- Олеся, ты все та же смешная девчонка, что и лет пятнадцать лет назад, хотя уже многодетная мама…
- Правда? Так это же прекрасно! Наверное, я такая потому, что все время куда-то бегу, еду, лечу… Я очень много времени провожу в разъездах, хотя и скучаю по дому. Но иного выхода нет. У меня всегда было больше работы в антрепризах, нежели в кино. В принципе я мало снимающаяся артистка.
- Почему же так получается? Ты от многого отказываешься?
- Нет, у меня мало предложений, потому что все знают, что я активно занята в театре. А когда предложения все же поступают, то обычно я уже так плотно играю (или еще и репетирую), что не могу подвести людей. И это замкнутый круг. Дальше я опять долго сижу без съемок и думаю, как быть. Мне все говорят, что я должна освобождать время для работы в кино, на что я отвечаю: «А вдруг я откажусь от чего-то, а съемок не будет, что тогда?» Хотя постоянные гастрольные поездки – это тяжелая история для женщины, для артистки, для мамы. Но так складывается жизнь, что в репертуарном театре я мало востребована, меня больше любят как «артистку из Грибова», поэтому очень много по городам и весям езжу. Но надеюсь, что Господь все расставит на свои места, и придет тот, кто нужно, и снимет меня в тех ролях, в которых я должна сняться. (Улыбается.)
- Но «Сваты» тебе удавалось совмещать с гастролями, причем не один сезон…
- Да, но это были в основном летние съемки. И, кстати, этим летом после большого перерыва мы снимали продолжение «Сватов» в Минске. А прошлой осенью режиссер Рома Самгин, с которым сделана масса работ в театре и сейчас вышла премьера «Последний шанс», пригласил меня в картину «Везучий случай». Но сама я никогда ни к кому не прошусь.
- А что у тебя сейчас происходит в «Ленкоме»?
- Я продолжаю играть свои спектакли, дорожу этими ролями, но ничего нового пока не происходит. Так получается. По разным причинам. Хотя мое отношение к Марку Анатольевичу не меняется. Он мой учитель навеки.
- Твоя семья: Спартак, дети, сестры – смотрят твои работы?
- Старшие дети – Савелий и Агафья – были недавно на спектакле «Вишневый сад». Но вообще-то они не сильно включены в мою профессиональную жизнь. Просто я подумала, что надо бы им посмотреть это, пока я еще играю Варю. Тем более, у меня не так много классического репертуара. И они очень серьезно отнеслись к моей работе, обсуждали ее со мной. Сестры ходят ко мне на спектакли, часто хвалят. Их мнение мне очень важно. Это безумно приятно, потому что когда-то они меня как актрису не особенно воспринимали. А сейчас очень поддерживают.
- У твоих детей – счастливое детство, хотя ты умудряешься не сбавлять темп работы. А куража в отношении к профессии не стало меньше?
- У меня, безусловно, есть усталость. От ежедневных спектаклей, от поездок, от вынужденного общения с людьми… Но это человеческая усталость, а не творческая. Я очень люблю свою профессию. Хотя жизнь моя непростая (смеется) – я много работаю, у меня масса проблем, связанных с долгами, в том числе и ипотека, и ремонт. Я всей Москве задолжала – сидела бы в долговой яме в давние времена, но, слава богу, люди ждут. За что я им очень благодарна.
- Когда у тебя был отпуск в последний раз?
- Этим летом. Мы все вместе ездили отдыхать, а много лет отпуска у меня вообще не было. И эта усталость действительно накопилась.
- А как же дети? Они в те годы отдыхали без тебя?
- Нет, они отдыхали, привязываясь к моей работе. К примеру, я снималась на Украине в «Сватах», и они были со мной все время. Конечно, их еще вывозили на дачу, но это не то – рядовое событие. А в этом году я решила, что все, пора отдыхать! Отказалась на этот период от всего. Многие знающие меня люди даже удивлялись. И мы поехали в Грецию на две недели. Замечательно провели там время.
- Дети подрастают. У тебя уже третий ребенок в этом году пошел в школу. Тяжелее управляться с маленькими детьми или когда они становятся старше?
- По-разному. Как только появляются дети, сразу появляется и беспокойство, и я понимаю, что это на всю жизнь. Переживаешь за них, хочется, чтобы они были счастливы, не страдали, чтобы их не обижали… Конечно, от этого их невозможно оградить, но я беспокойная мама. Мне бы даже хотелось проще относиться ко всему, потому что постоянные переживания не доставляют мне удовольствия, но не могу это изменить. Я такая курица-наседка. Глядя на фотографию, где лежат собака и восемь детенышей, Спартак всегда говорит: «Вот это абсолютно ты». Я согласна. Так что просто смирилась со своей натурой, приспосабливаюсь к себе, к своим детям, к миру…
- Ты часто узнаешь себя в детях?
- Узнаю. И порой это радует, порой огорчает. Иногда бывают трагикомические ситуации. Например, я очень мнительная с детства. И Савелий в этом пошел в меня. Однажды он упал и сильно ударил руку. Я спросила его: «Савелий, не было ли у тебя острой боли?» Он переспросил меня: «Острой боли?!» И… упал в обморок. А вообще ты думаешь, что дети учатся у тебя, а потом понимаешь, что на самом деле ты учишься у них. И я часто играю в спектаклях своих детей: их реакции, их отношения, потому что взрослый человек почти ничем не отличается от малышей – только социальными навыками и приобретенными знаниями.
- Какой Спартак муж и отец? И не ревнует ли он тебя к успеху, к во- стребованности?
- Нет! Как же тогда жить в семье?! Спартак – удивительный человек. Мне иногда обидно, что мало кто знает, какой он. Спартак – самый лучший на свете папа. И дома может сделать все. Дети его обожают. А я уже просто не представляю, как могла когда-то жить без них.
- А ты строгая мама?
- По-моему, нет. Мы детей в принципе не ругаем. Однажды Прохор, ему еще двух лет не было, взял черный маркер и изрисовал обои в большой комнате. А мы к тому моменту уже два года делали ремонт. И когда я это увидела, у меня случился сердечный спазм, но я быстро взяла себя в руки и успокоилась: дети есть дети, порисовал – и бог с ним. Мы своим многое позволяем. Как говорил Набоков: «Балуйте детей, вы не знаете, что их ожидает». Но иногда приходится проявлять строгость – к примеру, контролировать процесс выполнения домашних заданий, которые им, конечно же, не хочется делать. Савелий периодически подвирает, говорит мне, что отличник. А когда у меня изредка доходят руки до электронного дневника (до сих пор не понимаю, как им пользоваться, – муж показывает), обнаруживаю, что все не так уж радостно. Вижу «тройки» и «двойки», и вот тут становлюсь строгой и начинаю орать. Потом отхожу. И все забывается до следующего раза.
- Ни один твой ребенок не ходил в детский сад. Почему? Было бы легче…
По большому счету я не делала этого и не делаю по принципиальным соображениям. Считаю, что детсад – это место горя для детей. Понимаю, некоторым приходится решаться на это от безысходности. Но ребенку не может быть хорошо без мамы. Правда, Прохор с Агашей ходили в сад год перед школой, они сами попросились, но это происходило в свободном режиме, не каждый день и до обеда. А я сама в детстве ни в каких коллективах, кроме школы, не была. Даже в пионерских лагерях, хотя я третий ребенок в семье. Мне нравилось сидеть дома и ждать маму с работы. И как бы мне ни объясняли, что детский сад просто необходим ребенку для социализации, я уверена: социализация тебя все равно настигнет, никуда от этого не денешься.
Полностью интервью Олеси Железняк читайте в журнале «Атмосфера» (номер 12-1, декабрь-январь).
