ИЗ ДОСЬЕ МК:
Карельский историк Юрий Дмитриев был задержан 13 декабря 2016 года по анонимному доносу. Его обвинили в изготовлении детской порнографии. Следствие обнаружило на компьютере дома у Дмитриева папку «Здоровье ребенка», где были 140 снимков его приемной дочери без одежды. Сам Дмитриев объяснял, что снимал девочку для отчета перед органами опеки и попечительства. В 9 из этих 140 снимков первоначальная экспертиза обнаружила признаны порнографии. Другая экспертиза это не подтвердило, а дело Дмитриева стало политическим. Преследование историка связывают с его активной правозащитной деятельностью.
В пятницу Юрия Дмитриева доставили из Центра им. Сербского в «Бутырку» и поместили в самую обычную камеру, а не в «кошкин дом» (психбольницу при СИЗО).
- Верный признак, что меня посчитали нормальным, - шутит Дмитриев. - Результаты экспертизы пока не не огласили, но если бы что-то было не так, то сразу дали бы знать. Заключение специалистов поступит в карельский суд в течении 10 дней. Но Дмитриев прав: источники в центре подтвердили, что стационарную комплексную судебную сексолого-психолого-психиатрическую экспертизе он признан совершено нормальным и неопасным для общества.
Вообще направление его на обследование было своего рода агонией со строны силовиков. Само дело на их глазах развалилось. Вменить «изготовление порнографии» не удалось, поскольку Дмитриев снимки приемной дочери нигде не выкладывал и никому не показывал. Статья «развратные действия сексуального характера в отношении несовершеннолетнего», на которую переквалифицировали, тоже выглядела странно: разврат заключался в самом фотографировании? За Дмитриева вступились известнейшие деятели культуры, в том числе Андрей Звягинцев, Наталья Солженицина, Борис Гребенщиков. Суд постановил отпустить его из СИЗО под подписку о невыезде с 28 января 2018 года, а до этого провести ту самую экспертизу в Москве.
-18 дней проходило обследование, - рассказывает Дмитриев. - Врачи беседовали со мной, я заполнял тесты. Еще подключали ко мне какие-то приборы, это называлось аппаратное обследование. Все было вежливо, корректно. За моим здоровьем следили — утром и вечером давление меряли. Готов хоть в космос полететь, несмотря на свои 62 года.
-Свидания и передачки вам разрешали?
-Приходил адвокат один раз. Передачки мне передавали, причем, совершенно неизвестные мне люди. Благодарность им! Не было ни одного дня без передач. Когда исчерпал лимит по продуктовым, то принимали книги и фотографии. Даже любимый «Беломор» мне достали. Так что все хорошо, не волнуйтесь. В «Бутырке», сами видите, я в маломестной камере. Нас тут всего четверо и у каждого есть спальное место.
-А где ваше?
-Вот шконка на втором ярусе. Матрас нового образца. Знаю, что вы боролись за эти новые матрасы, спасибо от всех арестантов. Я, кстати, бывалый зэк.
-Были раньше за решеткой?
-А то как же. Еще при СССР по статье, которая нынче считается 111 «причинение тяжких телесных повреждений». С кочегаром подрался. Он чуть не заморозил турбазу, где я был ответственным. В общем он схватил совковую лопату, я все, что под руку попадалось. «Старик Хоттабыч» не даст себя в обиду.
-Это вы про кого?
-Про себя! Меня тут так все кличат. А прозвище давно появилось — со времен, когда я ходил с длинными волосами и бородой.
-Хотели бы остаться в «Бутырке» до 28 января — когда вас освободят под подписку.
-Нет. Что я в этой Москве не видел? Лучше вернусь в Карелию. Там за мной присмотрят. 28-го у меня день рождение, как раз на свободе отпраздную с друзьями. Я люблю собирать всех, чаем угощать (спиртое больше 20 лет не употребляю). Будем обниматься-целоваться, рассказывать, что с нами за прошлый год приключилось. Горевать не будем. Ну приключилась со мной вот такая жизненная коллизия, что ж теперь? Мне бы главное Наташку вытащить (приемная дочь — прим.автора). А времена - они всегда были не простые. Тут главное, что всегда оставались хорошие люди, на которых можно опереться.
