовали ходить вдвоем. Так как-то безопаснее.
По дороге я начал расспрашивать студенток, почему они решили принять участие в переписи — из интереса или оплата привлекла. Неожиданно выяснилось, что моих спутниц в переписчики записали… насильно.
— Около учебной части повесили объявление, что такие-то люди должны будут стать переписчиками, — говорит моя спутница. — Скоро выяснилось, что под обязаловку попал четвертый курс в полном составе, а также часть второго и третьего. На вопрос: “А если я не хочу?”
— нам отвечали, что тогда студенту-отказнику не засчитают практику и у него будут серьезные проблемы во время сессии.
Кстати, в Росстате, куда мы обратились за объяснениями, проблемы в принудительном привлечении к переписи не увидели.
— Ну а как еще? — ответили мне. — Мы снимаем для работы целый курс. Допустим, кто-то решает отказаться. Но, в конце концов, не будут же преподаватели читать лекции для двух-трех людей.
На месте студентов я бы тоже особо не возмущался. Столько всего можно повидать и узнать во время переписи.
И вот он — наш первый дом. Железная дверь закрыта кодовым замком.
— Нам вроде как должны были дать коды от дверей... — бормочет про себя переписчица, роясь в сумке. Но коды так и не нашлись. Помогли местные дворники, показали, что нужные цифры выцарапаны на кирпиче рядом с дверью.
Этаж за этажом обходим первый подъезд. В доброй половине квартир никто не отвечает. Все на работе. Задолго до начала переписи организаторы заявляли, что у работников будут специальные уведомительные листки. В них переписчики должны оставлять свои координаты, дабы работающие днем жильцы могли позвонить и сообщить, когда точно будут дома. Но, видимо, на переписном пункте забыли положить эти листки — найти их в выданных портфелях не удалось.
В одной из квартир мы застали делавших ремонт рабочих из Белоруссии. Они спокойно ответили на все вопросы — ведь перепись касается даже гастарбайтеров. Этажом выше попали в квартиру к старушке. Уже привычно зачитываем вопросы про жилье, образование, работу…
— Господи, кто придумал эти идиотские вопросы? — раздраженно говорит пожилая женщина. — Ерундой какой-то занимаются. Лучше бы спросили про материальное положение, узнали бы, какие у нас нищие пенсионеры, да про плохие условия жилья поинтересовались. Столько людей в квартире ютится.
Забавный факт: больше половины опрошенных уже к середине общения начинали весьма нелестно отзываться о вопросах и о тех, кто их составлял. Процентов 30, отвечая на вопрос “каким языком вы еще владеете (кроме русского)”, говорили, что русским матерным. По понятным причинам подобный ответ не записывался.
Опросные листы были бессистемно свалены в чемодан. Студентки старались их рассортировать, но через какое-то время они опять перепутывались.
— И что б им было не сделать книжечку какую-нибудь? — вздыхали девушки. — Тяжело разбираться во всех этих бланках.
Как в них в дальнейшем будут разбираться статистики — у переписчиков вопрос даже не возникал.
