Смешно? И трагично! Шесть тысяч на все про все! Что можно сделать на эти деньги? Какие очаги заболевания выявить? Но бывают чудеса. На которые народ с незапамятных времен уповает. Вдруг кому-то повезет, и окажется он среди классных докторов. Нет, подавляющая масса через год воскликнет: вот тебе, бабушка, и Юрьев день! И отправится на поиски лучшей медицинской доли.
Не поликлинику надо менять, а систему.
Раньше и теперь
Раньше говорили: граждане, ваше здоровье важно для государства, будем кормить вас качественными продуктами, будем вас лечить и профилактически охранять.
Теперь говорят: ваше личное дело — быть здоровым или болеть. Есть силы — пробивайтесь к врачам. Нет сил — подыхайте, без вас обойдемся.
Ну а вопрос продовольствия — это проблема торгующих, к ним все претензии.
Такая позиция в целом совпадает с общемировой тенденцией: не ремонтировать вышедшие из строя бытовые приборы, а выбрасывать на помойку и приобретать новые. Но у нас ведь и рождаемость, то бишь воспроизводство этих новых приспособлений для удобства правящего класса, тоже на низком уровне, материнский капитал не стал капиталом обеспечения истеблишмента достаточным количеством слуг.
Лукавая статистика
Пишут: в городах, где воздух отравлен, люди живут дольше, чем в деревнях, где воздух чист. Парадокс! Но это уловка для дураков, ведь ясно же: в деревнях вообще нет медицины.
Еще пишут (еще парадокс!): жители центра столицы, где воздух загазован сильнее, чем на окраинах, живут дольше. Но в центре обитают те, у кого дачи, на дачах они проводят большую часть времени.
Сообщают, что проведена уникальная операция на сердце пятимесячному младенцу. И делают вывод: наша медицина достигла небывалых высот. Встык с этим репортажем идет объявление о том, что другому младенцу нужен миллион для аналогичной операции в Германии.
Как сопоставить, как понять этот симбиоз: либо мы всё же не достигли заявленных высот, либо не у всех соотечественников есть возможность протыриться на элитный операционный стол. Либо кому-то нужны шумные благотворительные акции, либо потребны деньги, которые эти акции приносят.
Но кто-то ведь должен думать, прежде чем пускать несовместимости в эфир!
Мал шанс
В роддоме по халатности (белой или зеленоватой одежной халатности) умертвили цыганку, появившаяся на свет двойня осталась без матери. Муж не работает, заботы лягут на плечи отца умершей, старику придется поднимать крох и еще одного, чуть более взрослого ребенка. С цыганки вымогали 100 тысяч за кесарево сечение. Может, если бы не была цыганкой, к ней отнеслись бы гуманнее. Над родственниками, сообщая о ее гибели, откровенно смеялись. Цыгане собрались судиться. Но что им присудят? Воскресят умершую? Речь не о медицинской квалификации, а о человеческом, как принято говорить, факторе. Ни милосердия, ни сострадания в тех, кто призван заботиться о будущем. Сплошное наплевательство и столь же непроглядное окружающее безысходное горе… И преимущественно платное высшее (в том числе медицинское) образование. Мал шанс для подлинных талантов пробиться к нуждающимся в них людям.
Возвращение ленинских норм
Ленин не баловался табаком. И алкоголем. Разве что ухлестывал за женщинами.
Сталин дымил трубкой. И выпивал «Хванчкару». И купался в крови.
Брежнев, пока ему не запретили, курил как паровоз. Выпивал. Стучал в домино. Коллекционировал ордена.
Путин ближе к Ленину. Не курит. Не опускается до «забивания козла», а ночным застольям предпочитает Ночную хоккейную лигу. Цацками напоказ не обременен. Как можно быть недовольным таким лидером?
Что такое смутное время?
Это время, когда утрачены критерии и ориентиры, нарушены и не поддаются восстановлению правила, действовавшие и соблюдавшиеся предшествующими поколениями. И не столь важно, что писаные и неписаные эти постулаты были далеки от совершенства, но они провозглашались и подразумевались в повседневном общении. Сейчас их нет, каждый это чувствует, испытывает дискомфорт (мягко сказано) и тревогу, не зная, к какому берегу плыть.
Прибегнем к вопиющему не столь давнему примеру: борьбе с «врагами народа». Все побаивались угодить в эту категорию и попасть под этот каток. Но линия была четко провозглашена и ясна (по крайней мере большинству). Сейчас враги — это кто? Иностранные агенты? Театральные режиссеры? Министры и губернаторы? Хорошо хоть простых людей пока не шибко трогают.
Если речь о борьбе с коррупционерами, тогда есть более очевидные кандидаты на преследование. Если говорим о профнепригодности — не считайте внемлющих вам идиотами и не пытайтесь убедить, что бывшие охранники — мастера экстра-класса по всем статьям и на все руки и способны руководить вверенными им лоскутками государства не хуже кухарок. Ну а если толкуем о личной преданности вождю — тогда не стройте из себя дюймовочек и не играйте в демократические бирюльки. Определитесь: мы в социализме? Тогда верните социальные блага. В капитализме — тогда предоставьте свободу предпринимательству. Переходный период? Так переходите, а не пятьтесь!
Не зарастает народная тропа
Толерантная европейская демократия бывает непререкаемо жесткой: не только сровнять могилы предков Гитлера с землей, но и выкорчевать память о предках его приспешников. Чтоб тени мысли не возникло о возможном паломничестве к этим мощам. Чтоб граждане наглядно видели: палачество невозможно, осуждаемо, порицаемо! Ибо бацилла чумы может вырваться из могилы и вцепиться, заразить смертельно.
У нас прямо противоположные параметры. Множатся пантеоны убийц, к ним прокладывают государственные народные тропы.
Мулета
Термин «инфляция» превратился в отвлекающую уловку, в мулету для обреченного на заклание быка. И одновременно — в успокоительную манну. Уловкой этой жонглируют, числят панацеей и спасением от всех бед. «Инфляция понизилась…» «Инфляция повысилась…» В связи с этим делают оптимистические заявления. И обнадеживающие прогнозы. Надо забыть об этой уловке! Суть в том, что цены растут, а зарплаты нет. Вот и вся простота происходящего. Остальное оставим специалистам.
Над пропастью. А рожь давно не сеем...
О каких глобальных экономических или внешнеполитических успехах можно рассуждать, если отсутствует почва, на которой какие-либо свершения могут произрастать: у людей нет самого элементарного и необходимого для поддержания еле теплящейся жизни, они не могут позволить себе ни сколько-нибудь сносного пропитания, ни сохранности здоровья — занимаются самолечением, поскольку не удается попасть к врачам. Висим над пропастью, продолжая рассуждать, сколь далеко продвинулись в преодолении кризиса и международных победах.
