Маяковский увидел Гавану как ад социального неравенства в 1925 году. Приехал бы он к нам сегодня из своего прекрасного далека (в которое он не верил) и посмотрел, кто в Москве какой ананас ест.
Наше социальное неравенство вопиюще. Однако у нашего Вилли — простого рабочего человека — тоже, видимо, мало извилин, и несмотря на то, что социальные лифты уже давно не работают, а продукты, бензин, ЖКХ безумно дорожают, наш Вилли всем доволен. Нет, он, напротив, всем недоволен!
На самом же деле он всем доволен и недоволен, наш нынешний Вилли. Вот ведь человек-загадка! У него и сладкая жизнь, и горькая одновременно. Или так ему только кажется?
Или лишь Адам и Ева жили сладкой жизнью в земном раю, но даже у них не получилось — выгнали их из dolce vita. За что? За противные особенности человеческой души?
Вторая программа моей возобновленной телепередачи «Апокриф» посвящена как раз сладкой жизни и будет показана на телеканале «Просвещение» в субботу, 28 апреля, в 22.00.
Как всегда, мы собрали целую команду умных, талантливых людей: от Андрея Макаревича до главного архитектора Москвы Сергея Кузнецова; от Леонида Ярмольника до Ирины Прохоровой. И много еще других гостей…
Оказалось, что сладкая жизнь — это полная иллюзия. У каждого свое представление о сладкой жизни, и каждый считает, что сладкая жизнь — это о чем-то другом. Мне понравилось мнение Сергея Кузнецова. Для него давнишний переезд россиян в хрущевки из коммуналок и был началом сладкой жизни, и главное, в этом была свобода — свобода жить своей жизнью. Но прошло время, и хрущевки уничтожаются — людям нужна другая степень свободы. С архитектурой оказалось более-менее понятно.
Но вот Марк Розовский с моральным пафосом нашей интеллигенции утверждает на программе, что стыдно жить сладкой жизнью, когда вокруг беды и даже война.
В этом наш прославленный режиссер похож на мою бабушку Анастасию Никандровну, которая считала, что ходить в ресторан — это разврат, и ни разу в жизни не была в ресторане.
Впрочем, именно то, что москвичи заполняют каждый вечер рестораны и кафе, — положительный фактор не только свободы, но и социального прогресса. Только сытый возвышается над сытостью. Примерно в этих словах рассуждает Ирина Прохорова, издатель и просветитель. Ну да наш-то Вилли ни над чем не возвышается.
Для финансиста Марка Гарбера много денег или мало денег — это одинаково далеко не сладкая жизнь, а где найти денежный эквивалент сладкой жизни — большой вопрос. Скорее всего, сладкая жизнь пробивается в творчестве, если иметь в виду не бутерброды с черной икрой, а самоудовлетворение. Об этом говорят и Макаревич, и художник-кулинар-путешественник Сергей Цигаль.
Ну и наконец Ольга Страда — директор центра итальянской культуры при посольстве Италии — объяснила нам всем, что Dolce Vita у Феллини, который в 1960 годы создал свой великий одноименный фильм — это сатира на нарождающееся общество потребления со всеми своими сладкими тусовками.
Как-то раз я ехал в Гарлем с одной чернокожей московской журналисткой. Мы говорили по-русски. Шофер такси остановился на светофоре.
— На каком языке вы говорите?
— На русском.
— Я понимаю, что вы говорите по-русски, но она откуда знает язык?
— Половина населения России — черные! — пошутил я.
Шофер обернулся и вскричал:
— Я так и знал! Только наша хваленая свободная печать об этом ни слова!
Я посмотрел на его физиономию. Он был счастлив. Это было мгновение сладкой жизни. Он разоблачил американскую прессу и возвысился в своих глазах до небес.
Вот вам сладкий кусочек жизни простого американского таксиста.
Смотрите нашу передачу.
