Сумасшествие
То, что наблюдаем, говорит о серьезном психологическом нездоровье человечества. Отклонения очевидны. Но вместо того, чтобы выправить вывихи, еще глубже впариваемся в сумасшествие. Призванные исцелять заблудших недалеких неумех специалисты усугубляют нездоровье. Вообразите душевнобольного пациента, которому врачи, выслушав его, говорят: «Вы абсолютно правы в вашем желании убивать не нравящихся вам, плодить ненависть, насиловать, выдавать себя не за того, кем являетесь. Следуйте по этой дороге и не обращайте внимания на то, что будут говорить ваши недоброжелатели и злопыхатели».
Собачья радость
Человек хвастает успехами, и в облике его сквозит исполненный важности пес, гордо несущий в зубах подобранную с земли палку. Нет и не может быть миссии почетнее!
Судьбы и зубы
Судьбы крошатся, как крошатся зубы: только что вгрызались в жизнь, и вот, шамкая и окусываясь, недавний волк отползает побитой собакой.
Двойные стандарты
Двойные стандарты родились, когда апостолы, отрекшись от Христа, не сгорели со стыда, не ушли в пустыню, чтоб скрыть свой позор, а, почистив перышки и воспрянув, стали проповедовать Его истины. Он их простил, как мы сегодняшние прощаем ушлых ловкачей, то отказывающихся от сказанного ими вчера, то опять повторяющих ими же опровергнутую версию правды, умышленно не замечающих очевидного своего двуличия.
Магия популярности
Магия в том, что известного человека слушают, какую бы дичь он ни молол, а неизвестного — не слушают, какие бы умные мысли он ни высказывал.
Политика
Политика — бесконечные распри и дрязги между патологически сумасшедшими или глубоко уязвленными людьми. Что позитивного могут принести такие стычки?
Человек и камень
Что чувствует (и должен испытывать) камень, на который обрушился селевой поток? Камень, понятное дело, не ощутит ничего. А человек — под напором идиотизма, пошлости, грязи, то бишь повседневной беспардонности? Человек, конечно, ужаснется. Но, как и камень, не сдвинется с места, не уступит своих позиций — или попытается изменить местоположение, чтоб не утонуть с головой? Под наплывом и напором мерзости одни исчезают и погрязают, другие пытаются переползти на обетованный чистенький участок. Но есть ли такие островки?
По ком звонит колокол
То, что сказал Хемингуэй — о звонящем по каждому из живущих колоколе, — можно переиначить и изложить менее возвышенно: на похоронах плачут по себе. Отчасти, конечно, по мертвецу — страдавшему, умершему, переставшему существовать, но при этом рыдают прежде всего о собственной жизни: вспоминают связанные с усопшим мгновения (как правило — ярчайшие) и понимают: такое не повторится, горюют о стремительно истекающей собственной скукоживающейся планиде… Прощание — не столько с умершим, сколько с собой.
Дань смерти
Ненасильственная смерть берет свою дань — если не в концлагерях и подвалах Лубянки, то при помощи терактов и всяческих бандитствующих «санитаров жизни».
Что такое смерть?
Смерть — это когда больше ничего не будет? Или будет что-то вместо жизни? Но то, что есть сейчас, не повторится.
Нужна единственная правда
Прочерчивают, выбирают маршрут для машины времени в фантастических романах. Но если бы она была изобретена в действительности, пункт ее следования должен был бы пролечь к единственной точке — Голгофе и пещере, где упокоили Христа. Вот что необходимо доподлинно узнать — правду о Воскресении.
Спорное признание
Монолитное общество выковывало монолитных героев, дискуссии о величии (или мнимом величии) оставались за скобками. Такого больше не будет. Сейчас время споров. Поэтому любая величина вызывает прежде всего вопросы, а уж потом — условное признание.
Светлая сторона
Там, куда упал взгляд писателя, видна жизнь; остальное, не запечатленное, тонет во мраке веков.
Литература
Предисловия к книгам (не все, конечно) хочется назвать «бредисловиями».
Приметы сегодняшнего дня
Дурак радуется, что хлеб не плесневеет, а молоко не скисает, — достижения науки и пищевой промышленности налицо.
* * *
Число фаталистов в связи с увеличением авиационных пассажирских перевозок неуклонно растет.
* * *
Надпись на жуткого вида рыночном киоске, торгующем косметикой (неясного происхождения): «Вселенская красота». Не без претензии на эстетический изыск.
* * *
Обратите внимание, серия книг поименована «ЖЗЛ» — то есть речь о замечательных, но отнюдь не идеальных людях.
* * *
Картошкой, которую продают в магазинах, впору откармливать копытную живность. Что совпадает с государственной политикой в отношении граждан.
* * *
Живописные нищие просят на корм для жирного кота. Неужели не могли найти драного, тощего, жалкого? Или надо было хоть чуть-чуть помариновать голодом этого…
* * *
В самолете предлагали только чай или кофе, но к напиткам прилагалась — видимо, вместо еды — зубочистка.
* * *
Неудачник с лицом и осанкой победителя — трудно вообразить более жалкое и комичное сочетание.
* * *
Сравнительная характеристика российских и американских бомжей. У тех нет перспектив. От Трампа не знаешь чего ждать, замучил противоречиями. Зато у нас — стопроцентная стабильность и уверенность в будущем. Ничего не меняется. Как было, так и будет. Стабильность нищеты.
* * *
Насквозь криминальная страна… Осознаете, что значит «насквозь» — то есть все и все под пятой криминала: сверху донизу — грабители и убийцы.
Собственное мнение
Тому, у кого есть собственное мнение, не нужны компаньоны. Остальные сбиваются в кланы, стаи, банды. От неуверенности в себе.
Масштабы
Чем крупнее личность, тем острее видит мелкие детали.
Гордость фашизмом
Толерантная европейская демократия непререкаемо жестка: не только сровнять могилы предков Гитлера с землей, но и выкорчевать память о предках его приспешников! Чтоб тени сомнения не возникло о возможном паломничестве к этим «святым» местам. Чтоб все наглядно видели: это невозможно, осуждаемо, порицаемо! Ибо бацилла чумы может вырваться из могилы и вцепиться в пришедших, заразить их смертельно.
У нас прямо противоположные параметры. Множатся пантеоны убийц, и к ним прокладывают государственные народные тропы.
Но и у европейцев от драконовских мер что толку? Недавно по ВВС показали интервью с сыном гитлеровского гауляйтера Польши Ханса Франка — Николосом Франком. Он рассказывал правду об отце, о казненных им людях, потому что в Германии по-прежнему поклоняются фашизму. Но у них хотя бы показывают такие документальные фильмы. А у нас? Потомки гордятся тем, что их отцы работали со Сталиным.
