Небольшая преамбула: самый большой страх у прокуратуры и следователей вызывает оправдательный приговор для подсудимого. Ведь такое решение будет свидетельствовать о том, что расследовавшие уголовное дело люди — профаны, которые не смогли собрать воедино все имевшиеся у них доказательства. За оправдательные дела или “доследы” (возвращение материалов на дополнительное расследование) еще с советских времен следователей и прокуроров обвешивали выговорами, увольняли, а порой и привлекали к уголовной ответственности. Боязнь оправданий подсудимых привела, к сожалению, не к улучшению качества расследования по уголовным делам, а к переквалификации ряда тяжких преступлений на простенькие составы или вовсе к массовым прекращениям преследования на досудебной стадии. Логика такая — лучше вообще не привлекать, чем потом в суде опростоволоситься. Ситуация с Муродали Мирзоевым, который подозревался в том, что прикончил две семьи и пьющую москвичку, к сожалению, складывается по тому же сценарию. Следствие заволокитило дело и планирует “простить” Мирзоеву 4 трупа, так как прокуратура опасается оправдания преступника по этим позициям.
...История серийного убийцы началась с пожара. Под утро 21 июля 2009 года жители дома №27, корпус 3, по Никитинской улице увидели, как из окон квартиры №50 валят клубы дыма, и вызвали МЧС. Потушив пламя в квартире, пожарные обнаружили труп 61-летней хозяйки жилища и ее 40-летнего сына-инвалида. Однако погибли люди вовсе не от огня или угарного газа — тела были связаны монтажным скотчем и проводами. Эксперты нашли на теле женщины 8 ножевых ранений, а на шее ее родственника следы механической асфиксии (мужчина был задушен). В обгоревшей комнате милиционеры изъяли пластиковую флягу из-под керосина, несколько отпечатков пальцев и предполагаемые орудия преступления — два кухонных ножа.
Сыщики опросили свидетелей и очевидцев и выяснили, что убитые были тихими алкоголиками. Галина, единственная родственница, поддерживавшая связь с ними, пояснила, что вместе с сыном и матерью Савченко проживал человек, известный ей под именем Марат. Причем у дамы был его номер мобильного телефона. Вплоть до самого пожара она связывалась с Маратом и справлялась о самочувствии ее родных, а тот уверял, что с ее близкими все хорошо. На самом же деле мать и сын уже были несколько дней как мертвы. Судебные медики установили, что преступник поджег квартиру спустя несколько дней после расправы — он понемногу распродавал скудное имущество своих жертв, а когда выволок все ценное, замел свои следы поджогом. Пробив комбинацию цифр мобильника Марата по базе, сыщики в первый раз узнали о Муродали Холмуродовиче Мирзоеве, 31-летнем жителе столицы Таджикистана. Тогда его не удалось задержать — он сменил номер, а постоянного пристанища в столице не имел. Зато много интересного о прошлом Муродали сыскарям поведали их коллеги из Таджикистана. Оказывается, молодой человек привлекался на родине за аналогичное убийство в корыстных целях, но ему удалось уйти от уголовного преследования — мужчина якобы был признан невменяемым. Сыщики выяснили, что Муродали долгое время трудился грузчиком на Черкизоне, потом — подсобным работником в одном из магазинов...
А страшные убийства продолжались. 8 сентября на той же Никитинской улице в одном из соседних домов были обнаружены еще три трупа. Сын 64-летней жительницы квартиры, расположенной на первом этаже дома №24, Маргариты Пушкаревой, придя навестить мать (женщина не работала и систематически употребляла спиртное), нашел в квартире бездыханное тело ее соседа с 5-го этажа, 61-летнего Владимира Самойлова (мужчина также слыл выпивохой). Самой Пушкаревой дома не было. Сыщики поднялись в квартиру Самойлова, чтобы опросить родных, и там, к своему ужасу, нашли труп еще и жены хозяина, 58-летней Марии, работавшей в собесе. Что характерно, дверь в квартиру на 5-м этаже была закрыта — то есть у преступника были ключи.
Но на этом страшные находки не закончились — через несколько часов при более тщательном осмотре в кладовке было обнаружено тело Маргариты Пушкаревой!
Сыщики “убойного” отдела несколько суток работали над этой головоломкой, опрашивая свидетелей и очевидцев. Получалось, что душегуб был знаком с Маргаритой и пришел к ней в гости, после чего на огонек заглянул Владимир Самойлов. В какой-то момент неизвестный набросился сначала на женщину, задушив ее, а затем таким же способом прикончил и ее собутыльника. Обшарив жилище несчастной, убийца не нашел ничего ценного, и ему пришла в голову мысль заглянуть в квартиру Самойлова, расположенную на 5-м этаже. Он достал из кармана убитого ключи и поднялся в жилище. Там незваный гость собрал драгоценности, принадлежащие супруге Владимира, и приготовил к выносу плазменный телевизор, несколько курток и бытовую технику. Но тут на пути подонка возникла хозяйка квартиры, Мария Самойлова. Женщина на минутку забежала домой во время рабочего дня и наткнулась на преступника. Он зарезал даму кухонным ножом, после чего благополучно покинул помещение с чужим добром. На местах своих злодеяний преступник оставил отпечатки пальцев, кроме того, его запечатлела камера видеонаблюдения. Пробив пальцы по картотеке, опера выяснили, что следы совпадают с отпечатками, изъятыми с июльского убийства в соседнем доме, и принадлежат Мирзоеву. Кроме того, два свидетеля видели азиата, который грузил вещи в автомобиль. Одной из очевидиц была пенсионерка, закрепленная за погибшей социальной работницей Марией Самойловой.
Вскоре оперативники вычислили круг знакомых Муродали. Одна из землячек преступника, трудившаяся в магазине неподалеку, пояснила милиционерам, что тот периодически наведывается к ней и оставляет поношенные вещи, а также технику для продажи. Опера устроили там засаду, а через два дня Мирзоева задержали во время проверки одной из съемных квартир.
О громком раскрытии писали многие СМИ. Однако на допросах дерзкий подследственный и не думал признаваться в грехах — он заявлял, что вещи, мол, крал, а с “мокрухой” не связывался. Но сыщики собрали массу доказательств, изобличающих Мирзоева во всех пяти убийствах (детализации телефонных переговоров, записи с камер видеонаблюдения, разыскали свидетелей). Следователям оставалось лишь зафиксировать улики очными ставками, проведением экспертиз и другими необходимыми мероприятиями, что обеспечило бы железобетонный приговор в суде даже без чистосердечного признания жителя Таджикистана. Однако по непонятным причинам этого должным образом сделано не было. Расследование продвигалось до тех пор, пока дело не перекочевало из Измайловского следственного отдела в окружной, а там, в свою очередь, материалы несколько раз передавались от одного следователя к другому.
В итоге Мирзоеву было предъявлено обвинение в 5 убийствах. Но финал такого расследования оказался печальным: через полгода следователи неожиданно посчитали, что Мирзоев причастен лишь к одному убийству — расправе над соцработницей...
Резонный вопрос: зачем делопроизводителям так его “обелять”? Штука вот в чем: уголовные дела по квалифицированным убийствам (в том числе убийство двух и более лиц) рассматриваются Московским городским судом, где требования к доказательной базе, собранной следствием, очень высокие, как в принципе это и должно быть. Так вот, в деле отсутствовали элементарные следственные действия, которые должен был провести процессуалист. В итоге материалы были возвращены в отдел СКП с указанием об исправлении недостатков. Видимо, дело, где в качестве жертв фигурируют асоциальные пьющие личности, а обвиняемым — гастарбайтер, в СКП сочли не слишком-то резонансным. Посовещавшись, следователи окружного СКП приняли решение подготовить обвинение по одному-единственному убийству (Марии Самойловой, в квартире которой Мирзоев оставил свои отпечатки и похитил имущество “под присмотром” камеры видеонаблюдения), а оставшиеся четыре отсечь, то есть превратить в “висяки”. Этот фокус проворачивается для того, чтобы проблемные тома дела ушли до рассмотрения не в Мосгорсуд, а в районный, где, исходя из общей практики, к ошибкам следствия относятся лояльнее.
Родственники погибших и милиционеры, ловившие кровожадного душителя, — в шоке. Конечно, и за одно убийство Мирзоева по головке не погладят. Но одно дело, когда преступник отправится на зону на 25 лет или даже навсегда. И совсем другое — когда он сядет на десять лет и потом освободится “условно-досрочно”, готовый к новым “подвигам”.
