Собиратель исторических анекдотов Михаил Пыляев отнес эту семью к “замечательным чудакам и оригиналам” ХIХ века. А самого “замечательного по странностям из Луниных” называл эксцентриком: “Известный эксцентрик гусар Лунин иначе не выходил гулять в сад, как в сопровождении большого ручного медведя. В результате владелица парка приказывала запирать все окна и двери”.
Более того, живя в Санкт-Петербурге, Пыляев не раз слышал про дерзкую выходку “военного повесы”, развеселившего весь город. “Вероятно, не безызвестен читателям факт, как один молодой офицер побился об заклад, что проскачет нагим по Санкт-Петербургу, — и выиграл пари”. И не сделал секрета для публики, что этим “эксцентриком” был кавалергард Лунин, ставший позднее лейб-гусаром. Он служил ординарцем Александра I в походе на Париж, адъютантом цесаревича Константина в Варшаве. Закончил жизнь узником в Акатуе. В том самом, о котором в “Священном Байкале” сбежавший с каторги узник поет:
“Долго я звонкие цепи носил,
Долго бродил я в горах Акатуя…”
Лунин носил звонкие цепи десять лет на каторге и пять — в тюрьме. Утверждать, что он гостил у дяди на Никитском бульваре, нельзя. Но встреча с ним была возможной, потому что документально установлено: вернувшийся в 1817 году из Парижа Михаил Лунин не один день провел в городе с друзьями. Это явствует из его признания следственному комитету, который после восстания на Сенатской площади устанавливал степень вины каждого из арестованных.
“В показании своем комитету вы говорите, — запрашивали следователи Лунина, — что были на совещании в Москве в 1817 году. На совещании сем, сколько известно комитету, находился и отставной майор князь Шаховской, который… только то и говорил, что готов посягнуть на жизнь государя, после чего Сергей Муравьев назвал его le tigre”. Во французском языке этим словом — тигр — называют отчаянных людей, способных пролить кровь.
Это тайное собрание одни историки называют “Московским совещанием”, другие “Московским заговором”, потому что на нем зашла речь о покушении на Александра I. Лунин предлагал, если общество примет решение для этого, “вызвать на Царскосельскую дорогу несколько лиц в черных масках”. От виселицы Лунина спасло только то, что в декабре 1825 года, охладев к тайным обществам, он служил в лейб-гвардии гусарском полку вдали от Санкт-Петербурга.
В зашифрованной Х главе “Евгения Онегина” Пушкин, бывавший среди “членов той семьи”, представил Михаила Лунина так:
Друг Марса, Вакха и Венеры
Им дерзко Лунин предлагал
Свои решительные меры
И вдохновенно бормотал.
Друг Марса заслужил золотую шпагу в Бородинской битве, не раз дрался на дуэлях. Друг Вакха, кавалергард и гусар, кутил, ходил с медведем и скакал в чем мать родила на лошади. Друг Венеры донжуанского списка не составлял, но Пушкин знал, о чем писал.
После смерти отца Лунин получил в наследство имение с 200 000 рублей дохода в год и тысячу душ крепостных. Но променял роскошную жизнь в салонах Парижа на кандалы в рудниках Сибири.
Выйдя на поселение с правом переписки, Лунин построил дом в окрестностях Иркутска и стал “дразнить медведя”. Занялся политикой, публицистикой. Предлагал установить “культ закона” взамен “культа личности”. Не у него ли позаимствовали термин партийные идеологи времен Хрущева, борцы с “культом личности” Сталина?
Лунин в “Письмах из Сибири”, обличая рабство в “нравах, обычаях и учреждениях”, доказывал необходимость “светильника рассудительной оппозиции”. Его давняя мысль не утратила актуальности. Не таился, хотя знал, что каждую его строчку прочтут мундиры голубые. Одна из рукописей на английском языке, отправленная сестре, попала в английскую газету. Копию со “Взгляда на русское тайное общество с 1816 по 1826 год” снял доносчик.
Последовали обыск, арест, тюрьма и вердикт Николая I: “Оставить в строгом заключении”. В тюрьме Лунин умер при “загадочных обстоятельствах”.
Он говорил по-французски, писал по-английски, оставаясь русским революционером. Судьба “друга Марса, Вакха и Венеры” вслед за Пушкиным и Герценом, опубликовавшим его письма, привлекала внимание Льва Толстого и Федора Достоевского. Лунин настолько яркая личность, что согласно формуле Есенина понадобилось большое расстояние, полтора века, чтоб ему стали посвящать не только мемуары и научные статьи. Документальный роман “Лунин” написал Эйдельман. Роман “Лунин, или Смерть Жака” сочинил Радзинский.
Впереди — экраны кино и телевидения.
Тайные встречи декабристов происходили в самых красивых и дорогих особняках. Мемориальная доска на Гоголевском бульваре, 10, — тому доказательство. У тех, кого назвали декабристами, все было. Чины, ордена, усадьбы, имения, крепостные. Жены и дети, любимые женщины. Они ни в чем не нуждались. Могли жить за границей годами. Где, в каком государстве самые знатные и богатые выходили на смерть ради закрепощенного народа?
Герцену декабристы представлялись “фалангой героев”, “богатырями, кованными из чистой стали с головы до ног”. В наши дни их стали, как в 1826 году, называть “цареубийцами”, “государственными преступниками”, а не героями. Иронизировать, мол, зря разбудили Герцена…
Перед распадом СССР на улице Карла Маркса, бывшей Старой Басманной, в уцелевшем особняке, принадлежавшем Ивану Матвеевичу Муравьеву-Апостолу, открыли Государственный музей декабристов. Будучи послом в Мадриде при императоре Павле I, он не пожелал вступать в заговор против него. Жил в Москве, писал сочинения сам, переводил Горация, Цицерона и Аристофана.
В его родовом гнезде открыли музей декабристов не случайно. Три сына Муравьева-Апостола восстали против самодержавия. Подполковника Черниговского полка Сергея, того, кто титуловал друга le tigre, писавшего стихи на французском и на латинском языках, награжденного золотой шпагой и орденом Владимира, за то, что поднял полк и “лично действовал в мятеже с готовностью пролития крови”, — повесили.
Его двадцатилетний брат Ипполит, прапорщик Черниговского полка, видя гибель солдат, — застрелился на поле боя.
Матвея Муравьева-Апостола, подполковника, за “умысел на цареубийство, к свершению которого сам готовился”, приговорили “к смертной казни через отсечение головы”. Заменили топор 20 годами каторжных работ. Когда из его подвергавшихся цензуре писем узнали, что он на самом деле “удерживал брата Сергея и тайное общество от кровопролития и покушения”, заменили каторгу вечным поселением в Сибири.
Государственный музей декабристов, став филиалом Исторического музея, открылся перед распадом СССР и вскоре закрылся. Рухнул потолок над парадной лестницей. Прошло с тех пор 20 лет. Власть от декабристов отвернулась, не может простить им кровопролития. Как будто пушки не стреляли по восставшим депутатам в Белом доме.
При всем при том музей на улице, ныне Старой Басманной, откроется. Но под другим названием и в другом статусе. Решил воссоздать родовое гнездо потомок декабристов — швейцарский финансист Кристофер Муравьев-Апостол. В деревянном доме, не сгоревшем в 1812 году, медленно, но верно происходит, как сказали “МК”, научная реставрация. Когда закончится, откроется здесь музей Матвея Муравьева-Апостола. За храбрость в Бородинской битве он удостоился солдатского Георгия.
В Москве помилованному декабристу позволили жить спустя тридцать лет после восстания. С ним встречался Лев Толстой, замышляя роман о декабристах. Право носить Георгиевский крест вернули бывшему подполковнику по случаю 200-летия Семеновского полка, где он в молодости служил. Этот крест, портреты, реликвии Муравьевых-Апостолов увидим. Но хватит ли в особняке пространства для Михаила Лунина и других героев, “кованных из чистой стали”?
Памятника восставшим, среди них большинство москвичей, в городе нет. Именем декабристов названа улица в Бибиреве. Есть в Галерее искусств на Пречистенке монумент женам декабристов, последовавшим за ними в Сибирь. Изваял композицию Зураб Церетели. А национального музея декабристов нет. Место ему, в чем я убежден, в “Доме Луниных”, самом большом и прекрасном на Никитском бульваре. В таких особняках они жили, росли, тайно встречались.
В “Доме Луниных” под лирами — Музей Востока. Под названием на латыни Ars Asiatika его открыли в 1918 году. В первую годовщину советской власти, как мне рассказывал Феликс Вишневский, создатель музея Тропинина, приурочив событие к своему празднику, большевики основали 10 “пролетарских музеев” в разных районах города. Он был в тот день в музее на Большой Дмитровке. Здание его сохранилось. А музея — давно нет, как всех прочих скороспелок, напоминавших комиссионные магазины. В них снесли картины, статуи, бронзу, фарфор, серебро, золотые табакерки — все ценности из захваченных особняков аристократов и купцов.
В Москве многие коллекционеры и меценаты азартно собирали живопись по примеру братьев Третьяковых, Сергея и Павла, умершего со словами: “Берегите галерею”. Не жалея сил и средств, они покупали по всему миру не только картины и иконы. Заполняли залы статуями, бронзой, фарфором, керамикой, стильной мебелью. Охотились за редкими гравюрами, монетами, книгами. Строили здания для растущих собраний, открывали музеи.
Путеводители по Москве в 1917 году приглашали не только в Третьяковскую галерею и картинную галерею Румянцевского музея. На Пречистенской набережной существовала “Городская галерея И.Е.Цветкова”, завещанная Москве. У Красных Ворот в Мясницком проезде фабрикант Гиршман представлял картины молодых русских художников и старинную мебель. Живопись и бронзу разрешали смотреть Боткины на Покровке.
Купец Сергей Иванович Щукин в воскресенье открывал двери дома в Знаменском переулке, где хранилась коллекция импрессионистов, “новейших течений”. В Малых Грузинах брат Сергея Ивановича Петр, собиратель русских и восточных древностей, построил каменный дом, напоминающий терем, и открыл в нем частный общедоступный музей. “Вообще на Нижегородской ярмарке сделал я почин по собиранию предметов Востока...” — вспоминал Щукин, завещавший дом и собрание Историческому музею.
...На месте дома Гиршмана — вестибюль метро “Красные Ворота”. В бывшем музее Щукина — Биологический музей. Все частные музеи закрыли, коллекции распределили по разным музеям и городам. “Восточные древности” Петра Щукина передали в открывавшийся музей с названием по-латыни Ars Asiatiс. Сюда попали многие шедевры искусства Востока из особняков Фаберже, Брокара, Остроухова и многих других московских коллекционеров.
Спустя семь лет музею придумали русское название — Государственный музей восточных культур. Третий раз переименовали в Государственный музей искусства народов Востока. Нынешнее, четвертое наименование придумано в 1991 году. Но и оно не совсем точное. Потому что здесь собирают искусство Африки, далекой от Востока, искусство чукчей и других народов Севера.
Чаще, чем названия, музей менял местоположение. Открыли его в особняке Гиршмана у Красных Ворот. Потом поместили в стенах Исторического музея на Красной площади. Далее перевезли на Рождественку, в училище художников, где сейчас Архитектурный институт. Четвертым адресом стала бывшая Цветковская галерея на набережной у храма Христа Спасителя. Оттуда собрание упекли в Центральный музей народоведения, существовавший на Воробьевых горах. Была когда-то остановка троллейбуса с названием музея. И его ликвидировали. Восточным древностям ничего лучшего не нашли, чем опустошенный храм Ильи Пророка на Воронцовом Поле.
Таким образом, “Дом Луниных” — седьмой адрес музея. В “особо ценном объекте культуры” тесно, как в коммунальной квартире. Картинам Николая и Святослава Рерихов нашлось две комнаты. Богатейшее собрание Европы, 170 тысяч единиц хранения, искусство 100 стран, не имеет достойного здания. Не для музея заказывал генерал Лунин архитектору Доменико Джилярди усадьбу. Для жизни одной семьи, не самой богатой и знатной.
В Париже Институт арабского мира с музеем — многоэтажное здание из стекла, алюминия, железобетона. Деревянные решетки окон в восточном стиле. Площадь — 26 тысяч квадратных метров. Музей Востока — 1600 квадратных метров. Как говорят, почувствуйте разницу.
В столице крупнейшего в мире государства, одной ногой стоящего в Европе, другой в Азии, один Музей Востока. В Париже три музея азиатского искусства и один африканского. Национальный музей Гимэ представляет Индию, Китай, Японию, страны Востока и Дальнего Востока. Другой музей носит имя Чернуши, коллекционировавшего искусство Китая, азиатских стран. Третий музей, основанный Куок-Он, выставляет театральное искусство. В Национальном музее искусства Африки и Океании представлены страны, бывшие французские колонии. К чему эти сравнения? Чтобы понять, почему к нам не едут, как бы хотелось, миллионы туристов, как, к примеру, в Париж. Не стремятся не потому, что мало отелей в три звезды. Потому что мало музеев — больших и разных.
