Для полной монополизации страны не хватает самой малости — монополии на истину. Кто постарше, хорошо знает ей цену. Государство времен СССР насаждало «истину в последней инстанции» просто и незатейливо: «КПСС — руководящая и направляющая сила», «СССР — самое демократическое и миролюбивое государство в мире», «советский народ горячо поддерживает и одобряет политику ЦК КПСС». Тех, кто сомневался в незыблемости подобных истин, объявляли отщепенцами или душевнобольными.
Все течет, но мало что меняется. Правда, на какой-то недолгий период даже появилось разномыслие. Такое непривычное и даже тревожное, ведь мыслящие, а тем более разномыслящие люди — потенциальная опасность для «вертикали власти». В коммунистических истинах, набивших оскомину, государство больше не нуждалось. Требовалась более-менее адекватная замена и коммунистической идеологии, и коммунистической партии как таковой.
В принципе наши правители могли бы обойтись и без «подсобных рабочих» в установлении монополии на истину. Но в условиях глобального мира это выглядело как-то не комильфо. Права человека, демократические свободы, независимый суд в своем первозданном виде очень нервировали власти. Нужно их было поместить в такой интерьер, чтобы, с одной стороны, они вроде бы есть, а с другой — как бы не сильно мозолят глаз.
На роль подобного интерьера вполне подошла РПЦ, и поэтому ей частично передали права на монополию истины. Логику передачи полномочий, как всегда, объяснили незатейливо и просто. Православие — один из оплотов современного российского государства. Но «оплот» требовалось подкормить, чтобы у него не уходило чувство сытости.
На РПЦ посыпались различные преференции: закон о реституции, отсутствие налогового внимания к коммерческим проектам церкви, бюджетное финансирование под видом реализации никчемных и пустых патриотических программ.
Аппетит приходит во время еды. РПЦ уже не хотела довольствоваться ролью «подсобного рабочего». Она стала претендовать на «руководящую и направляющую силу». Ту самую силу, которой в свое время являлась КПСС. Тем более, структурно РПЦ и КПСС близнецы-братья.
Генсек (Патриарх) — ЦК КПСС (Синод) — обком партии (епархия) — райком (благочиние) — первичная парторганизация (приход). Для РПЦ дело осталось за малым. Стать влиятельной силой. И здесь был позаимствован коммунистический опыт
Сила КПСС покоилась на мощи репрессивного госаппарата и тотальной идеологической обработке населения. С поправкой на время РПЦ стоит на тех же двух «китах» — репрессии и идеологическое «промывание мозгов». Судебные процессы «Пуси Райот», блогера Соколовского, закон об оскорблении чувства верующих и т.д. и т. п. возможны только при поддержке государства. А вмешательство в светскую жизнь общества (что можно смотреть, читать, слушать) стало нормой жизни РПЦ. Все замечательно. Не хватало только «вишенки на торте». И она появилась.
«Если у кого-то еще остаются сомнения в том, что нужно ли делать все то, о чем патриарх учит, — оставьте все сомнения! И строго исполняйте то, что я повелеваю! Потому что я не от своей мудрости говорю, а от мудрости всего епископата Русской православной церкви! Другого пути для нашей Церкви сегодня нет! Кто не согласен — на пенсию!» — заявил не так давно патриарх Кирилл.
Очень симптоматичное заявление, до боли напоминающее коммунистические времена. Если кто-то сомневался в словах генсека, говорящего от имени ЦК партии, то сомневающегося в те вегетарианские времена действительно ожидала пенсия.
Правда, есть маленький нюанс. Все наши генсеки по житейским понятиям имели относительно безупречную биографию. Табаком и водкой не торговали, из-за квартир не судились, часами не бравировали. Если и были слабости, то вполне земные и простительные. Охота и рыбалка, любовь к автомобилям и орденам.
И еще одна параллель. В КПСС состояло примерно 20 млн человек, которые образовывали «нерушимый блок» с остальным населением СССР. Настоящих коммунистов было подавляющее меньшинство. Как только ослабла поддержка госаппарата (1989–1991 г.г.), коммунисты попросту разбежались, встав у истоков российского предпринимательства и новой власти.
По самым разным социологическим опросам, порядка 80% граждан России относят себя к православным. В то же время подавляющее большинство верующих связывают свое православие с национальной принадлежностью. Поэтому эта цифра такая же фикция, как и «нерушимый блок коммунистов и беспартийных». Согласно опросам, соблюдают церковные традиции (ходят на литургию, соблюдают посты) порядка 4%. Примерно такой же процент был и «истинных» коммунистов.
Когда меньшинство диктует волю большинству, это тоже традиция. И недавний юбилей Октябрьской революции тому свидетельство. И большевистское меньшинство, и меньшинство из РПЦ (неправильно отождествлять православие только с РПЦ) считали, что несут людям правду.
«Никакими средствами сегодня невозможно закрыть наши уста, мы будем провозглашать Божью правду, в полной мере осознавая, что это очень рискованное служение». Это пафосное заявление сделал 4 ноября 2017 в Успенском соборе в Кремле патриарх Кирилл.
Безусловно, мне ближе «божья правда», чем большевистская. Но «рискованное служение» было у большевиков, но никак не у современных представителей РПЦ. Заявление патриарха — это лицемерие и лицедейство. Кортежи лимузинов, самолеты, госохрана, госфинансирование. При таком раскладе желающих «рисковать» — миллионы.
А появление Владимира Путина на юбилейном Архиерейском соборе 1 декабря лишнее подтверждение тому, что «симфония власти и церкви» пишется довольно успешно. Не случайно патриарх поблагодарил президента «за то, что в нынешней России не существует никаких бюрократических прокладок» для РПЦ.
И добавил «на голубом глазу»: «Все это формирует в обществе ясное понимание самостоятельной позиции Церкви. И самое, может быть, важное — то, что эта позиция основывается на тех же нравственных принципах, на которых сегодня основывается и наше законодательство». Лизнул, как говорится, «до гланд». Если принципы РПЦ те же, что и у российского законодательства, то это безнравственные принципы. Не случайно же многие законы, принимаемые Государственной думой, называют людоедскими.
Поэтому всегда надо помнить, что вера в Бога и РПЦ совсем разные, а скорее даже противоположные вещи.
