История, произошедшая с педагогом Московского государственного строительного университета, банальна. К 53 годам преподаватель Марина Попова многого добилась в педагогической профессии: стала кандидатом технических и доктором химических наук, доцентом, профессором одной из кафедр вуза. За полгода до того, как жизнь раскололась на две части, Марину Николаевну назначили директором Института строительства и архитектуры, одного из подразделений МГСУ.
29 августа 2016 года преподаватель отмечала в институте день рождения, приготовила еду, позвала преподавателей. А финалом праздника стало увольнение Поповой из вуза по «аморальной» статье и скамья подсудимых за взятку.
Кота в мешке имениннице преподнес доцент Евгений Александров, зашедший на праздник под вечер. Он протянул директору конверт, который женщина, не раскрывая, положила на стол вместе со всеми подарками. Буквально через несколько минут в кабинет Поповой ворвалась опергруппа. В конверте нашли пятитысячную бумажку и «куклу» из газет еще на 31 тысячу рублей.
Даритель Александров сразу же рассказал, что принес начальнице не подарок, а требуемую ею взятку за передачу вопросов экзаменационных билетов в магистратуру для их последующей продажи поступающим. Он объяснил, что Попова требовала 36 тысяч в качестве первого взноса. Вместе с оперативниками часть денег он заменил муляжом.
Директор института была уволена руководством МГСУ за аморальное поведение, в отношении ее было возбуждено уголовное дело. Вначале женщине предъявили обвинение по статье 286 УК «Нарушение служебных полномочий, а затем переквалифицировали дело в статью 290, ч. 3, «Получение взятки за незаконные действия». После полутора лет судебного разбирательства суд приговорил Попову к 4 годам условно и штрафу в 540 тысяч рублей. При этом женщине еще крупно повезло — прокурор требовал дать преподавателю три года колонии и 1,5 миллиона штрафа.
Сразу после вынесения приговора мы поговорили с осужденным преподавателем.
— На вашем месте мог оказаться любой педагог?
— В целом, конечно, любой педагог и учитель. В нашей стране принято дарить подарки преподавателям; где гарантия, что в подарочном пакете от группы студентов не будет подсунут конверт с «подарком».
— Какова была реакция ваших бывших коллег на приговор?
— К счастью, они меня не бросили, на протяжении трех месяцев судебного разбирательства зал судебного заседания всегда был полон. Поэтому я хочу поблагодарить всех своих бывших сослуживцев и студентов, которые приходили, чтобы меня поддержать.
Кстати, студенты и выпускники МГСУ действительно стали первыми, кто после ее увольнения начал стучаться во все двери, а после возбуждения уголовного дела организовали петицию с просьбой прекратить этот кошмар. Вот слова лишь некоторых из них.
Воропанов Олег: «Что тут сказать, словами в нашем «правосудии» не поможешь. Марина Николаевна сделала для меня и моих одногруппников многое, мы это знаем и помним. Кстати, никогда не было и намека на какие-либо поощрения и благодарности! Очень жаль, что с ней такое произошло, не верится даже...»
Щербинин Роман: «За время своего обучения в различных вузах я не видел человека более понимающего, открытого к студенту, некорыстного и неравнодушного. Видимо, данные качества сейчас являются настолько редкими, что подобное сегодня воспринимается с подозрением. И используется против таких искренних и светлых людей».
Адвокат Поповой Виктор Камалдинов уверен, что ее дело войдет в историю современного российского права как пример нарушения прав человека в стране.
— Сегодняшняя уголовно-процессуальная практика ставит подсудимого в такое положение, что не ему должны доказать его виновность, а наоборот — он должен доказывать суду свою невиновность. Содержание приговора в большей части копирует обвинительное заключение органов следствия. Ни один довод защиты не был отражен в тексте.
— Вы будете обжаловать приговор?
— Надежда на то, что апелляционная инстанция оправдает Попову, ничтожно мала. Но еще большее опасение вызывает тот факт, что процессуальное законодательство позволяет апелляционной инстанции изменить приговор, в том числе в сторону ухудшения, то есть заменить условный срок на реальный. В связи с этим вопрос об обжаловании сегодняшнего приговора остается открытым, последнее слово остается за моей подзащитной, о всех рисках дальнейшей борьбы за правду ей известно.
