Веселый и самоироничный московский люд горазд на изобретение шифров «для своих», когда речь идет о местах встречи. Так, например, код «у головы» означает, что свидание назначено у головы Ногина в вестибюле метро «Китай-город», а если кто сообщает, что родственник остановился в «АБВГДейке» — значит, речь о гостиничном комплексе в Измайлове... До 1958 года среди столичных каламбуров было также назначение свиданий «под юбкой» — так ласково называли дом №17 на Тверской улице, ротонду которого венчала статуя танцовщицы в балетной пачке. Впрочем, кое-кто помнит это название и сейчас.
Их здесь стояло
Бетонная барышня — работа скульптора Георгия Мотовилова, рукам которого мы обязаны оформлением станций метро «Новокузнецкая», «Смоленская», «Комсомольская» и «Электрозаводская», украшенных барельефами. Как объяснил москвовед Павел Гнилорыбов, инициатор кампании по возвращению балерины на родную крышу, в последнее время в Москву стали возвращаться статуи советской эпохи, например девушка с веслом в ЦПКиО имени Горького; так что идею сложно назвать безумной.
— Есть две версии исчезновения балерины: то ли конструкции обветшали, то ли балерина по какой-то причине не нравилась министру культуры Екатерине Фурцевой, — объясняет Гнилорыбов. — Судьбу той статуи не знает никто, мы собираемся восстановить ее заново. В этом году исполняется 60 лет с момента ее исчезновения, и возвращение стало бы хорошим подарком ко Дню города-2018, это настоящее восстановление исторического облика Москвы.
Во время войны она стала символом — люди говорили: если балерина стоит, то и Москва не будет занята. С другой стороны, можно сказать и наоборот: балерина появилась на ротонде перед самой войной, в 1940 году. А значит, не является ли она предвестником бед?..
«Чтобы здание отличалось от своих тяжеловесных собратьев, Мордвинов (архитектор Тверской. — Прим. «МК») взгромоздил на крышу дома гипсовую скульптуру стройной девушки в развевающемся легком платье и с серпом и молотом в руках. «Живу под юбкой», — шутили обитатели этого дома, которых никак нельзя было отнести к «простым советским людям». Некоторые внимательные граждане, пока в 1958 году девушку из-за ветхости не убрали, узнавали в скульптуре балерину Ольгу Лепешинскую (приму Большого театра. — Прим. «МК»). Только москвичи-старожилы помнят, что некогда сталинские дома в начале улицы Горького были отмечены скульптурами, изображающими советских людей разных профессий и возрастов. Тот же Мордвинов, спроектировавший дома №4–8 в начале улицы, украсил две башни, отмечающие вход в Георгиевский переулок, парными изваяниями советских юноши и девушки. В дальнейшем их постигла та же участь, что и балерину на доме 17. Все эти недосягаемые произведения пластического искусства на крышах сталинских домов возникли не случайно и не просто так. Они должны были составлять общий дружный хоровод вокруг главной и самой большой скульптуры — Ленина на Дворце Советов. Сегодня от этой воздушной «процессии» остались скульптуры на здании библиотеки им. Ленина», — пишет историк советской повседневности, москвовед Александр Васькин в своей книге «Тверская улица и окрестности».
Назад, к Сталину?
Так или иначе, эта скульптура, пусть и утраченная, — один из ярчайших признаков сталинской Москвы; об этом говорили и авторы путеводителей того времени: «На углу бульвара и улицы Горького прохожий не увидит уже ветхой церквушки (снесенного храма Димитрия Солунского. — Прим. «МК»). На ее месте вырос громадный дом с магазинами в нижнем этаже и с квартирами в верхних. Многоэтажный дом украшает женская скульптурная фигура. Широким жестом она как бы приветствует всенародных героев или почетных гостей, прибывающих в столицу с Белорусского вокзала или с аэродрома и направляющихся по улице Горького в центр, к Красной площади, к Кремлю», — писали в 1949 году.
Нужно ли сейчас возвращаться к этой эпохе, пусть даже и скульптурами, — специалисты спорят.
— Эта инициатива неплохо характеризует время, в которое мы живем: на самом деле главный жанр нашей эпохи — это треш. Эта скульптура — сама по себе пародия, которая не несет в себе художественной ценности, это концентрация соцреализма. У скульптора Мотовилова хорошо получались ордена Ленина на высотке МГУ, рабочие с колхозницами — все громоздкое, выпуклое... Но это не Микеланджело, это не повод восстанавливать его на главной площади. Когда памятник Пушкину стоял на Тверском бульваре, народ шутил, что поэту глаза неловко поднять — заглянет балерине под юбку, а девушка такая активная, стремительная... Это приметы эпохи. Если уж на то пошло, то давайте восстановим памятники Сталину! Их было несколько в Москве. Вообще тридцатые годы — это подражание античности, освоение древнего культурного наследия. То есть подражание, пародия. То же касается и сталинских высоток, которые уже рассыпаются частично: можно увидеть, что та же гостиница «Украина» прикрыта сетками. Ушла эпоха — рассыпается архитектура. И мне кажется, что если мы начнем восстанавливать антураж, то очень скоро может вернуться и атмосфера того времени, — поделился с корреспондентом «МК» своими соображениями Александр Васькин.
С точки зрения истории архитектуры скульптурное убранство фасадов и фронтонов — безусловный признак большого стиля советской архитектуры 1932–1955 годов. Именно в эти годы (считая от создания Союза советских архитекторов, покончившего с конструктивистской «вольницей» и насаждавшего монументальный стиль, и до постановления ЦК КПСС «Об излишествах в проектировании и строительстве», осудившего любой декоративизм в архитектуре как бесцельную растрату средств) очень многие знаковые архитектурные объекты были украшены полноценными скульптурами. Традиция такого украшения построек восходит к греческой и римской архитектуре, причем в таком масштабе, как в советскую эпоху, этот вид декора в России не применялся даже во времена классицизма. Это роднит советскую архитектуру с тоталитарными стилями середины прошлого века (Италия, Германия). Известный историк искусства Владимир Паперный в своей программной работе «Культура Два», вышедшей впервые в 1985 году, подчеркивает особенные отношения сталинской культуры — собственно «культуры два» в терминологии исследователя — к античности, символизирующей вечность для людей с классическим образованием.
— Скульптуру, безусловно, надо воссоздать, это памятник эпохи, — иронично отмечает Паперный в беседе с «МК». — В свое время эту скульптуру называли «Лепешинская благодарит за Сталинскую премию». Нет никаких оснований считать, что изображена именно она, но мне нравится эта версия, тем более что Ольга Лепешинская получила этих премий целых четыре штуки. С другой стороны, свою первую Сталинскую премию она получила в 1941 году, а дом построен в 1940-м, так что правильнее было бы назвать скульптуру «Лепешинская просит дать ей Сталинскую премию». А сейчас при воссоздании скульптуры в качестве модели я предлагаю пригласить Диану Вишнёву. Может, она еще какую-нибудь премию получит — ко всем, которые уже получила.
Новые смыслы
Соответсвующее обращение уже направлено в в комиссию Мосгордумы по культуре и массовым коммуникациям. Инициаторы кампании также заручились поддержкой совета муниципальных депутатов Тверского района, на территории которого и стоит дом №17, и района Якиманка — там, кстати, вопрос о возвращении балерины уже обсудили, а заодно с ним и вопрос о ликвидации памятника Ленину на Калужской площади: одну скульптуру вернем, вторую уберем... Соседей привлекли не просто из солидарности — дело в том, что балерина была не одинока.
— В довоенные годы, которые мы определяем как ранние попытки освоения классики, в Москве было немало попыток подступиться к скульптуре, сделать ее частью здания, чтобы получился своеобразный «синтез искусств». Напомню, что тогда еще планировали возвести Дворец советов — и скульптуры должны были составлять своеобразный «хоровод» вокруг здания. Мы точно знаем о трех скульптурах на Тверской: на доме 17 (знаменитая балерина) и на доме 4 (мужская и женская фигуры). В районе Дмитровки до сих пор можно рассмотреть ниши в стенах — там находились юноши весьма атлетического телосложения. Скульптуры до сих пор украшают здание, где находился президиум Академии наук СССР на Ленинском проспекте — научные институты переезжали из Петербурга и им подобрали соответствующее, весьма пышное здание. Всякий раз, когда заходите в РГБ (Ленинку), поглядывайте наверх — там целых 22 скульптуры, самая большая подобная группа в Москве. На знаменитом доме Голосова в районе Яузского бульвара вход «обрамляют» мужчина с перфоратором и книгой в руках и женщина с винтовкой и снопом колосьев. Подразумевалось, что в годы массовой милитаризации советский человек должен не только читать книги или заниматься созидательным трудом, но и суметь защитить построенное. Крайне странные скульптуры находятся на 14-этажном доме в конце Гончарной улицы, но они, к сожалению, приходят в ветхое состояние: они из бетона и вместо рук у половины статуй уже торчат куски арматуры. Возникает впечатление, что один из мужчин читает инструкцию к висящему рядом кондиционеру, — рассказал «МК» Павел Гнилорыбов.
— У городского пространства есть свой язык, — комментирует «МК» архитектор Сергей Эстрин. — Его элементы — фонтаны, мощение, скамейки, освещение. Если какой-то элемент отсутствует в том месте, где необходим, — картинка получается неполной. Так происходит, скажем, в «Москва-Сити», где есть только два крайних масштаба: маленький человек и циклопические здания. Очень неуютно. Так что современный город нуждается в скульптуре. Другое дело, что она должна быть уместной. В пространстве — в том числе и на площади — она создает сильный акцент, вносит новые смыслы и часто перетягивает на себя внимание.
Так что — добавим уже от себя — самое время вдуматься, какие новые смыслы может внести в ансамбль Пушкинской площади скульптура девушки с серпом и молотом. Притом что очевидная скульптурная доминанта площади — памятник Пушкину — уже существует. Дополнительное препятствие инициативе создает то, что не все депутаты Тверского района согласны с нею. Дело в том, что повышение фактической высоты здания на углу Тверской и бульвара может повлечь за собой ослабление высотных регламентов для новостроек в окрестностях — чего, разумеется, местные жители не хотят. Что победит — «архитектурные излишества» краеведов (в хорошем смысле этого слова) или естественное стремление сохранить статус кво, — покажет уже ближайшее время.
