— Я изображена там справа. Что-то показываю рукой на глобусе. Причем обратите внимание: показываю-то левой рукой, хотя по жизни никогда левшой не была, — улыбается Нина Павлова. — Это уж такая прихоть художника, перевернувшего “натуру”…
По словам Нины Васильевны, началось все зимой 1940-го.
— Я училась в школе №91, расположенной в районе Арбата, на Большой Молчановке. Однажды у нас в классе проводили пионерское собрание, посвященное событию, которое тогда было в центре внимания в Советском Союзе, — арктическому дрейфу парохода “Георгий Седов”. На школьное “общественное мероприятие” пришли какие-то дяденьки, корреспонденты из газеты. Я на них и внимания особого не обратила. Помню только, один — тот, что с фотоаппаратом, — попросил нас с подружкой взять большой глобус, который стоял на учительском столе, и попозировать: вроде как я показываю, где дрейфует “Седов”… А через несколько дней мне приносят “Пионерскую правду” с нашей фотографией!
Этот газетный номер от 30 января 1940 г. у меня до сих пор сохранился. Вот посмотрите — здесь и подпись имеется: “Ученицы 6-го класса “Б” 91-й школы Нина Павлова и Юня Лещинская у глобуса. Фото Е.Тиханова”.
— Необычное какое-то имя — Юня…
— Полностью оно звучит — Юнесса. В ту пору существовала мода давать детям оригинальные, “советские” имена. Между прочим, отец Юни — уроженец Польши — был одним из видных чекистов, работал с самим Дзержинским…
— Но как же вы оказались изваяны в бронзе?
— Тут я ничего конкретного сказать не могу. Однажды, уже лет через пять после войны, отправилась из центра города, где жила, в Измайловский парк покататься на лыжах. Делая пересадку на “Площади Революции”, увидела вдруг знакомую картинку, запечатленную в одной из скульптур: мы с подружкой рассматриваем глобус. Точное воспроизведение той самой фотографии из “Пионерки”, только зеркально перевернутое. Я после этого позвонила Юне, рассказала ей об этом своем открытии… С самим автором скульптуры, Матвеем Манизером, никто из нас двоих никогда не встречался. Вероятно, он просто воспользовался фотографией корреспондента Тиханова при работе над “Школьницами с глобусом”…
В рассказе Нины Васильевны корреспондента “МК” насторожила одна нестыковка: манизеровские скульптуры украшали “Площадь Революции” уже к моменту открытия этой станции, то есть к марту 1938 г., а фотография Нины Павловой и Юни Лещинской появилась лишь почти два года спустя…
Однако это противоречие разрешил директор музея Московского метрополитена Константин Черкасский:
— Первоначально все скульптуры на станции были гипсовыми. Еще нескольких лет потом Манизер занимался переводом их в бронзу. При этом автор перерабатывал некоторые из своих первоначальных произведений. Вполне возможно, что именно таким изменениям подверглась скульптурная группа “Школьницы с глобусом”, а при переработке ее ваятель использовал приглянувшуюся ему фотографию двух московских девчушек…
Еще одна загадка этого бронзового портрета: зачем Манизер сделал Нину Павлову левшой, почему фигуры девочек даны в зеркальном отображении? Но здесь ответ найти уже гораздо проще, нужно только повнимательнее приглядеться к “местожительству” статуй на “Площади Революции”. Все они буквально втиснуты в небольшие ниши, отрезанные от пилонов станции арками-проходами, которые соединяют пассажирские платформы и центральный зал. Такая неудобная конфигурация пространства, предназначенного для изваяний, заставила Манизера все скульптуры делать очень компактными — человеческие фигуры изображены в сидячем или полусогнутом положении (по этому поводу в свое время даже ходил анекдот: “Площадь Революции” показывает истинное положение дел в Советском Союзе, где весь народ либо сидит, либо согнут до земли”). Едва ли не единственным исключением стал персонаж, скопированный с Нины Павловой: небольшой рост этой “школьницы с глобусом” позволил не “гнуть” ее и изобразить в естественной позе. Однако криволинейная форма ниши все-таки заставила Манизера несколько изменить “натуру”: перевернутая справа налево скульптурная группа более гармонично вписывалась в отведенное ей пространство.
“Школьницы с глобусом” на нынешней “Площади Революции” имеют и еще одну особенность. Каждая из десяти оригинальных скульптур, созданных для этой станции метро, была продублирована в четырех экземплярах: две из них украшают (со стороны центрального зала и пассажирской платформы) левый пилон станции, другие две — симметричный ему правый пилон. Однако при позднейшей модернизации “Площади Революции” для более безопасного движения пассажиров со стороны нового выхода, ведущего на Никольскую улицу, были замурованы крайние арки станции — как раз те, где стояли изображения героини нашего рассказа. При этом по две скульптурные группы с каждой стороны центрального зала — “Школьницы” и соседние с ними “Юные авиамоделисты” — были демонтированы. Так что на станции осталось лишь по две Нины Павловы и Юни Лещинские.
Как сложилась жизнь у пионерки 1930-х, волею случая увековеченной в бронзе для украшения столичной подземки? На сей счет Нина Васильевна во время нашей беседы особо не откровенничала. Рассказала лишь, что, получив специальность инженера-специалиста в области радиационной химии, трудилась в закрытых институтах, в том числе под руководством знаменитого советского академика А.А.Бочвара. “Мы разрабатывали специальные конструкционные материалы. Один из них был использован на космическом корабле “Восток” для защиты от радиационного облучения Юрия Гагарина во время его исторического полета…”
Вот такой “жизненный диапазон” у этой москвички — от станции подземной железной дороги до заоблачных высот первого пилотируемого полета в космос…
