— Проходим, проходим! — молоденький полицейский по-русски, по-английски и на языке интернациональных жестов регулирует проход в металлическом ограждении. «Хвост» в Мавзолей, как и в былые времена, начинается чуть ли не от Александровского сада, но это оптический обман: в старые времена очередь была непрерывной, а теперь вдоль Кремлевской стены толпиться не положено — пропускают маленькими группами, как в музей. В итоге очередь состоит человек из ста в самый пиковый час, то есть между 11.00 и 12.00. После полудня толпа начинает рассасываться.
— Мы хотим посмотреть на Ленина, потому что это одна из главных достопримечательностей Москвы, — 32-летний Рамон Мауро из Аргентины бойко говорит по-английски, а его отец Альваро, которому 60, говорит только по-испански. Поэтому Рамон, высказав свое мнение, начинает переводить слова отца. — Ленин был выдающийся, потрясающий стратег. Человек столетия.
В очереди стоят люди самого разного возраста. Есть очень молодые ребята, почти школьники — переговариваются между собой по-английски: «А что, он прямо так и лежит? Интересно, можно ли его потрогать? Это так отвратительно!». Последняя фраза произносится прямо-таки восторженным тоном.
— Я хотел бы сделать селфи с Лениным, скажите, это возможно? — спрашивает у полицейского молодой японец, вместе со своей девушкой стоящий первым у закрытой решетки. Страж порядка вынужден его огорчить: «ноу фото» — причем так было с самого начала работы Мавзолея. Ленина можно фотографировать только профессионалам и по особому разрешению — поэтому самое потрясающее из возможных московских селфи недоступно никому из посетителей.
Воскресение отменяется
Часы на Спасской башне бьют один раз — час дня, Мавзолей закрывается до завтра. «Сорри, — улыбается (да, улыбается!) полицейский. — Туморроу! Завтра!». Двое парней в форме бразильской сборной печально переглядываются через ограду — один из друзей успел пройти, второй уже нет. Полицейский непреклонен.
— А завтра во сколько открывается? — по-английски пытает полицейского старший группы колумбийских болельщиков, замотанных в шарфы. — Мы хотим успеть взглянуть на Ленина, пока не улетели домой, а самолет у нас завтра. Попробуем прийти к десяти утра.
У колумбийцев не только национальные гербы и флаги, но и красные звездочки на куртках, а один — в берете а-ля Че Гевара. «Мы коммунисты-троцкисты, — рассказывает 37-летний Энрике. — Мы были на могиле Троцкого в Мехико, теперь хотим посетить могилу Ленина. Дело в том, что Ленин — это великий человек, вы в России его забыли, и совершенно зря. Он сломал патриархальное общество, чтобы построить мир всеобщего равенства. А мы, если б могли, его воскресили бы — только он может спасти Землю от новой эры несправедливости!»
— Завтра! Все завтра! — смеется лейтенант. И тихо, в сторону: «Блин, только зомби нам и не хватало».
Последние выходящие из Мавзолея — входную дверь уже закрыли, сотрудники держатся за створки выходной, чтобы «задраить люки» побыстрее, — проходят кругом почета по всему «красному некрополю» и выходят в районе Спасской башни, чтобы встать перед фасадом с буквами «ЛЕНИН» и сделать-таки селфи.
«Вы не знаете, его в 1924 году убили? Или умер своей смертью? — спрашивает пожилой мужчина с острым взглядом — Хаим Мазар из Израиля. — Ах, сам умер. Ну, о′кей. Зачем он мне? Он один из великих освободителей народов прошлого века. Такой же, как Линкольн, например. Великий человек».
Говорящих по-русски в очереди к Ленину практически нет — только иностранные туристы. «Спасибо, я уже его видела в детстве, — говорит Галина, сотрудница сувенирной лавки на Красной площади. — А вообще, не люблю на трупы смотреть». А вот туристам весело: из некрополя выходят не подавленные или умиротворенные, как с обычного кладбища, а оживленные. Чем моложе, тем оживленнее.
— Блин, прикинь, парад зомби! — с горящими глазами рассуждают фотографирующиеся перед Мавзолеем мальчишки, на удивление, местные. — Я бы на это посмотрел!
— Ага! — смеется юная девушка, единственная в этой компании. — Только серебряные пули сначала найди!
