И, кажется, есть темы, на которые стоит посмотреть, опираясь на то, что мы увидели в прямом смысле вчера и сегодня.
В 95-м “журналистские пути-дороги” довели меня до Буденновска. Я появился в городе одновременно с историческим черномырдинским “Шамиль Басаев, говорите громче!”. Ходил по центральной улице и узнавал удивительные истории то ли чудесного спасения, то ли трагического пленения обыкновенных провинциальных обывателей. Когда террористы уже шли по городу, врываясь в близлежащие дома и формируя из жителей колонну заложников, кто-то успел спрятаться под лестницей, его не нашли. А кто-то — советский человек — специально вернулся за паспортом, и его повязали. Воспитатели детского сада зашторили окна и велели детям сидеть тихо. И те — представьте себе — не угукнули. Душегубы подошли к окнам, посмотрели, ничего не увидели и в садик не зашли…
Таких историй было много. Прошло больше тринадцати лет, а я их помню. Потому что люди, которые мне их рассказывали, пережили такой ужас, что даже от их слов холодела кровь.
Самое страшное: вот они сидят, пьют чай — в секунду все меняется. Их планы ничего не стоят. И с тобой в принципе может произойти то же самое.
Потом Басаев ушел. В больнице, в которой я оказался одним из первых среди журналистов, наткнулся на коридор, где расстреливали наших летчиков. Их сажали на школьные стульчики и убивали через больничные подушки, чтобы не забрызгаться кровью и чтобы приглушить звук выстрелов. Кровь убитых сначала текла по стене вверх (стреляли в упор), а потом стекала на пол. Пух из распотрошенных наволочек налип на кровь. Все было в кровавых куриных перьях. В этом коридоре я для себя сформулировал две вещи — абсолютное Зло существует, и смертная казнь — одно из его проявлений.
И там же я оценил, что сделал Виктор Степанович Черномырдин. Взяв на глазах у всей страны трубку для разговора с Басаевым, он не мог не понимать, что очков это ему не прибавит. И вряд ли он мечтал отдуваться за всех. Но в этот момент он спас полторы тысячи заложников. Я был в городе, и я точно понимал и понимаю, что при штурме больницы погибли бы все.
Историю эту мне как-то пришлось описывать в “ФА”. И сейчас решил вернуться к ней, чтобы вспомнить ужас людей, которые оказались на грани смерти только потому, что жили в Буденновске.
Ровно неделю назад люди, которые жили в Цхинвале, оказались под огнем установок “Град” только потому, что жили в этом городке. Днем приехал грузинский министр заключать мир, а ночью их начали убивать. Министр Якобашвили наверняка выполнял приказ, обеспечивая “внезапность”. Он решился взять такой грех на душу…
Вот, собственно говоря, и тема. Какой грех может взять на душу политик или чиновник, выполняя приказ или “борясь за национальные интересы”? Где черта?
Нет сомнения, что Гитлер или Саакашвили вряд ли бы пошли на убийство, скажем, соседа в своей частной, “дофюрерской” жизни. Но потом один смело начал убивать миллионы евреев только за то, что они евреи. Другой — решил пожертвовать тысячей-другой осетин, да и своими солдатами, чтобы остаться лидером своей страны. Как происходит подобная метаморфоза?
В растиражированном стихотворении Юрия Левитанского есть строка: “Дьяволу служить или пророку, каждый выбирает для себя”.
У Зла есть очевидная невероятная притягательность. Ощущение силы, миссии, превосходства и избранности не может не кружить голову людям, которых невероятные амбиции затащили в политику. В самом деле, они же туда пришли не сопли жевать. Но черта между добром и злом, между “принуждением к миру” и убийством всегда есть.
И в Советском Союзе, да и в современной России тему холокоста не слишком любили и любят вспоминать. Иногда кажется, что “патриоты” и самих евреев не слишком любят. Зато любят Сталина-Джугашвили. Судя по некоторым письмам, что приходится получать, многие “ура-государственники” на самом деле дикари и антисемиты. Между тем тема холокоста из-за своих невероятных библейских масштабов, когда миллионы людей изничтожили только за их национальность, дает бесконечное количество самых разных человеческих проявлений. В том числе и проявлений “коллективного бессознательного”.
Так, например, не могло быть случайностью, что главные концлагеря по уничтожению евреев были на территории Польши, в которой массовые погромы продолжились и после войны под лозунгом “Доделаем, что недоделал Гитлер”. (Сейчас в Польше, с ее, даже после войны, многотысячным еврейским населением, живет меньше 4 тысяч евреев — остальных выгнали.) Как не может быть случайностью, что латыши, до войны избавлявшиеся от немцев, в 1941-м, еще до прихода эсэсовцев, перебили своих евреев, и единственный лагерь смерти на территории СССР был в Саласпилсе.
Как не может быть случайностью, что тысячи датчан, получив сигнал от немецкого военного моряка Георга Даквитца, за одну ночь (!) переправили всех своих евреев в Швецию, а датский король нацепил на свое пальто шестиконечную звезду. Только 60 датских евреев попали в руки фашистов. И всего семь финских.
Но в одной стране немцам не отдали ни одного еврея. Это в Болгарии. Когда зам. Эйхмана уже подписал с пронемецким правительством соглашение об их депортации в Польшу, царь Борис III — сам, кстати, по сути этнический немец — не позволил это сделать.
Царь Борис — не сильный политик. Видимо, не самый привлекательный мужчина. Устроил в начале тридцатых военный переворот. Потом сотрудничал уже с гитлеровской Германией (но странам Центральной Европы от этого было никуда не деться). Но войск своих, граждан своих на растерзание не отдал.
Вспоминают, что Гитлер устраивал ему страшные разносы. Борис умер от сердечного приступа на следующий день по возвращении из Берлина, где его как раз ломали насчет отправки солдат и выдачи евреев. Умер, но неподъемного греха на душу не взял.
На снимке Альфреда Эйзенштадта 1934 года царь Борис делает очередное заявление. Вот уж точно не герой и не красавец. Орден аж поверх шинели носит — для солидности. Жена рядом, с нервным и некрасивым лицом. А ведь поди ж ты — с ответственностью справился. Теперь в Интернете пишут “болгарский народ — народ праведник”.
Второй снимок сегодняшней рубрики агентство “АР” выложило на продажу в понедельник. На нем изображен герой-демократ, победитель, мачо и народный трибун Михаил Николаевич Саакашвили в окружении телохранителей. Президент Грузии повез министра иностранных дел Франции в Гори и там, едва выйдя из машины, он вдруг побежал от своей охраны. Телохранители еле догнали. Говорят, испугался звука авиационных моторов. Хотя в небе никакого самолета не было видно. Видимо, человек, отдавший из “политических соображений” команду трамбовать осетинский городок системами залпового огня, очень бережно относится к своей жизни. С Душегубами такое часто бывает…
Что политикам и чиновникам позволяет не переходить черту? Часто вера в Бога. Португальский консул на юге Франции ди Соузо Мендеш, когда в 1940 году правительство запретило ему выдавать визы еврейским и немецким беженцам в момент наступления германских войск, заболел. А на следующее утро заявил, что видел во сне Богородицу и она ему разрешила. Он выдавал документы круглосуточно. Телеграммы из Лиссабона игнорировал. Через три дня его снял с должности специально приехавший из Парижа посол. Уже бывший консул явочным порядком перетащил через испанскую границу (он возвращался на Родину) еще десятки человек. Его уволили, он умер в нищете, но с его визами границу смогли перейти и спастись в Испании более трех тысяч человек.
Но ведь и какой-нибудь Чейни или Райс, санкционировавшие грузинский налет на Осетию, наверняка верят в Бога. И наши упыри чаще всего прикрываются хоругвями. Видимо, линия между добром и злом — это все-таки та степень нормальности, которую умудряется сохранить в себе любой слуга государства. У Черномырдина она в 1995-м была достаточной. И земной ему за это поклон.
“Меру окончательной расплаты каждый выбирает по себе”.
