Вообще, как сказал один из заключенных-старожилов, самое сложное в «Лефортово» - пережить май. Почему именно этот месяц? Потому что психологически тяжело встречать весну в «казенном доме». А в мае никакие решетки уже ей не преграда - в камерах слышно, как поют птицы, чувствуются запахи цветущих деревьев. Кстати, сами окна в этом месяце разрешается открывать, но в каждом случае заключенным нужно написать заявление и получить одобрение руководства. А еще май сложно пережить, потому что погода обычно непредсказуема и переменчива, в бетонных стенах то слишком холодно, то слишком жарко.
Для бывшего губернатора Кировской области Никиты Белых погода не проблема, но вот грядущие перемены, которые неизбежно последуют в ближайшие дни, его настораживают.
- Иллюзий по поводу решения апелляционной инстанции я не питал, - говорит он. - Тем более от судьи, которая вынесла приговор Улюкаеву. Буду обращаться в высшие инстанции, в Европейский суд.
Но делать это придется уже из колонии. Вот-вот придет «законка» (так арестанты называют решение суда), после чего Белых перевезут в «краснопресненскую пересылку» (СИЗО № 3), откуда этапируют в место отбывания наказания. Поедет экс-губернатор, как и все, железнодорожным транспортом. И как бы близко ни находилось от Москвы исправительное учреждение, поездка может занять несколько недель. Как они скажутся на Никите Юрьевиче с учетом того, что он едва перенес судебный процесс (в конце апреля, когда он в наручниках с тростью поднялся на шестой этаж здания суда, пришлось вызвать «скорую» и само финальное заседание по делу пришлось перенесли на май)?
- Транспортировка — это, действительно, самое опасное, - говорит Белых. - У конвоиров в вагоне поезда вряд ли будут сильнодействующие препараты и даже если будут, сомневаюсь, что они смогут оказать мне медицинскую помощь.
Мы обещаем Никите Юрьевичу ходатайствовать во ФСИН о выделении медика для сопровождения и о подборе короткого маршрута до колонии. Что касается самого исправительного учреждения, то скорее всего, оно будет располагаться в Кировской области, где прописан экс-губернатор. Найдет ли он там применение своим силам?
- Хотелось бы делать что-то полезное, - рассуждает Белых. - Я мог бы, например, организовать работу библиотеки на принципиально ином уровне. Когда был в «Матросской тишине», то поразился, что там библиотекари как книгоноши в XIX веке. Нет у них ни каталогов, ничего. Пока они до твоей камеры дойдут, на руках у них останутся четыре задрипанных книги. Скажут: «Это все, что есть». Еще я мог бы преподавать другим осужденным. Я ведь кандидат экономических и исторических наук.
Понятно, я мог бы кем угодно работать, хоть на лесоповале. Но с точки зрения пользы для общества будет ли это лучший вариант? Кстати, я ведь писал кандидатскую про эффективность производства труда заключенных в системе ГУЛАГа. Она была крайне низкая из-за отсутствия мотивации, использования примитивных орудий труда. В 60-х годах в пермских лагерях практиковали даже такое: одна смена собирала утюги, вторая их разбирала. Система преследовала задачу даже не просто занять хоть чем-то человека, а психологически сломать его. Надеюсь, такого со мной не произойдет.
Про последние назначения в правительстве Никита Белых ничего не знает: телевизора в его камере нет, а по радио в последние две недели звучит канал о культуре.
- Там передают такие «актуальные» для заключенных «Лефортово» новости, как открытие в Рязанской области выставки свистулек, - иронизирует Белых. - Последние три дня про «Ночь в музее» с утра до вечера рассказывали, так что я едва не возненавидел эту некогда любимую мною акцию. Ну и вообще там играет заунывная музыка. По этому каналу даже время не сообщают, так что ты оторван от реальности.
Отвлекается Белых на решение кроссвордов, особенно любит те, что печатают в «МК» (решает за пять минут). Ну и параллельно занимается просвещением 19-летнего сокамерника, который попал в СИЗО за наркотики. Заставил его читать Есенина, обучает математике и прочим наукам. А у того пробелы по всем направлениям: историю знает по сериалу «Викинги», на полном серьезе считает, что лампочку Ильича изобрел Ленин, и не умеет вычислить площадь круга...
Братья-миллиардеры Зиявудин и Магомед Магомедовы в «Лефортово» относительные новички (находятся там полтора месяца), но уже свыклись с тюремным бытом. Как сами выражаются — адаптивность высокая. Приходится им обоим несладко, хотя виду не подают.
Один из существенных нюансов — рост каждого 1 метр 94 см. Стандартные нары им малы, ноги свисают. В свое время, когда в СИЗО № 5 был этапирован из Белоруссии топ-менеджер «Уралкалия» Владислав Баумгертнер (его рост отличался от длины кровати на 13 см), было принято решение удлинить ложе. Для Магомедовых этого делать не стали, но они, как говорится, не в претензии. Просят только, чтобы разрешили передать близким им в СИЗО полотенца большего размера, поскольку стандартные для них слишком малы и ими трудно вытираться. С матрасами братьям тоже не очень повезло — достались неудобные, скатываются с нар.
За полтора месяца оба поменяли уже четыре камеры (сидят, разумеется, отдельно друг от друга). Такое частое переселение отчасти вызвано «производственной необходимостью» (подбирали подходящих сокамерников), отчасти их просьбами находиться там, где ловит антенна телевизора.
Камера у Магомеда весьма аскетичная. Минимум продуктов и личных вещей. Ест он в основном обычную тюремную пищу и никаких замечаний по поводу нее не высказывает. На миллиардере скромный спортивный костюм, резиновые тапочки. Демонстрирует маленький телевизор, которому лет 35.
- Показывает плохо, я вижу только контуры тел, - говорит Магомед Магомедов. - Мне важно смотреть бои ММА. Вы же знаете, как я отношусь к матчам. А по этому телевизору можно понять только, какой счет. Хотя бы так.
Магомед много и запоем читает. В числе книг, лежащих у него на нарах — сборник Ницше, автора известного высказывания «Все, что нас не убивает, делает сильнее». Ницше в СИЗО как нельзя кстати. Помогает философски относиться к обстановке и окружению.
- Мне много книг передают, - продолжает Магомед. - Я их все потом подарю библиотеке СИЗО. Не знаю, правда, будет ли их тут кто-то читать.
Мы успокаиваем — еще как будут. Публика в «Лефортово» высокообразованная (не считая террористов и наркоторговцев).
За чтением книг у самого Магомеда Магомедова стало падать зрение. Камера у него темная — искусственное освещение не яркое, а дневной свет сквозь окошко пробивается слабо. Офтальмолог до сих пор в СИЗО не пришел и не осмотрел. Зрение, как он сам выражается, «драматично падает» и у Зиявудина. В общем, обоим скоро будет не до чтения. Тогда останется только общение с сокамерниками.
Магомеду в соседи достался пожилой мужчина, плохо говорящий по русски. Он его, как и предыдущих своих сокамерников, отучил курить.
- Бросил-бросил, - радостно подтверждает он. И добавляет: - Хочу с ним и дальше в камере сидеть. Умный он.
Так случилось, что у обоих братьев незадолго до ареста были травмы ног — у Зиявудина повреждено колено, у Магомеда палец.
- Мне уже сделали в СИЗО операцию на пальце, но потребуется еще одна, - говорит Магомед. - Не знаю, смогу ли я теперь попасть на суд. Тюремный врач не уверен, что меня можно конвоировать, поскольку требуются постоянные перевязки и режим гигиены. На прогулки я выхожу, но просто сижу на лавочке, дышу воздухом.
- Мазь для колена дают, МРТ не сделали, - говорит его брат, Зиявудин Магомедов. Он уже обратился к следователю с просьбой разрешить проход в СИЗО врача-специалиста, который мог бы сделать диагностику повреждения коленного сустава. Следователь пока думает...
А еще у Зиявудина серьезные проблемы со спиной. Идея сотрудников изолятора, чтобы сокамерник делал ему массаж, по вкусу заключенному не пришлась.
- Это будет странно, - говорит он. - Вот если бы в прогулочном дворике был турник, я б на нем висел и было бы легче. Почему он запрещен? И почему тут никак не могут оборудовать спортзал? Я готов сам закупить все необходимое. Турник во дворике и спортзал - это то, что помогло бы заключенным быть здоровыми и не впадать в депрессию. Когда с утра поотжимаешься, и настроение другое.
Еще хотел спросить — почему в тюремном ларьке крем для рук, для лица, только одной фирмы? Про его качество я не говорю, но почему нет выбора? Разве это не нарушение антимонопольного закона?
Фигурант самого громкого уголовного дела против правоохранителей, экс-глава УСБ СК РФ Михаил Максименко нарушения его прав в «Лефортово» видит везде. Недавно, к примеру, родные передали ему спортивный костюм, однако в СИЗО его принять отказались, сославшись на то, что он... камуфляжного цвета.
- Запрещена форма, а это спортивный костюм, - объясняет Максименко. - Но в этом изоляторе закон трактуют как хотят. Даже исходя из логики — как я мог бы использовать этот костюм в «противоправных целях» (именно этим объясняют запрет)? Слился с толпой сотрудников и сбежал из СИЗО?!
Не разрешили мне мочалку, сказали, что я из нее могу сделать веревку и повеситься. Они здесь все время что-то выдумывают, и сложно доказать, что мочалка - это мочалка, а не средство для суицида, что спортивный костюм не может быть идентичен форме сотрудника правоохранительных органов.
С 1 февраля Максименко официально на пенсии, однако оформить ее до сих пор не смог, считает, что это тоже по вине СИЗО. Администрация слишком долго тянула с передачей его заявления в суде, хотя в законе сказано: обращения заключенных в судебную инстанцию должны направляться незамедлительно. Максименко в последнее время стал заметно сильнее прихрамывать, жалуется на боли в спине. Настроение у него, прям скажем, не позитивное (стоит на учете как склонный к суициду).
- А каким оно может еще быть после такого приговора, - говорит заключенный.
Напомним, что суд назначил Максименко 13 лет колонии.
Про то, что уныние — грех, и не стоит ему предаваться, в «Лефортово» говорим и с экс-главой Марий Эл Леонидом Маркеловым.
- А как по-другому? Как уйти от уныния? - вопрошает он. - На свободе у меня телефон минуты не молчал, я все время был занят, и строил, строил, строил. Школы, больницы. Но воле я ходил много, это спасало от проявлений моей болезни. Здесь же ходить негде, с утра такая скованность мышц и суставов, что просыпаться не хочется. Чувство полнейшей безысходности меня добивает.
Ко всем своим напастям Маркелова прибавилась еще одна — сильно обжегся кипятком. Благодарен медикам за то, что лечат, но на предложение госпитализации в больницу отвечает:
- Возвращаться сюда потом будет морально очень тяжело.
Свидание с сыном следователь ему так и не разрешил, несмотря на ходатайство Уполномоченного по правам человека Татьяны Москальковой.
- Я же не убийца, почему со мной так? - продолжает Маркелов. Чтобы вспомнить хоть что-то хорошее, добавляет: - Окно в камере разрешили открыть, я теперь кусочек неба могу видеть. Может, это знак, что все изменится к лучшему? Но я в любом случае никогда не вернусь к прежней жизни. Будет другая, какая — не знаю.
Глава металлургического гиганта (одной из крупнейших компаний Центральной и Восточной Европы) «Индустриального союза Донбасса», бывший владелец футбольного клуба «Кубань» Олег Мкртчан унынию не предается. Хотя вот недавно он за день сменил три камеры — с вещами его переводили с этажа на этаж. Случилось это, по его словам, после того, как следователь пообещал ему неприятности. В «Лефортово» уверяют, что это совпадение, а перевод из камер был, скорее, технической накладкой. В любом случае металлург на злую долю не жалуется.
- Не помню, чтобы я когда-нибудь так невозможно долго отдыхал, - говорит Мкртчан. - Я посчитал, что за 19 лет два раза был в отпуске. А тут уже 110 дней каникул! Составил новый план на ближайшие 50 лет.
В оптимизме с ним поможет посоревноваться разве что экс-зам директора ФСИН РФ Олег Коршунов.
- Ничего дико страшного здесь нет, - уверяет он. - «Лефортово» во многом даже лучше других изоляторов. Удобнее сидеть в камере на двух человек, а не на 20. Тут есть свои плюсы. Надо только приноровиться. Я вот, к примеру, чтобы удобно было спать на кровати (решетки в тело не впивались), газеты под матрас кладу.
Коршунов на днях отметил за решеткой свое 55-летие. Следователь разрешил звонок близким, так что бывший высокопоставленный тюремщик поговорил с матерью. Все то время, что находится в СИЗО, он не стрижется, так что уже из волос можно косичку заплетать. Говорит, дал зарок — пока не освободится, стричься не будет.
По-прежнему в «Лефортово» коротает дни бывший издатель «Известий», д.п.н., профессор, член общественного совета СК РФ Эраст Галумов. Суд проигнорировал ходатайство его коллег (первым было обращение главного редактора «МК» Павла Гусева) об изменение меры пресечения на более мягкую. Но Галумову повезло с сокамерником - сидит вместе с питерским миллиардером, «дневным губернатором Санкт-Петербурга» Дмитрием Михальченко. После того, как послушаешь историю Михальченко (как ближайший друг первых лиц взлетел до небес и потом упал от туда с грохотом в казематы «Лефортово»), свои невзгоды уже кажутся не такими уж и страшными.
И про Галумова, и про Михальченко общество уже стало понемногу забывать. А ведь быть преданными забвению - самое страшное, что может случиться с обитателями «Лефортово». Но тревожный май все-таки всем им дает надежду. По прогнозам экспертов, перестановки во власти вернут свободу как минимум каждому десятому арестанту. Впрочем, другие в этом сильно сомневаются: если уж по тебе прошлись катком системы, «открутить» все обратно вряд ли получится, в какую бы сторону ни дули политические ветры.
