Сталин пригласил к себе в кремлевскую квартиру первого секретаря ЦК комсомола Николая Чаплина и второго секретаря Александра Мильчакова, который оставит воспоминания о беседе с генсеком.
В Кремле находились гаражи, медпункт, прачечная, парикмахерская и другие службы, обеспечивавшие быт высшего руководства. У входа в жилой дом и на каждом этаже дежурили охранники. Мебель в кремлевских квартирах была казенная, с жестяными номерками. Центрального отопления не было. В комнатах стояли печи, которые каждое утро прислуга топила дровами.
В назначенный час гости стояли у дверей сталинской квартиры. Дверь открыла жена вождя Надежда Аллилуева, она провела комсомольских секретарей в комнату, уставленную книжными полками. Сталин, закончив телефонный разговор, вышел к гостям, поздоровался, пригласил сесть:
— И курите, не стесняйтесь.
Вербовка по всем правилам
Дорога к власти не была простой. В двадцатые годы члены Политбюро — ленинские соратники Григорий Зиновьев, Лев Каменев, Николай Бухарин — вели себя самостоятельно, спорили со Сталиным. Для них Иосиф Виссарионович — не вождь, а первый среди равных. Поэтому Сталин неустанно вербовал себе сторонников. А секретари ЦК комсомола играли немалую роль во внутрипартийной борьбе.
«Сталин, — вспоминал Мильчаков, — говорил об оппортунизме Зиновьева и Каменева, об их «штрейкбрехерстве» в октябре, брал с полки книги Ленина, зачитывал ленинские характеристики Зиновьева и Каменева. Останавливался на последних ошибках зиновьевцев, на их «вылазках» в ленинградской печати. Он едко высмеивал их отрыв от практики, от жизни, называя их интеллигентами, вельможами, ничего не смыслящими в деревенской жизни.
Далее Сталин раскритиковал Бухарина, снова привлекал ленинские оценки теоретических заблуждений Бухарина. «Досталось» Бухарину и за правый уклон, и за «всегдашнее трусливое примиренчество», и за совпадение его взглядов с настроением Н.К.Крупской, «которая скатывается в объятия оппозиции».
Казалось, секретарь партии учит уму-разуму молодых коммунистов, секретарей комсомола. Но Сталин не мог скрыть, да и не скрывал личной неприязни к названным лицам. Получалось, что лидеры оппозиции и «примиренцы к ним» — люди конченые, отпетые враги. Сталину заранее известно, что в лоно партии они не вернутся, вопрос их отсечения — лишь дело времени».
Поразил руководителей комсомола заключительный штрих в беседе. Сталин прошел к себе в кабинет, взял со стола список членов и кандидатов ЦК:
— Абсолютное большинство в ЦК — за генеральную линию партии, оппозиционеров всех мастей — меньшинство. Есть еще незначительная кучка людей, представляющих «болото». Таким образом, все ясно. Оппозиционерам — крышка.
Когда Чаплин и Мильчаков собрались уходить, Сталин сказал:
— Я провожу.
Накинул на плечи меховую куртку, надел на голову шапку-ушанку и вышел с нами. Часовому показал книжечку члена Президиума ЦИК СССР:
— Пропустите товарищей, они были у Сталина.
Чаплин и Мильчаков медленно шли к Дому Советов.
— Ну как, что скажешь?
— Все бы хорошо, да уж больно он злой…
— Да, их он ненавидит.
— Он для себя, как видно, давно решил вопрос об их судьбе, из ЦК их уберут…
— А список цекистов с пометками: «за», «против», «болото»?.. Организатор он отменный, у него все подсчитано…
— Но Ильич не хотел, чтобы лидер партии обладал такими чертами характера, как грубость, нелояльность к товарищам…
— Он их давно не считает товарищами, он и нам внушает: это — враги.
Резерв или инструмент?
«Нам не нравилось, что Сталин был аппаратным работником, кабинетным, — вспоминал Алексей Балашов, который работал в особом секторе ЦК. — Все руководство партией и страной шло канцелярским порядком, без совета с массами. Конечно, встречался он с разными людьми, совещания собирал… Но это все в кабинете… Я считал, что Сталину надо было своими глазами посмотреть, как народ живет, бывать самому в массах, людей послушать, а мы людям только инструкции и постановления посылали».
Но его талант состоял в другом. Сталин имел дело с «политическими детьми», как выразился один историк, с людьми, которые не понимали, что такое политика. Генсек заключил союз с Зиновьевым и Каменевым, чтобы убрать Троцкого. Вступил в союз с Бухариным и Рыковым, чтобы избавиться от Зиновьева и от Каменева. А затем уничтожил и Бухарина с Рыковым.
Комсомольские секретари, как и другие аппаратчики, заняли сторону Сталина. Генсек заботливо относился к аппарату, создавал все условия для приличной по тем временам жизни. Молодые секретари жаждали власти и комфортной жизни и славили человека, который обещал им все это.
Оргбюро ЦК установило порядок учета, назначения и смещения руководящих работников — по согласованию с чекистами. Так создавалась номенклатура должностей, назначение на которые принимал лично Сталин или его ближайшие помощники. В номенклатуру входили и высшие комсомольские кадры. Работа в комсомоле становилась профессией — чем выше должность, тем чаще ее занимали аппаратчики, вышедшие из комсомольского возраста.
На совещании в ЦК партии Сталин говорил:
— Что такое союз — резерв или инструмент? И то и другое. Коммунистический союз молодежи — резерв, резерв из крестьян и рабочих, откуда черпаются партией пополнения. Но он вместе с тем и инструмент, инструмент в руках партии, подчиняющий своему влиянию массы молодежи. Можно было бы более конкретно сказать, что союз есть инструмент партии, подсобное орудие партии в том смысле, что активный состав комсомола есть инструмент партии для воздействия на молодежь, находящуюся вне союза.
Очередной съезд комсомола постановил: «РКСМ подчиняется политическим директивам и контролю партии. ЦК РКСМ непосредственно подчиняется ЦК партии». XII партсъезд пришел к выводу, что комсомольским кадрам можно позволить определенную самостоятельность, но исключительно для обретения навыков самостоятельной организационной работы. Цекамол — кузница кадров для партийно-государственного аппарата. А ХIV съезд постановил: «Усиление руководства комсомолом — важнейшая и первостепенная задача партии в текущий момент».
«У меня есть свободная камера»
Главные вопросы внутренней и внешней политики страны решались на заседании Политбюро, где Сталин играл первую скрипку. Вот свидетельство современника:
«На Политбюро председательствовал Сталин и всех поставил на свое место. В перерыве все члены Политбюро прошли в соседнюю комнату, где был накрыт холодный завтрак. Сталин шел один впереди, остальные немного поодаль за ним. Пили только нарзан и боржоми. Вина не было. Иосифу Виссарионовичу подали холодную курицу и сыр. Он первый встал, поевши на скорую руку, и снова прошел в круглый зал».
Остальным аппаратом вождь управлял по телефону.
«Личный телефонный коммутатор Сталина находился в небольшой проходной комнате между приемной и кабинетом, — рассказывал Балашов. — До середины 1925 года здесь посменно дежурили две девушки-телефонистки. Затем их сменили два телохранителя, служившие и телефонистами… Напрямую связаться со Сталиным можно было только по «вертушке», а по остальным аппаратам — через телефонистов».
Сталинский аппарат бесконечно тасовал кадры. Ответственный работник оставался на одной и той же должности не больше года. Как выразился один из старых большевиков: в ЦК работают «прямо-таки маньяки перебрасывания». Это был надежный метод борьбы с оппозицией. Делегаты съезда в кулуарах оправдывали свое голосование против оппозиции страхом «попасть в Туркестан».
Своеволия генсек не терпел.
«Начались у нас в техническом секретариате повальные просьбы отпустить на учебу, — вспоминал Балашов. — Первым подал заявление Гриша Каннер, один из основных помощников Сталина.
Сталин говорит:
— Товарищ Дзержинский, вот Каннер подал заявление на учебу. Что вы об этом думаете?
А мы все, помощники, стоим тут же, у стола, шеренгой выстроились.
— Это очень хорошо, — отвечает Дзержинский, — у меня как раз есть свободная камера. Пусть садится и учится.
Мы похолодели, а на Каннера смотреть было жалко».
Поддержка линии Сталина была необходимым условием продвижения по службе и обустройства личной жизни. Прежде всего нужно было получить паек — иначе чем кормить семью? Позаботиться о дровишках, чтобы «буржуйка» — единственная система отопления тех суровых лет — согревала бренное существование.
Естественно, комсомольским активистам, которых переводили в Москву, требовалось жилье в столице. Получали через ЦК партии, где выдавали такие записки:
«Российская Коммунистическая Партия /большевиков/.
Центральный Комитет.
В центральный жилищный отдел
Управделами секретариата Ц.К. Р.К.П. /большевиков/ просит предоставить вне очереди ордер на комнату тов. ... с женой.
Управделами Ц.К.
Заведывающий Хозяйственным Отделом Секретариата Ц.К.».
Секретарская карьера гарантировала то, что оставалось недоступным для остальных. Из комсомольского аппарата стремились попасть в партийный. Вот стихи из сатирического журнала той эпохи:
Партбилетик, партбилетик,
Оставайся с нами.
Ты добудешь нам конфет,
Чая с сухарями.
Словно раки на мели
Без тебя мы будем.
Без билета мы нули,
А с билетом люди.
