Чугуашвили в первую очередь обратил внимание на самое первое решение Останкинского суда о заключении всех девушек под арест.
— Тогда перед принятием решения суд дал 72 часа следствию для предоставления дополнительных доказательств по делу. Я знакомился со всеми материалами. Спустя 72 часа следователи предоставили пять новых допросов. Во-первых, допросы трех подруг девочек. Общая суть их показаний — это те моменты, в которых девочки жаловались на насилие. Также представлены допросы двоих племянников (сыновья дяди сестер Роберт и Эдгар Мусаеляны. — Авт.), чьи слова опровергали обвинения в адрес Михаила.
— Что изменилось с момента ареста? О каких следственных действиях, которые проводились после этого, вам известно?
— Был проведен ряд экспертиз. Как уже писал «МК», ни одно исследование объективно не подтвердило сексуальное насилие. Проводилась экспертиза на предмет выявления травм (одна из сестер в своих показаниях заявляла, что отец насиловал извращенным способом), но даже характерных, простите меня, трещин не выявлено. Интересный момент, что когда возбуждалось уголовное дело, в обстоятельствах фигурировала формулировка «аморальное поведение отца», а сейчас она отсутствует. Более того, ни на следственных мероприятиях, ни в процессах ни один защитник не ссылался на сексуальное насилие, так как этот факт не находит объективного подтверждения.
— Вы как представитель одной из сторон знакомились перед последним заседанием с материалами. Что было представлено на обозрение Басманному суду в подтверждение ходатайства?
— Если коротко, то ни-че-го нового!
— Давайте не коротко.
— Я сравнил всего шесть томов уголовного дела. Три тома (по каждой девочке), представленные в Останкинский суд, и три тома, выдвинутые на обозрение в Басманный суд. Они не то чтобы идентичны, в последних материалах отсутствуют важные доказательства. А именно помимо показаний сестер там показания трех их подруг и... нет показаний Мусаелянов, нет показаний сестры Михаила. Хотя, по моему опыту, в делах с изнасилованиями берутся максимально подробные показания. Кроме того, были приобщены три справки (именно справки, а не заключения, в которых обычно приводятся названия расстройств) о том, что две сестры на момент совершения преступления не в полной мере осознавали, что делают, а третья вообще была невменяема.
— Но чем-то же руководствовались следствие и суд?
— Я вам процитирую... В ходатайстве следствия написано (копия в распоряжении редакции. — Авт.): «Расследованием установлено, что 27 июля 2018 года сестры Хачатурян Мария, Ангелина и Кристина, находясь… и испытывая острую неприязнь к своему отцу — Хачатуряну М.С., вступили в предварительный сговор на его убийство и разработали план, в соответствии с которым убийство Хачатуряна следовало совершать, когда он уснет, путем нанесения ударов молотком и ножом». Забегая вперед, скажу: на суде следствие пояснило, что был установлен мотив. Это что же получается — с мотивом «острая неприязнь» можно совершить убийство группой лиц по предварительному сговору и остаться на свободе? Я убежден, что все, что произошло, было сделано из-за давления общества, которое героизирует обвиняемых в страшнейшем преступлении.
— Вы подали жалобу в Мосгорсуд на это решение. На чем она основывается?
— Следователь указывает, что в ходе расследования установлены обстоятельства и получены сведения, свидетельствующие об отсутствии намерений у обвиняемых скрыться. Это похоже на фарс! Как такое можно написать при том, что объективно установлено, что сестры пытались инсценировать преступление под самооборону и тем самым избежать ответственности. Чем можно подтвердить, что обвиняемые, находясь на свободе, не предпримут попытки скрыться и тем самым в очередной раз попробовать избежать ответственности? Ничем!
Читайте материал: "Под замком: что запретили сестрам Хачатурян после освобождения"
