Наши телевизионные бойцы слишком видимого фронта приближали третью мировую как могли. Бодались в студиях между собой (или делали вид), воевали, давали друг другу в морду, выгоняли восвояси на фиг. Делали агрессивные лица, злые глаза, перекошенный рот и в таком распрекрасном виде показывали себя дорогим телезрителям. Чтобы телезрители брали с них пример, конечно.
Значит, война пришла откуда не ждали — это не наш метод. Ждали, еще как ждали, так хотели ее приблизить. И вот она началась, родимая. В Сирии, не у нас. Ракеты полетели рано утром в субботу, 14-го, и уже вечером в тот же день всех телебойцов нагнали в «Останкино» и на улицу Ямского Поля, на Первый и на Второй. Взяли тепленькими с любимых диванов, бунгало, хорошо охраняемых дач. А так хочется хотя бы в выходные провести время с женой, детьми, любовницами и любовниками, ведь право на частную жизнь никто не отменял. Но война отменила все: дан приказ солдатам партии одеться за 45 секунд — и в бой, машина ждет. «Слушаемся, товарищ главнокомандующий!» — сказали они и помчались на работу.
Там, в «Останкино» и на Ямского Поля, они опять говорили, говорили, говорили. Даже если бы где-то рядом упали реальные бомбы (типун мне на язык), они бы продолжали говорить, воевать между собой и служить Родине. Артем Шейнин, ведущий «Время покажет», так и сказал: «В прошлый раз, когда американцы бомбили Сирию, они у меня отняли пятницу, теперь — субботу. Я им этого никогда не прощу».
Но что Шейнин, он рейнджер, джентльмен удачи, свой в доску пацан. Зачем ему суббота? А вот Соловьев, Владимир Соловьев… Человек пашет не за страх, а за совесть с утра до ночи, не жалеет ни себя, ни своих зрителей, выкладывается так, как никто. Достойнейший пропагандист нашего времени, нечего сказать. Воскресенье, понедельник, вторник, среда и четверг — это его дни. Но пятница и суббота — святое, это он себе пробил. Потому что вечером в пятницу наступает Шаббат, и Соловьев неуклонно его соблюдает. И субботу чтит как никто. Он очень правоверный, почти святой. В субботу Бог велел вообще ничего не делать, то есть абсолютно. Даже трубку телефонную брать нельзя, даже дверь открывать. Лежи, смотри в потолок (а сквозь него в небо!), думай о высоком, говори с Ним. Только и всего. И никогда Соловьев не осквернял Субботу, никогда.
Но тут его призвали, ведь третья мировая война началась, куда уж без Соловьева. И он пошел, бедный, потому что это был приказ. А для того, кто отдает приказ, нет ни эллина, ни иудея, все рабы божьи.
Но как они смели отнять у человека самое главное, самое лучшее и правильное?! Зачем сломали блистательного ведущего и отправили на поле боя, на ристалище? Как вы посмели?
Был такой очень хороший американский шахматист Самуэль Решевский соответствующего происхождения. Так вот он сказал, играя турнир: в субботу я ни-ни, даже не просите. И ему шли навстречу, потому что с верой шутки плохи.
А здесь Владимиру Соловьеву просто вывернули руки. Соловьев для субботы или суббота для Соловьева? Эх вы, начальники начальников, обидели такого хорошего человека! Надеюсь, он вам этого никогда не простит.
Жванецкий — музыку!
В «Квартирник у Маргулиса» на НТВ пригласили Жванецкого. Он не певец, не музыкант, он просто говорит слова. А мы слушаем, смеемся и плачем. Этого достаточно.
Какая отличная идея — пригласить Жванецкого! То, как это жгло душу в Серебряном веке, в самом его декадансе, когда вот так же в кабаре приходили поэты, читали стихи, играла музыка. Ах, атмосфера!
Своим присутствием Жванецкий раздвинул эту программу до неимоверной высоты, придал новые смыслы и смешение жанров. Для него играли «Запрещенные барабанщики» и бойз-бэнд Максима Пиганова с великолепной солисткой. А он слушал, отбивал такт ладошками, потом вставал и произносил вслух свои великие небольшие тексты.
И я подумал: из чего состоит сам Жванецкий, из какой музыки? Конечно, Жванецкий — это одесские «Лимончики», и «Гоп со Смыком», и «Семь сорок». Жванецкий — это Утесов (который, правда, его юмор не понимал и не принимал, но это чисто одесские разборки), Бернес и Шульженко. Жванецкий — блюз, щемящий блюз недостижимой американской шикарной жизни. Тонкий, прозрачный, скрипучий, ошеломляющий. Жванецкий — мелодии и ритмы Голливуда, где почти наполовину бывший наш народ. Вот так из своего порта он вглядывался куда-то далеко-далеко за океан и мечтал.
Жванецкий — это джаз, музыка толстых по Горькому. Но где теперь этот Горький (он же памятник!), а Михал Михалыч вот он здесь, мой дорогой живчик. Его джаз без границ, без пристанища, свободный и непредсказуемый. Жванецкий — это твист (сначала левой ногой давим один окурок, затем правой другой), обалденный, хулиганистый, призывающий женщин на рандеву с ним. Жванецкий — песни Анны Герман, как прозрачность женского существа, и Алла Пугачева, та, которая была, не подходящая ни под один стандарт.
Жванецкий — это рок-н-ролл, протестный, поверх барьеров, вышедший на свободу с чистой совестью. Жванецкий — все что угодно, только не гимн, гимн и Жванецкий — две вещи несовместимые. Но все же давайте скажем ему («поплачь о нем, пока он живой…»): Жванецкий — это звучит гордо.
Лучше всех
Я не слежу за похождениями «Комеди клаб» на ТНТ, но тут увидел ссылку и до сих пор нахожусь под впечатлением. Тимур Батрутдинов и Гарик Харламов разыграли пародию на шоу Максима Галкина «Лучше всех!». Это было нечто.
Ведущий зовет на сцену мальчика: мальчик, а что ты делаешь лучше всех? «Я лучше всех увожу деньги в офшоры», — отвечает мальчик. И рассказывает, как он уводит. Потом рассказывает, как наварить бабки на долгострое. У «Галкина» большие глаза от изумления. Среди зрителей сидит его «папаша», только что откинувшийся с кичи. Рядом с ним девушка с большим бюстом и с еще большим вырезом на груди. «А это кто?» — спрашивает «Максим». «Это моя девушка», — отвечает шестилетний мальчик. «Не слишком ли она взрослая для тебя?». «Максим, это вы серьезно?» — басит мальчик. «Галкин» тушуется, у него ком в горле, но просит ребенка рассказать сказку. «Пожалуйста, — отвечает ребенок. — Россия — великая страна, и все у нас зашибись. Люди живут прекрасно, а Европа скоро загнется — ведь такие сказки рассказывают у вас на телевидении?»
Такое надо видеть, словами не передашь. Неужели это «Комеди клаб», так довольный собой, компромиссный, любящий деньги и богатых заказчиков?
Но они же люди, эти резиденты, живут среди нас, и все видят. Так они же еще и талантливы! Значит, могут, когда захотят. Но зачем им проблемы на свою голову? Им что, пример Шендеровича (отставленного) или Серебренникова (посаженного) ни о чем не говорит? Говорит, конечно. Поэтому то, что вы увидели (один раз!) — счастливое исключение из правил. А правило одно: не высовывайся, не умничай, и будет тебе счастье. Просто и красиво.
