Автор, ссылаясь на результаты тщательнейшего и объективного расследования дела об убийстве царской семьи, проведенного опытным следователем-криминалистом Владимиром Соловьевым при непосредственном участии РПЦ, и изучения материалов расследования специальной правительственной комиссией, отмечает, что все вопросы по этому сложному делу были достоверно выяснены и установлены, в том числе и принадлежность останков членам царской семьи и ее окружения.
Расследование и выводы правительственной комиссии не оставляют камня на камне от версии ритуального убийства. Более того, как пишет Виктор Аксючиц, патриарх Алекcий II, ознакомившись с результатами расследования дела, промолвил: «Вопрос идентификации решен».
Вся моя долгая жизнь с декабря 1952 года до января 2015 года была непосредственно связана со следствием на разных уровнях в органах прокуратуры и МВД СССР, а после выхода в отставку в 1987 году — с адвокатурой. И я могу с достоверностью утверждать, что это единственный исключительный прецедент допуска представителей РПЦ к материалам расследования и к самому процессу расследования. И полагаю, что такое исключение было вполне разумно. Вместе с тем вызывают серьезные возражения претензии представителей РПЦ на вмешательство в процесс расследования и даже надзор за ним.
Такой вывод напрашивается из самого факта участия в работе, состоявшейся в конце прошлого года в Сретенском монастыре, конференции старшего следователя по особо важным делам Следственного комитета РФ Марины Молодцовой, занимающейся в настоящее время расследованием дела об убийстве царской семьи. Конференция рассматривала один вопрос: «Дело об убийстве царской семьи: новые экспертизы и архивные материалы».
Основным вопросом, интересовавшим участников конференции и иерархов церкви, был вопрос о ритуальном характере убийства, т.е. зверства, совершенного злосчастными евреями в своих коварных целях. Об этом недвусмысленно заявил епископ Тихон (в миру Шевкунов), повторивший свои домыслы в эфире Первого канала российского телевидения.
Вызывает удивление и сожаление, что на конференции эту провокационную версию поддержала представитель Следственного комитета РФ, которая в угоду Шевкуновым, Шариковым и Ко проинформировала собравшихся, что она планирует назначить по делу в числе прочих так называемую «психолого-историческую экспертизу» для разрешения вопроса «о ритуальном убийстве царской семьи».
Как известно, результаты любой экспертизы напрямую зависят от цели и задачи, стоящей перед следствием, вопросами, поставленными перед экспертами, желательными ответами на них, а главное — от подбора экспертов, а в данном случае — от их идеологических позиций. Сам факт назначения в наше, казалось бы, просвещенное время подобной экспертизы говорит о многом, в том числе и позиции следствия.
Какого результата можно ждать от такого следствия, надзор за которым осуществляет Церковь? Не вызывает сомнения, что и его выводы будут далеки от тех, к которым пришло непредвзятое расследование, проведенное Владимиром Соловьевым.
Видно, кому-то по сей день не дают покоя лавры устроителей известного процесса по делу Бейлиса, лопнувшего как мыльный пузырь оправдательным вердиктом суда присяжных в октябре 1913 года.
За уши притянутая определенными кругами версия о ритуальном убийстве царской семьи и его окружения не может быть принята во внимание, т.к. лица, принимавшие участие в расправе, были разных национальностей, и по воле случая среди этих убийц-большевиков затесался один еврей — Юровский. О таких подонках моя мама, умный, интеллигентный, мудрый человек, преподаватель русского языка и литературы, в подобных случаях говорила: «Позвольте и нам, евреям, иметь своих негодяев».
Несостоятельность попытки объявить расправу над беззащитными людьми ритуальным убийством очевидна и по тем основаниям, что все убийцы были истинными большевиками, не признававшими любую религию. Для них единственным богом был коммунизм, не исповедующий ритуальных убийств.
В советский период у нас существовал государственный антисемитизм, когда человеку, в пятом пункте анкеты которого было записано «еврей», устроиться на работу было очень непросто, особенно когда это касалось различных закрытых НИИ, режимных предприятий и учреждений. Такую категорию людей в народе называли «пятым сортом», или «инвалидами пятой группы».
Ваш покорный слуга испытал на себе все «радости и прелести» этого позорного явления.
В июне далекого 1952 года я на «отлично» сдал государственные экзамены и очень надеялся, что вскоре осуществится моя заветная мечта, к которой упорно шел все четыре года учебы в Московском юридическом институте, стать следователем. Правда, по институту ходили упорные слухи, что выпускников с «пятым пунктом» в правоохранительные органы не берут, но я продолжал надеяться на чудо. Я жестоко ошибался, сталинская система в этих вопросах сбоев не давала.
Подошел день рассмотрения моей судьбы на комиссии по распределению. С трепетом переступаю порог ректорского кабинета и вижу явно недоброжелательные взгляды в мою сторону людей в погонах, представляющих прокурату, МВД и МГБ. На вопрос, где бы я хотел применить знания, полученные в институте, бодро отвечаю, что хочу стать следователем. В ответ — молчание, после чего председатель комиссии, глядя мимо меня, говорит, что все вакансии на должность следователей уже заполнены, и тут же, не предлагая мне никакой иной юридической работы, предлагает воспользоваться свободным дипломом.
Все выпускники, не имевшие «инвалидности пятой группы», выходили из ректорского кабинета со счастливой улыбкой. Эти ребята искренне переживали за таких «инвалидов», как я, но ничем помочь им не могли. А ведь все мы, проходя практику в судах, прокуратуре и милиции, видели, что на местах почти никого не было с высшим юридическим образованием, а средний уровень образованности сотрудников милиции того времени не превышал семилетки.
Начались мучительные поиски работы, мне звонили институтские друзья, стараясь помочь, сообщали, где срочно требуются юристы, и я сломя голову мчался по очередному адресу, где, как говорил дед Щукарь из «Поднятой целины», получал еще один «отлуп».
Была уже вторая половина декабря, на носу Новый год, а я все еще в бесплодных поисках работы. Мне стыдно, что я, физически здоровый парень, имеющий востребованную профессию, продолжаю быть иждивенцем у родителей.
В полном отчаянии забрел в прокуратуру Бауманского района к старшему следователю Людмиле Иннокентьевне Максимовой, милейшему человеку, у которой несколько раз во время учебы проходил практику, и рассказал ей о своем безвыходном положении, отнюдь не рассчитывая на помощь, т.к. знал, что в прокуратуру мне дорога наглухо закрыта. Выслушав меня, Люся, так ее все звали в прокуратуре, начала куда-то звонить. А потом совершенно неожиданно говорит, чтобы к 9 часам утра следующего дня я был у ее знакомого Германа Сергеевича Быстрова, начальника следственного отдела Московской областной прокуратуры. И предупредила меня, что мне предложат самый дальний район, куда никто из Москвы не едет. На что я выпалил, что готов работать у черта на куличках.
Быстров меня принял и предложил работу следователем прокуратуры города Узловая, входившего в то время в Московскую область. Он рассказал о проблемах в этой прокуратуре, где из четырех следователей фактически не было ни одного.
Я встретил нормального русского человека, понимающего абсурдность политики в отношении евреев, он добился моего назначения следователем в Узловую. Так с помощью двух этих замечательных людей мне удалось осуществить свою мечту, за что им благодарен по сегодняшний день.
С горечью констатирую, что в свое время из-за политики государственного антисемитизма тысячи талантливых ученых, высококлассных специалистов покинули Советский Союз.
Я никогда не выбирал друзей по национальному признаку, т.к. моя семья была в прямом смысле интернациональной. Муж моей покойной сестры Майи — Александр Иванович Агеев, родом с Украины, сын шахтера, окончил в Москве Высшее техническое училище им. Баумана, многие мои двоюродные братья и сестры женаты или замужем за русскими, покойный муж моей племянницы — Юра Арустамов, бакинский армянин, спортивный журналист, в свое время — чемпион СССР по стоклеточным шашкам, замечательный остроумный человек, любимец моей матушки, которой, к сожалению, давно уже нет.
Когда в былые времена вся интернациональная родня собиралась в доме родителей, для всех нас это был самый большой праздник. Мы были единой семьей, где все искренне любили друг друга.
Евреи России бесконечно благодарны первому Президенту СССР Горбачеву, первому Президенту России Ельцину и нынешнему нашему Президенту РФ Владимиру Владимировичу Путину, решительно покончившими с государственным антисемитизмом, и мы не хотим и не позволим, чтобы он по воле Шевкуновых и им подобных вновь вернулся в нашу родную Россию!
Эдуард Эзорхи, подполковник милиции в отставке, ветеран МВД СССР,
почетный адвокат.
