Трагедия, разыгравшаяся в самом центре Москвы, на улице Никольской, 30 декабря 2017 года, вошла в топы новостей и потрясла многих. Молодой ученый, типичный ботаник, который подрабатывал на жизнь репетиторством и организацией научных конференций, ворвался в дорогой бар и начал стрелять из травматического пистолета.
В сводках новостей написали, что причиной стала ревность — молодой человек застал жену с другим.
«Это моя жена, я ее очень любил, а она мне изменила», — такими были его первые слова, когда он очнулся, прикованный наручниками к кровати в ПИТ (палате интенсивной терапии) «Матросской Тишины».
Как бы то ни было, 23-летняя супруга Семелина скончалась в больнице. Сам Алексей с места преступления скрылся. Когда его машину остановили рано утром 31 декабря на 40-м км Новорижского шоссе сотрудники ГИБДД, он выстрелил себе в голову все из того же травматического пистолета, причем несколько раз (с одного выстрела убить из такого «ствола» с резиновыми пулями весьма сложно). Окровавленного, его доставили в гражданскую больницу, а уже оттуда в СИЗО — сначала в психбольницу Бутырки, а потом в лечебницу «Матросской Тишины». В палате-камере долгое время он не приходил в себя, бредил. По словам медиков, у него удалена большая часть черепа и мозга, остались простейшие рефлексы.
— Зрение почти потеряно, и он не может читать, — говорит представитель УФСИН по Москве Анна Каретникова. — Однако, несмотря на это, почему-то просил компьютер, который ему якобы дали в Сколкове. А вообще изъясняется он с трудом. Единственное, что мы точно поняли, так это его слова: «Дайте мне оружие». Мы ему объяснили, что это невозможно.
Заключенный испытывает сильные боли, из-за которых и просит если не пистолет, то эвтаназию. Давать ему сильнодействующие обезболивающие наркотические препараты тюремные медики не имеют права (да и таких в СИЗО нет). Помочь Семелину и вернуть способность вести более или менее нормальный образ жизни может только высокотехнологичная операция, которую в тюремной больнице сделать опять-таки не могут.
— На такие операции в крупные НИИ и прочие федеральные учреждения мы иногда направляем заключенных, — говорит зам. директора ФСИН России Валерий Максименко. — Но при условии, что речь идет о спасении жизни, а не о восстановлении каких-то функций организма. Здесь, насколько мы поняли, угрозы как таковой нет. Но в любом случае окончательное решение примет медкомиссия.
Проще говоря, за решеткой помочь Семелину точно не смогут, а на волю он попадет не скоро, если вообще попадет. Даже если суд решит, что убийство он совершил в состоянии аффекта, то ждет его, по оценкам экспертов, не меньше чем 15 лет тюрьмы. Как он будет жить все это время? Без высокотехнологичной операции (да и, возможно, даже после нее) он вряд ли сможет даже элементарно ухаживать за собой. Прикрепить к такому больному заключенному санитаров в колонии не смогут, поскольку это не предусмотрено нормативными актами. Долго держать его в палате тюремной больницы тоже нельзя. В итоге ухаживать за ним придется сокамерникам, однако обязать их делать это никто не может.
— Наверняка ему оформят инвалидность, будет получать пенсию. С нее сможет покупать в тюремном ларьке сигареты и продукты и рассчитываться ими с заключенными-няньками, — говорит сотрудник СИЗО.
Вообще сегодня за решеткой около 20 тысяч инвалидов. Почти все они совершили тяжкие или особо тяжкие преступления, так что суд не нашел возможности заменить им реальный срок на условный или освободить вообще от отбывания наказания (по постановлению правительства №54, где приводится перечень болезней, с которыми нельзя находиться за решеткой после приговора). Люди в мантиях не хотят брать на себя ответственность, даже если видят, что заключенный настолько плох, что вряд ли, оказавшись на свободе, чисто физически сможет продолжить насиловать, грабить и убивать.
С учетом этого в Общественном совете ФСИН предложили подумать над идеей оказания паллиативной помощи тяжелобольным, направленной на облегчение их мук. Другая новация — создание целых хосписов для таких арестантов, чтобы они могли достойно завершить свои земные дни.
— Идея очень спорная, — считает зам. директора ФСИН Максименко. — И дело даже не только в том, что для этого пришлось бы менять законодательство. В тюрьмах в принципе не должны находиться умирающие. Если таковые есть, суд обязан их освободить — и уже после этого они могут попасть в гражданские хосписы. Строительство же таких в тюрьмах спровоцирует еще больше арестов и посадок больных людей: следователи будут ссылаться на то, что за решеткой есть места, где им будет не хуже, чем на воле.
Что касается «ревнивца без головы» (как его прозвали в Сети), то, по прогнозам медиков, суд, скорее всего, назначит ему принудительное лечение в больнице закрытого типа. Они не исключают, что на воле он может стать маньяком, потому что одержим двумя мыслями: о суициде и убийстве.
