Сеньорита, чао-чао!
Бразильянка ряженая, а вот мексиканец — самый настоящий. Алехандру Мигель Отеро Тамайо Михалеску, 26 лет, маркетолог в фэшн-индустрии, в Россию приехал впервые. Родной язык испанский, английский свободный. К восточноевропейкам питает интерес: его отец в том же возрасте, что сейчас Алехандру, отправившись в Бухарест, встретил румынку по имени Кармен, влюбился с первого взгляда и увез с собой в Мексику, хотя девушка не понимала ни слова по-испански. Мигель и Кармен счастливы вместе 30 лет, и их сын Алехандру тоже не прочь взять в жены иностранку.
Алехандру уже побывал на матче своей сборной в Екатеринбурге, В Москву прилетел на сутки, затем домой. Российский мундиаль начался для него с разочарования: московский отель, где он загодя забронировал номер на одну ночь, за день до его вылета из Мексики прислал извещение об отмене брони. Мол, цены изменились: или плати втрое больше, или адьос. Выручил отец, вспомнив, что в Москве у него есть знакомые, которые смогут предоставить кров.
Назначаю Алехандру встречу в субботу с утра на углу Тверской и Моховой. Объясняю, как взять такси из «Шереметьево» и на какую цену соглашаться.
Тем временем наряжаюсь бразильянкой (шорты, майка с надписью RIO, вьетнамки, шляпа, браслеты), лихорадочно скребя по сусекам в поисках реквизита. Посылаю фотку «в прикиде» на утверждение Алехандру: он признает во мне сходство с латиноамериканкой.
Предлагаю начать путь навстречу друг другу: Алехандру идет ловить такси, а я в образе бразильянки спускаюсь в метро. При первых же репликах попутчиков думаю, как полезно порой не понимать по-русски. Сидишь себе и плюешь на то, как нахально обсуждают части твоего тела.
Комплименты от соотечественников субботним утром незатейливы и сводятся к «бразильской попе». Никаких попыток познакомиться с «попой» поближе за ними не следует.
В назначенном месте моего «мекса» нет, телефон не отвечает. В волнении вышагиваю по Тверской туда-сюда. Вдруг слышу оклики на португальском: отличить его от других языков я могу, но, кроме почерпнутых в бразильских сериалах слов «обригадо» (спасибо) и «фазенда», ничего не знаю.
С возгласами «О, кариока!» (жительница Рио — порт.) навстречу мне спешат три брюнетистых «соотечественника» в майках бразильской сборной. Они радуются мне как земляку на чужбине и явно намерены обсудить наши, бразильские новости. Приятно, что мой карнавал убеждает даже настоящих бразилейро, но ничего не остается, как прикинуться глухонемой «кариокой». Стою, улыбаюсь и на всякий случай киваю. Бразильцы удивлены. Но тут, на мое счастье, появляется Алехандру. Он не один, с ним молодая русская пара.
Бразильцы кричат «эрмано!» (брат) и обнимаются с истинным соседом по континенту. Алехандру объясняет, что я его румынская тетя, недавно переехавшая в Бразилию: румынский уже забыла, португальский еще не выучила, умеет только улыбаться и кивать. Бразильцы хохочут и одобрительно хлопают Алехандру по плечу. Его тетя им нравится.
С русской парой из Сибири Алехандру познакомился в аэропорту. Заметив одинокого мексиканца, ищущего такси до Тверской, ребята взяли его с собой в аэроэкспресс и проводили до самого места встречи со мной. А до этого еще успели показать Красную площадь и Большой театр: на аэроэкспрессе вышло не только намного дешевле, чем на такси, но и быстрее. Горячо их благодарю.
— Из «Шереметьево» до центра таксисты ломят по 15 кусков (тысяч рублей), зачем парня выставлять на деньги?! — улыбаются молодые сибиряки. — А нам все равно по пути.
Идем на Манежку приставать к русским девушкам, по дороге репетируя легенду с румынской тетей, мечтающей, чтобы племянник взял в жены славянку. Тетя якобы и приехала на мундиаль, чтобы помочь познакомиться, ведь племянник не говорит по-английски.
Манежная — сплошной цветник из нарядных девушек всех возрастов. Но наш мачо привередничает: эта слишком маленькая, та слишком возрастная, эта толстовата, та чересчур тощая… Будто и впрямь собрался жениться и увезти свое сокровище в Мексику. Впервые оказавшись на мужской стороне в деле приставания на улице, понимаю, какой это кропотливый труд. Обязательно что-нибудь не так: если хорошая фигурка, то лицом не вышла, если прекрасна ликом, то ножки подкачали, а если вся удалась, то смотрит так, будто сейчас укусит.
В глаза бросается, что большинство гуляющих — нарядные девушки возраста «на выданье» под ручку с моложавыми мамами. Ведут себя подчеркнуто сдержанно, но по сторонам поглядывают, особенно мамы. Предлагаю Алехандро подойти к такой парочке, но он наотрез отказывается: мол, сразу в женихи запишут.
— А что, если у вас в Мексике подойти к дочке с мамой на улице, то сразу женить начнут?!
— Если девушка из католической семьи гуляет с матерью, то подойти к ним ради шутки — оскорбительно. А с серьезными намерениями на улице не подходят.
Наконец наш герой высматривает двух подружек. Мачо идет на дело, тетя за ним. Мы выныриваем из толпы прямо возле намеченных девушек. Алехандру распинается на испанском, «тетя» талдычит свое на английском: «Хочу женить племянника на русской, помогаю знакомиться, он стеснительный, вот увидел вас и голову потерял…»
На мой взгляд, девушки одинаковые, как близнецы: тоненькие, в воздушных платьицах, с обильным макияжем на почти детских лицах. Одна из них реагирует спокойно, вторая мило робеет, краснеет и опускает глаза. Алехандру тут же выбирает стеснительную и дальнейшие излияния адресует только ей. Мне кажется, что несчастная сейчас провалится от смущения под землю. Спрашиваю по-английски, сколько ей лет?
— Может, сказать, что мне уже есть 16? — шепчет она по-русски подружке.
— Лучше правду говори, — советует та, которую мачо не выбрал.
Но девушка все же прикидывается шестнадцатилетней. Подаю Алехандру знак: уходим, несовершеннолетние! Вдогонку робкая девчушка сама просит у мексиканца телефон: говорит, что хочет учить испанский.
В этот субботний день на Манежке отмечают гуляниями получение дипломов. Мексиканец выбирает двух нарядных выпускниц вуза, и мы излагаем им свои матримониальные планы.
— А у нас уже есть бойфренды, — отвечают девушки. — У нас все серьезно.
— Ну оставьте моему племяннику номера телефонов, вдруг с бойфрендами какие-то проблемы начнутся?!
— Спасибо, мы сами как-нибудь! — смеются девушки.
Затем Алехандру отмечает девушку, гуляющую в составе большой компании. Подходим, сообщаем о намерениях. Наша избранница не понимает ни по-испански, ни по-английски, зато отлично говорит ее бойкая улыбчивая подруга:
— Да она у нас беременная уже! — указывает на скрытый под свободным платьем живот дочери. — Может, меня вместо нее возьмете?!
После фиаско с беременной Алехандру нацеливается на двух ярких девиц лет двадцати. В своем обильном макияже в такую жару они смотрятся особенно горячо. Ну уж эти точно должны клюнуть! Но, вопреки моим прогнозам, эти две фифы на ухаживания нашего мачо даже головы не поворачивают. Гордо цокают на своих шпильках мимо, бросая на ходу: «Достали уже!». Хоть бы улыбнулись из вежливости!
Время идет, солнце палит, и на месте мужчины я бы уже плюнула на уличный «съём». Но наш мексиканец оскорблен игнором и жаждет реванша. Наконец появляется она: от 20 до 30, без мамы и подружек, белое обтягивающее платье чуть выше стройных загорелых коленок, волосы ниже лопаток, губки «рыбкой», бюст вперед. Походкой «от бедра» гордо дефилирует посреди улицы. Уж если не она, то кто же?!
— Сеньорита! — идет в атаку мой «племянник», пускаясь красотке наперерез. Вид у него решительный: наверное, ацтеки так выходили на тропу войны. Какому мачо понравятся бесконечные обломы?!
Сеньорита чешет мимо, задрав подбородок. Тут выясняется, что сеньориту преследуем не только мы.
— Сеньорита, чао-чао! — кричит нашему мексиканцу компания смуглых мужчин, тоже следующая за нашей избранницей. Мол, не трогай сеньориту, это наша добыча.
— Вы откуда? — дружелюбно спрашивает их Алехандру на английском.
— Мы россияне, оставь в покое наших девушек, латинос! — отвечают жгучие брюнеты на том же языке и спешат дальше за девушкой, громко переговариваясь по-турецки.
Да уж, в таком Вавилоне, каким стала в мундиальные дни Москва, обмануть могут не только девушку. Налицо тренд чудесных перевоплощений: перед носителями иного языка многие иностранные гости выдают себя за россиян, полагая, что это увеличит их шансы в глазах девушек. По понятным причинам не по плечу это только африканцам, японцам и корейцам. Что ж, это даже лестно. Но любопытно, кем обернутся выдающие себя за русских турки, если все же догонят нашу отечественную «сеньориту» и она вступит с ними в разговор?
У вас сомбреро съехало!
Алехандру рассказывает, как обменники в аэропортах надувают вновь прибывших. Только в городе гости узнают, что за доллар в России дают не 40, а 63 рубля. Но в центре столицы нам так и не удается спровоцировать кого-нибудь на жульничество, хотя мы очень стараемся: «забываем» сдачу на барной стойке, тупо спрашиваем про ценник «5000» на балалайке: «Это в долларах?» Но со сдачей нас догоняют, про балалайку отвечают: «Что вы, это рубли, и мы еще сделаем скидку». В ларьке с сувенирами я нарочно предлагаю заведомо невыгодный мне «чейндж»: мой серебряный кулон с обсидианом (мексиканский ювелирный камень) на набор матрешек. Мол, рубли закончились, матрешки нравятся, сегодня улетаю, возьмите это… Но продавец меня урезонивает: «Они несопоставимы по цене, я не возьму, найдите лучше обменник или расплатитесь картой».
В образе бразильянки изнутри наблюдаю «латиноамериканское братство», оно впечатляет.
— Аргентина! Аргентина! — вдруг кричит на всю улицу наш мексиканец.
Тут же оборачивается молодая аргентинская парочка. Обнимаются с нашим мексом, по-сериальному целуются и что-то эмоционально обсуждают на испанском.
— Знакомые? — догадываюсь я.
— Нет, просто эрманос, — пожимает плечами Алехандру.
Меня тем временем атакует группа эквадорцев, что-то втолковывая по-испански:
— Что они говорят? — спрашиваю я Алехандру.
— Что у тебя сомбреро задом наперед! — смеется мексиканец.
Все гуляющие семьи с детьми желают с нами сфотографироваться. Просят не стесняясь: а теперь с сомбреро, а теперь в обнимку, теперь возьмите его на ручки и дайте подержать маракас. Детишки радуются и с удовольствием повторяют испанские слова. Мачо замечает, что дети в России более раскрепощенные, чем девушки.
В метро весь вагон, следующий в сторону Сити, фотографируется с мексиканцем, бразильянкой, их сомбреро и маракасами. Сомбреро идет по рукам, его примеряют, делают в нем селфи, улыбаются и смеются.
На Киевской Алехандру вдруг кричит вошедшей компании молодых брюнетов: «Comment ça va?» («Как дела?» — франц.). Парни подходят к нам, завязывается оживленная беседа на французском. Алехандру поясняет мне, что это алжирцы, а их просит перейти на инглиш, чтобы «тетя» тоже понимала. Обсуждаем матчи и прогнозы. Между собой алжирцы спорят на родном арабском. Мне становится завидно: ребята не профессорского вида, не из самой процветающей страны, а свободно болтают на трех языках, спокойно переходя с одного на другой. Тут один из них, хитро улыбаясь, заявляет Алехандру: «Мы догадались, ты нас разыгрываешь, никакой ты не мексиканец! По-французски говоришь как француз, а внешне — типичный рюс!».
Вздыхая, «типичный рюс» лезет в рюкзак за мексиканским паспортом и флагом. Только это убеждает алжирцев, они хлопают нашего мачо по плечу, говоря, что Москва горазда на чудеса и бдительность прежде всего!
Улучив момент, когда я ненадолго отвлекаюсь на телефон, мой «племянничек» все же берет реванш, несанкционированно пристав к одной из пассажирок. Она уже записывает ему свой номер и подставляет щечки для «двукратного мексиканского поцелуя». Все хорошо, только избранница «племянника» — ровесница «тети»! И «тетя» в моем лице справедливо негодует.
На борту речного трамвайчика, совершающего круиз по Москве-реке, наше бразильско-мексиканское семейство имеет большой успех у гостей столицы из российских регионов. Нас «исфоткивают» так, что мы чувствуем себя не бразильянкой с мексиканцем, а обезьянкой с попугаем. Через 2,5 часа плавания всерьез задумываюсь, а не заполонить ли мне Алехандру в рабство для доходного бизнеса — фото с мексиканцем на память.
Что сомбреро вещь не только эффектная, но и полезная, становится понятно, когда открытую палубу, где мы сидим согласно купленным билетам, начинает заливать дождь. Сомбреро с успехом заменяет зонтик нам обоим. С такой широкополой шляпой и в снегопад не пропадешь.
В конце этого насыщенного дня Алехандру получает сообщение: «Могу записаться на курсы испанского, готова выйти за тебя замуж, если ты подождешь меня 4 года, на самом деле мне 14. Лиза». Это та самая «невеста» с Манежки, навравшая, что ей 16.
Улетая в Мадрид, чтобы оттуда отправиться домой, Алехандру говорит, что ему очень понравились и хозяева мундиаля, и его гости: обстановка свойская, можно быть самим собой, а для болельщика это главное. Действительно, веселые латинские «эрманос», иранки, срывающие чадру, едва переступив границу, поляки-шутники, восхищенные российским величием, — все это настолько близкие нам по духу ребята, что рядом с ними и россиянам неохота казаться более чопорными, чем они есть на самом деле. И все, что нами в этом эйфорическом состоянии сделано, все искренне и от души. Наш мексиканский гость это понял и оценил по достоинству. А не понял он только жадность отелей, отменяющих бронь в самый последний момент, лживость обменников и навязчивость слухов о раскрепощенности россиянок, которые он нашел сильно преувеличенными.
