Двадцать лет назад весь мир обошло фото, сделанное с расстояния в несколько сот метров на пекинской площади Тяньаньмынь, — человек с авоськами, стоящий перед танковой колонной. Кто был этот китаец, неизвестно. Обычный прохожий? Зевака? Городской сумасшедший? Или все-таки “неизвестный бунтарь”, как окрестил одиночку, стоящего перед танками, журнал Time, включив безымянного китайца в сотню “самых важных людей” ХХ века?
О личности и судьбе этого “танкового человека” ходило немало слухов. Говорили, что это студент, который потом был арестован и казнен. Другие говорят, что ему удалось скрыться и бежать на Тайвань. Но точно никто ничего не знает. Кроме того что снимок был сделан на следующий день после того, как 4 июня 1989 года китайская армия расстреляла акцию протеста молодежи на площади Небесного Спокойствия. Точное число жертв неизвестно. Официально погиб 241 человек (в том числе солдаты), ранения получили 7000 человек. Альтернативные китайские данные говорят о 2—3 тысячах убитых. А некоторые западные источники поднимали цифру аж до 7000 погибших. Вероятно, точных данных не будет известно никогда.
В течение семи недель площадь Тяньаньмынь вмещала тысячи сторонников китайской “перестройки”. Вольнодумная молодежь вышла еще в апреле, чтобы почтить память попавшего в опалу экс-генсека Ху Яобана, считавшегося сторонником рыночных и либеральных реформ. Постепенно траурные мероприятия переросли в требования провести демократические преобразования в КНР. В мире затаили дыхание: мол, ветер перемен добрался не только до СССР и Восточной Европы, но и до Поднебесной! Впрочем, приехавший в Пекин в мае 89-го Горбачев особой солидарности с молодыми китайскими “перестройщиками” не выразил. И его можно понять: как-никак приехал по приглашению властей.
Один из партийных вождей Китая Чжао Цзыян вышел к студентам и со слезами на глазах попросил их разойтись по-хорошему. За “мягкотелость” Чжао был отстранен от власти. В Пекине было введено военное положение. А потом власть послала на студентов танки. Уже к вечеру 4 июня площадь была зачищена.
События 20-летней давности до сих пор в Китае остаются табу. Вот и сейчас — к печальному “юбилею” власти заблокировали доступ интернет-пользователей к нескольким международным веб-сайтам. Официальные лица изредка упоминают о политических волнениях 1989 года, которые удалось преодолеть и успешно выстроить политику “открытых дверей” и социалистическую модель с китайским лицом. А лояльные граждане Поднебесной даже в частных разговорах с иностранцами обычно стараются перевести разговор на другую тему.
Их можно понять. Китаец по имени Чжан Сицзюн двадцать лет назад был совсем молодым человеком и служил в армии. Он был среди тех, кто подавлял студенческий бунт. Чжан опубликовал недавно в интернете открытое письмо к Ху Цзиньтао, призывая снять завесу молчания с событий 20-летней давности. После чего его арестовали. И лишь несколько месяцев назад из тюрьмы был выпущен, как говорят, последний из осужденных за Тяньаньмынь. Лю Чжихуа за организацию стачки в знак протеста против разгона манифестантов был приговорен к пожизненному сроку. Впоследствии срок скостили до 15 лет.
Сегодня события в Пекине назвали бы “цветной революцией”. И название придумали бы соответствующее — что-нибудь вроде “революции пионов”. Если бы тогда, в 1989-м, те, кто собрался на Тяньаньмынь, взяли верх — что ждало бы Китай? Демократическое рыночное будущее по типу “азиатских тигров”? Или распад и обнищание страны — как это произошло на обломках Советского Союза? Гадать, впрочем, об этом бесполезно.
...Год спустя после расстрела на Тяньаньмынь мне, тогда первокурснику, выпало участвовать в довольно своеобразной акции солидарности с китайскими студентами. Это была однодневная голодовка на лужайке перед главным зданием МГУ. Собралось не слишком много народу, зато компания получилась довольно пестрая — люди из “Демократического союза” во главе с Новодворской, анархисты, панки. Визит вежливости нанесла делегация народных депутатов — более иных запомнилась Старовойтова. Избранники говорили приятные вещи о молодежной активности и сетовали, что их собственные чада политикой не интересуются. А в это время один из анархистских вожаков задорно распевал с товарищами под аккордеон кронштадтские и махновские частушки. Сейчас он в Думе — от правящей партии. Думаю, пригласи его сегодня поучаствовать в такой акции — не пошел бы. Не пошел бы и я. Ведь за двадцать лет многое меняется.
