Нередко врачей, которые делают процедуру ЭКО, обвиняют в том, что они берут на себя функции Бога. А родители, решившиеся на этот комплекс мер, сами готовы возвести доктора в божественный ранг. Для них он действительно обладает сверхспособностями. Человек, который смог подарить им то, в чем отказала природа.
Семья Васиных (имена и фамилии изменены) не пожелала смириться с тем, что им не суждено зачать ребенка естественным путем. Девять лет назад они решились на ЭКО.
Долгожданный малыш родился с врожденным пороком зрения, тяжелой умственной и физической отсталостью. Пытаясь выяснить, что именно послужило причиной инвалидности, родители узнали, что глава семьи ... не является биологическим отцом ребенка. Супруги обвинили клинику в преднамеренной подмене спермы. Васины дошли до суда, и Фемида встала на их сторону.
Казалось бы, все предельно ясно: медики серьезно напортачили, несчастные родители теперь расхлебывают последствия врачебной ошибки. Именно с таким посылом мы начали готовить этот материал.
Однако, пытаясь разобраться в этой истории, «МК» выяснил детали, которые вызывают очень много вопросов...
Дважды ЭКО-мама
Павел и Тамара Васины в июне готовятся отметить серебряную свадьбу. 25 лет назад они стали мужем и женой, мечтали, что родят детишек и посвятят свою жизнь их воспитанию. Но прошел год, два, пять, а беременность так и не наступила. Поэтому супруги решили обследоваться.
Для начала поехали в областной центр. Врачи действительно обнаружили некоторые проблемы. На протяжении следующих пяти лет Васины исправно ездили в город и лечились. Но зачать ребенка им так и не удалось. Тогда медики посоветовали ехать в Москву, к известному специалисту по ЭКО, работающему в частной клинике в Москворечье.
Павел с Тамарой приехали на консультацию и остались очень довольны приемом и вниманием врачей. После подписания договора супруги приступили к самой процедуре.
— ЭКО проводится в несколько этапов, — объясняет Павел. — Сначала в организме женщины выращивают яйцеклетки, когда они созреют, их извлекают. Мужчина в это время должен сдать биоматериал. Яйцеклетки оплодотворяют и затем подсаживают обратно в организм. Это если говорить кратко.
Супруги признаются: процедура забора яйцеклеток из фолликулов крайне болезненная. Павел вспоминает, что Тамара даже после нескольких часов отдыха в стационаре с трудом села в машину, чтобы ехать домой, в родной город. Однако Васины были готовы на все, чтобы исполнить свою мечту и родить ребенка.
В 2003 году эмбрион прижился только со второй попытки. А в феврале 2004-го у пары родился долгожданный сын. Абсолютно здоровый.
В 2009 году Васины приехали в Москву за вторым ребеночком. Их вспомнили и приняли с распростертыми объятиями. Заодно обследовали старшего мальчика и отметили, что он абсолютно здоров.
Павел и Тамара заново прошли все этапы ЭКО.
Со слов мужчины, после сдачи биоматериала случилась заминка. Через 20 минут после первой попытки его попросили еще раз наполнить баночку семенной жидкостью.
Принесли чай с молоком и бутерброд с ветчиной. Павел перекусил, погулял и сдал биоматериал повторно. Уточнил, все ли в порядке. Его заверили, что все отлично. Вскоре Тамаре подсадили эмбрион. Через девять месяцев она родила второго сына.
Из материалов суда по делу Васиных:
«Противопоказаний для выполнения процедуры экстракорпорального оплодотворения (ЭКО) на момент обращения супругов Васиных в организацию не имелось. Показанием к лечению вспомогательными репродуктивными технологиями с помощью ЭКО, согласно записям, являлся мужской фактор бесплодия».
«С такой генетической «поломкой» он не может быть вашим сыном»
Второй эмбрион прижился с первого раза. Супруги уверяют, что беременность протекала как по маслу. Тамара чувствовала себя хорошо, УЗИ не показывало никаких патологий. Женщине, как и в первый раз, назначили плановое кесарево. Васины заключили контракт на роды, чтобы она чувствовала себя в абсолютной безопасности.
— Сразу после операции мне позвонил врач и сказал: «Поздравляю, жена только что родила, ребенок здоров, можешь начинать отмечать!» — вспоминает Павел.
Увы, с радостной вестью поторопились. Малыш родился инвалидом. На тот момент еще не было понятно, что именно с ним не так: врачи диагностировали только врожденный порок зрения. Глаза малыша были затянуты непрозрачной пленкой, он ничего не видел.
Дома стало ясно, что проблема не только в глазах. Тамара рассказывала, что у младенца начались судороги. Он очень отставал в развитии. Супруги показывали малыша профильным специалистам, но они так и не смогли поставить диагноз. Попытки узнать правду растянулись на годы. Наступил момент, когда Васиных отправили к генетику, который выявил у ребенка хромосомное нарушение.
Из материалов суда
«Учитывая сочетание врожденного порока глаз с умственной отсталостью тяжелой степени и задержкой речевого развития у ребенка, можно считать, что его заболевания с большой степенью вероятности обусловлены генетической патологией».
Также в деле фигурирует и другое заключение: «Судить о том, является ли установленная у ребенка структурная перестройка хромосом причиной его заболевания, не представляется возможным».
Необходимо было проверить родителей, чтобы выяснить, где искать «поломку». Павел и Тамара сдали все необходимые анализы, которые не выявили никаких отклонений от нормы.
Генетик не поверил своим глазам: «Этого просто не может быть, с такими нарушениями, которые есть у мальчика, он не может быть вашим сыном!»
Родителям ничего не оставалось, кроме как сделать тест на определение родства. Результат их ошеломил.
Исследование показало: вероятность того, что Павел - отец мальчика, 0%. В то же время мамой действительно является Тамара. Настоящий отец — неустановленное лицо.
Васины уверены, что именно от него перешло по наследству роковое заболевание. Как такое могло получиться, ведь Павел лично приезжал сдавать биоматериал для оплодотворения яйцеклетки жены? А договор подтверждает, что Тамаре успешно осуществили перенос эмбриона в стенах вышеупомянутой клиники.
«Думали, что мы не заметим подмены»
Когда Васины оправились от первого шока, они, конечно, стали звонить московскому врачу-репродуктологу.
Из разговора, который был записан на диктофон, становится ясно, что врач очень рад слышать Павла, он называет его «Паша», говорит, что прекрасно помнит его семью, и очень удивляется, когда слышит, в чем его обвиняют.
Глава семьи подтверждает, что все это время отношения с доктором у них были прекрасные. Мужчины договариваются о встрече, специалист просит привезти документы. Это было два года назад.
Параллельно с этим супруги отправились на телевидение, где на всю страну рассказали об ужасной ситуации, в которую они попали. Тамара все время плакала. Шестилетний на тот момент мальчик по-прежнему ничего не видел, он с трудом передвигался, не мог себя обслуживать, ему требовался постоянный уход.
А затем семья обратилась в суд с гражданским иском по защите прав потребителей и требованием взыскать с клиники материальный ущерб и компенсировать моральный вред.
Клиника стояла на своем: врачи невиновны, «происхождение» чужой спермы надо искать не в их лаборатории, а в семье Васиных. Супруги это отрицают.
— Я думаю, именно они подменили материал, — говорит Павел. — Я не знаю почему — потому что он был некачественный или просто разбили пробирку... Если бы они честно сказали, что отцом мне не быть, я бы нашел в себе силы это принять. Все-таки один ребенок у нас уже был.
Мужчина высказал предположение, что именно заставило врачей решиться на такой рискованный шаг.
- Мне кажется, они просто не хотели меня терять, не хотели, чтобы я разочаровался в них. Ведь после первых родов я постоянно рекомендовал клинику другим людям.
Многие мои друзья и знакомые смогли у них забеременеть и родить. А новые клиенты — это же заработок. Никто же не знал, что мой малыш родится больным. Родись он здоровым, мы ведь реально никогда могли бы не узнать, что отец у него другой. Сомнений у нас не было, как и с первым.
«Что нам дали, то мы и использовали»
Мы говорили с Павлом по телефону около 15 минут. Он согласился поведать детали их конфликта с клиникой. Когда разговор подошел к подробностям рождения ребенка, связь прервалась.
Я перезвонила. Павел спешно сообщил, что сейчас говорить не может, и предложил перенести разговор на завтра. На просьбу поговорить с Тамарой ответил, что она очень расстроена и разговаривать не будет. Но и сам он для разговора с «МК», к сожалению, не нашел времени ни в этот день, ни в течение следующей недели. Хотя еще в самом начале Павел говорил, что его цель — заставить клинику оплачивать реабилитацию и лечение сына (мальчику оно требуется пожизненно).
Тогда мы связались с тем самым врачом, у которого лечились супруги — между прочим, врачом-репродуктологом с более чем 30-летнем стажем. Услышав по телефону о предмете разговора, доктор вздохнул.
— Дело это деликатное и неприятное, вспоминать мне его тяжело, но я попробую объяснить обтекаемо. Когда мы принимаем биоматериал от мужчины, мы работаем на доверии к пациенту. И обычно у нас нет причин сомневаться в том, чей именно материал он нам дает. Скажу так: что нам дали, то мы и использовали. Мы не проверяем принадлежность жидкости. А на самом сперматозоиде, как вы понимаете, не написано, Петрова он или Иванова.
Врач пояснил, что процесс сдачи материала в клинике происходит без присутствия персонала. Есть специальная комната, где мужчина может уединиться. Никто не наблюдает за ним в этот момент. Оттуда он выходит с наполненной емкостью.
Возможен ли вариант, что он пришел в лечебницу с заранее собранным материалом? Возможен. По словам специалиста, от спермы не требуется «первосортная» свежесть, она сохраняется определенное время, прежде чем потеряет способность к оплодотворению.
Клиника в суде не признала исковые требования Васиных. Представители медучреждения обратились в Верховный суд.
Из материалов суда
«Согласно представленной индивидуальной карте пациента супругам Васиным был установлен диагноз: бесплодие вторичное, мужской фактор. По результатам спермограммы выявлена идиопатическая III ст. астенозооспермия (уменьшение количества активно-подвижных сперматозоидов), олигоспермия (уменьшение количества спермы), тератозооспермия (наличие аномальных форм сперматозоидов), что препятствовало наступлению беременности при половом акте».
Говоря простым языком, у Павла шансы оплодотворить яйцеклетку естественным путем были близки к нулю. Именно поэтому супруги решились на ЭКО.
- Я запомнил этих пациентов, у нас, можно сказать, были хорошие отношения. И мы прекрасно понимаем, как в тот раз обстояло дело. Мы знаем причину, почему отец ребенка не Павел. Но доказать этого мы не можем. И теперь, после суда, копаться в грязи нам совсем не хочется. Знаете, как в суде отбирают права? Слово гаишника против слова водителя. Так же и здесь. Хотя мы, врачи, всегда работаем на авторитет и на репутацию.
Вопрос на миллион
Судебное разбирательство «Васины против клиники» — уникальное. Самый главный вывод, который упоминается в документах суда: совершенно не ясно, каким именно образом чужой биоматериал получил «доступ» к яйцеклетке Тамары, которая оплодотворялась в клинике посредством ЭКО.
Самое время подумать о мотивах каждой из сторон. Суд не дал ответы на эти вопросы. Поэтому мы тоже оставим их открытыми, но все-таки дадим пищу для размышлений.
Имеет ли смысл доктору, известному своими трудами в области ЭКО, рисковать репутацией и карьерой, подменяя биоматериал пациента для подсадки эмбриона?
Исключена ли ошибка, халатность, невнимательность медперсонала после приема биоматериала от пациента и при проведении процедуры ЭКО?
Может ли пациент, страдающий бесплодием, приносить чужой биоматериал, чтобы оплодотворить им яйцеклетку жены?
Почему родители дошли до генетика спустя многие годы после рождения малыша-инвалида? А в суд обратились, когда мальчику было уже около 7 лет?
Павел, рассказывая о версиях подмены со стороны врачей, не упомянул такой фактор, как банальная случайность или невнимательность лаборанта. Он полагает, что врачи сознательно пошли на такую манипуляцию.
Также Павел в своих обвинениях напирает на то, что врачи пошли на риск, так как не могли предположить, что ребенок будет инвалидом. Якобы, родись малыш здоровый, родители так бы и не узнали о его происхождении.
С точки зрения человека, далекого от медицины, такие рассуждения допустимы. Но любой медик с ходу назовет вполне рядовые ситуации, когда могут всплыть нюансы родства. Вернее, неродства. И снова возникает вопрос: ради чего так рисковать? «Не хотели меня расстроить. Боялись, что я перестану рекомендовать» — такую версию (на мой взгляд, довольно наивную) выдвинул Павел.
Журналисты не судьи. Но мы также имеем возможность выслушать обе стороны и ознакомиться с документами, находящимися в открытом доступе. Вот еще несколько моментов, изложенных в материалах дела.
Истцы настаивали на денежной компенсации за некачественно оказанную медицинскую услугу. Супруги с проблемами по части зачатия действительно могут воспользоваться услугами донора, но для этого им нужно подписать отдельный договор. Васины указывали на то, что не давали согласия на использование донорского генетического материала от других лиц. Врачи тоже это подтвердили.
При этом клиника настаивала, что о подмене материала речи идти не может. И обвинения в некачественно оказанной услуге беспочвенны.
Истцы знали о том, что дети, рожденные в результате применения методов лечения бесплодия, могут иметь различные отклонения в развитии (в частности, болезнь Дауна) с такой же частотой, как и при естественном зачатии.
Перед началом лечения Васины были письменно проинформированы об этом, в материалах дела имеется их заявление. А доказательств того, что сперму подменили именно в клинике, у истцов нет.
Из материалов дела
«В представленных (на экспертизу. — Прим. авт.) медицинских документах данных о подмене биологического материала не имеется. Исключить возможность подмены биологического материала как со стороны клиники, так и со стороны истцов не представляется возможным, так как установление факта замены (подмены) биологического материала является следственным действием и не входит в компетенцию судебно-медицинской экспертной комиссии».
Быть может, использование чужого материала не было тайной для родителей или как минимум для одного из них? Мог ли глава семейства сознательно подстраховаться и пойти на риск, договорившись с дружественной клиникой? Или ни с кем не договариваясь? И насколько велик этот риск?
Ведь суд не смог со стопроцентной вероятностью признать, что заболевание ребенка генетическое. Лишь роковое стечение обстоятельств подтолкнуло семью на публичные обвинения медиков и попытки добиться материальной компенсации.
Из всего вышеперечисленного получается вот что: в самой схеме экстракорпорального оплодотворения, в правилах, регулирующих эту деликатную сферу медицины, есть «дыра». Как в воздушном шарике, который лопается на глазах. Медсестра может перепутать пробирки с биоматериалом отца, мужчина может смухлевать в момент сдачи спермы, даже сам врач — в теории — может предложить безутешному отцу деликатный выход — не суть.
Подобные сценарии на первый взгляд выглядят фантастическими. Но вот перед вами семья Васиных, с которыми произошел именно такой случай. Значит, они возможны. И на это стоит обратить внимание законодателям.
Увы, выздороветь полностью ребенок Павла и Тамары не сможет никогда. Восстановить функцию зрения тоже нельзя. Мальчик нуждается в постоянной реабилитации. Родители всеми силами пытаются заработать для этого деньги. Суд встал на их сторону и присудил клинике выплатить семье в общей сложности более 800 тысяч рублей.
Васины не удовлетворены в полной мере, грозятся продолжить борьбу и добиться того, чтобы учреждение взяло на себя все будущие расходы по лечению сына. Роковое стечение обстоятельств подтолкнуло родителей на публичные обвинения медиков и попытки добиться материальной компенсации. И какой бы ни была правда — у кого повернется язык осудить несчастную семью?
