Забывчивость
Собственно, нашей забывчивостью нынешние незабывчивые государственные деятели и пользуются. На нее и рассчитывают. Не помним, не хотим помнить, как недавнее доверчивое стадо само покорно вошло в загон, где одних остригли, других выдоили, третьим спилили и обломали рога… С каждого содрали то, что было возможно. Но экзекуция продолжается.
Сегодняшние хитроумные обдиральщики и обштопывальщики вновь предлагают себя в поводыри. Говорят правильные слова, произносят разумные, до дрожи пробирающие искренностью речи… Вот только слегка подустали постаревшие вожди. Выдохлись. Не хватает прежней одержимости. Ярости в возглашении: достичь цель к поставленному сроку. Вяло, ни шатко, ни валко, преодолевают нынешние поводыри день за днем, отбывают и избывают обязанность. Если бы большевики действовали так в 17-м, не видать бы им победы. Да и сравнения со сталинской закалки бульдогами нынешние политики не выдерживают. Мелковаты…
Фарс
Значит, правы философы — основоположники марксизма: история действительно развивается по спирали, повторяясь — один раз как трагедия, другой — как фарс? Если Николай II, Витте, Шульгин, Керенский были не смешны, то нынешние опереточные фанфароны безыскусными своими воззваниями (и коммунальными примирениями и склоками) способны вызвать лишь кривую улыбку. Ветви власти на глазах превратились в лаокооновых змей — удушающих, ломающих кости. Нет широких просвещенных умов, элементарного соображения, умения «держать форс» и предвидеть последствия творимого.
Элита
Настолько заигрались, что не понимают, как мерзко выглядят и какое отталкивающее производят впечатление… Бесстыдно перебегают из лагеря в лагерь, из партии в партию, выискивая, где лучше и сытнее; ищут повод, чтобы мелькнуть, засветиться, высказаться — неважно в связи с чем и что именно при этом балаболя, — лишь бы напомнить о себе; выставляют и пропагандируют себя всюду и везде, во всех витринах, в ажиотажном угаре обещая то, чего никогда не выполнят… Что невозможно выполнить. Но им верят! (Или делают вид, что верят.) Именно по этой причине заведомо никчемная, суетливая, самовлюбленная шатия-братия гордо именует себя политической элитой? Что у нее за душой? Боль за Родину? Забота о населении? Или кроме съеденных осетров и выпитых из народа соков — ничего!
Переливы
Прежние правители — старички из политбюро — прекрасно понимали смысл выражения «молчание — золото». Помимо официальных докладов на пленумах и съездах от них невозможно было добиться ни одного членораздельного дополнительного звука. Молчание придавало важность, окружало ореолом значимости.
Нынешних предводителей (вот уж на всю катушку пользующихся преимуществами поносимой ими демократии) не удержишь от излияний, не заставишь замолчать. Переливы их голосов не производили бы столь чудовищного впечатления, если бы этим ораторам было чем делиться.
Пляски
Не ищите в политике логику. Ищите выгоду.
Непосвященному может показаться странным, а то и абсурдным: сегодня политик ругает того, с кем братался вчера, а завтра насмерть ссорится с недавним союзником. Но, может, мы бы напрочь забыли бы этого политика, если бы он не устраивал скандалов и не участвовал в подобных шоу?
Отвратительно наблюдать, как они тайно и явно грызутся, делят влияние и барыши, выгадывают, предают… Отвратительно, противно, что все это происходит у всей страны на глазах. Наблюдаем ежедневно: пляски на костях, сживание со свету беззащитных, не умеющих за себя постоять.
Прачечная
Отмывают не только деньги, отмывают репутации. Отстирывают и задним числом отбеливают свое прошлое. Выполаскивают. Из корысти и за определенною мзду, в расчете на барыши, а не потому что стыдно. Поверх старого портрета штатные отмывальщики и реставраторы накладывают на лик ангажировавших их персон новый слой краски. Цвета и оттенки выбирают сами портретируемые, предлагают, корректируют. «Я — смельчак», «Я — борец». «Я и сейчас, и тогда, я всегда…» «Я расскажу вам такое…» Древний, рассыпающийся, заплеванный, весь в прорехах холст предстает перед вконец запутавшимся обывателем подмалеванной кокетливой образиной. Очередным неувядаемым зазывным проститутом… Руины, совсем уж было истлевшие, изъеденные проказой, вновь выползают из подвалов, где хоронились и прятались, на свет и начинают мироточить, излучать сияние. Один рассказывает, каким отважным «солдатом империи» себя являл, работая не побегушках в госструктурах, другой — каким отважным диссидентом и правозащитником оставался, служа в ЦК КПСС. Все съедается, проглатывается, кушается электоратом, поскольку другой пищи ему не дают.
Сонм небожителей
«Номенклатура» — так подобные бессменные и бессмертные деятели назывались раньше, в партийно-тоталитарные времена. Индивиды, ничем себя не зарекомендовавшие, однако однажды попавшие в высшие эшелоны, ни при каких обстоятельствах, ни при каких условиях не могли выпасть из руководящей обоймы, упасть ниже уровня хозяйственника среднего звена. Но это была уже ссылка. Если члена Политбюро отправляли куда-нибудь послом («посол на три буквы», — шутили в народе), или руководителя КГБ бросали возглавлять профсоюзы, или члена какого-нибудь Президиума делали министром культуры, это была трагедия, подлинное несчастье. Однако пасть совсем низко подобные деятели не могли. Им бы этого никто не позволил. Это бы означало, что в лидерах случайно оказался простой смертный. Что в отряд небожителей протиснулся и затесался смерд. Такого ощущения не должно было возникнуть ни у кого. Ни при каких обстоятельствах. Сонму небожителей надлежало оставаться вне критики, сомнений и подозрений.
Фрак пристойности
Иногда жалеешь обманутый народ, иногда думаешь: поделом такому народу. Что касается воров и болтунов государственного масштаба… Им мало, что ограбили всех, им мало того, что нахапали, они хотят при этом пребывать в ореоле святости. Уж сидели бы, затаившись, заткнувшись, нет, устраивают публичные склоки, подают в суд иски о защите чести и достоинства (будто оно есть), придумывают заполнять декларации о доходах. Чего заполнять — надо просто посмотреть на особняки, машины, лакомые участки земли, которые они оттяпали… Нет, не дает покоя забота о чистоте собственного облика. И не замечают, что фрак пристойности не налезает на неприлично раздувшиеся пазухи наворованного.
Вершина
Революционеры обманывают темные массы уже тем, что обещают свободу и равенство. Хотя прекрасно знают: на протяжении истории все рассыпанные путем революционных катаклизмов общества вскоре вновь собирались и выстраивались в законченную иерархическую пирамиду. Иногда могучую и прочную, иногда — шаткую и хлипкую. Тот, кто готовит революцию, надеется оказаться на вершине этой горы и знает, как за эту высоту бороться, тот, кто находился внизу, рано или поздно, возможно, силами потомков, отважится противостоять вышестоящим хитрованам. Но всюду во все времена за власть борются и побеждают те, кому понятны ее механизмы. Остальным предписано (но так для них же лучше) думать о хлебе насущном и благополучии семьи, а не расставлять сети для ловли сомнительной удачи, которая вряд ли улыбнется неподготовленному к схватке глупцу.
Хотите возвыситься?
Те, которые наверху при всех режимах, — наверху потому, что угодливые и изворотливые, или потому, что действительно самые умные и превосходят слабых при любых режимах?
Те, которые стремятся в верха, — удовлетворяют личные амбиции или хотят позаботиться о других? Вы задумались, и вам стало ясно.
Тот, кто хочет возвыситься, должен взвесить: не превратится ли сам в неторопливого, вальяжного, ни за что не отвечающего негодяя? Начнет ездить в дорогих машинах, заседать, красоваться на трибуне, ощутит себя человеком первого сорта.
Хотите стать такими и заниматься тем, чем занимаются они? Если бы захотели, уж давно бы подобным занялись. Но вас не тянет в их свору. Вам это не нужно. А, возможно, и отвратительно. Ну так что вам до их грызни, лжи, вскарабкиваний?
