Делегаты съезда архиереев будут заседать четыре дня: завершить работу планируется 2 декабря. Предыдущий собор прошел относительно недавно — в феврале 2016 года. Но то был внеочередной съезд: главным вопросом повестки тогда была выработка позиции относительно Всеправославного собора на Крите, который должен был пройти в июне того же года. В итоге, как мы знаем, делегация РПЦ на Крит не поехала. С последнего же «полноценного», очередного Архиерейского собора воды утекло намного больше: он состоялся почти пять лет назад — в феврале 2013 года. «Сегодня и в ближайшие дни нам предстоит обсудить, как развивалась внутренняя жизнь и внешняя деятельность Русской церкви в период с 2013 года, и обдумать перспективу нашего развития», — обозначил предстоятель РПЦ громадье предложенной повестки.
Значимость собора‑2017 усугубляет и ряд других обстоятельств. Во-первых, его созыв приурочен к 100‑летию восстановления патриаршества в церкви: избрание патриарха Тихона датируется 18 ноября 1917 года по новому стилю, интронизация — 4 декабря. Этому событию будет посвящено особое соборное заседание. Во-вторых, участникам собора предстоит стать свидетелями другого исторического события: его планирует посетить Владимир Путин. В последний раз глава государства Российского посещал церковный съезд в конце XVII века.
Повестка велика и разнообразна. Архиереям предстоит наконец решить волнующий многих мирян вопрос: сколько раз позволительно вступать в церковный брак и «засчитаются» ли при этом лишь браки, освященные венчанием, либо так же и те, что были зарегистрированы в гражданском порядке? Окончательный вердикт будет зафиксирован в документе под названием «О канонических аспектах церковного брака».
Присутствует в повестке и масса других злободневных для Церкви вопросов. В числе прочего, например, делегатам церковного съезда предстоит рассмотреть проект «Положения о монастырях и монашестве», обсуждаемый аж с 2010 года, и положить конец спорам о том, в какой мере черному духовенству позволителен доступ к такому мирскому соблазну, как Интернет.
Однако одной проблеме, сформулированной во вступительном слове патриарха, можно сказать сразу, вряд ли найдется решение. Кирилл подверг резкой критике тех священников, «в которых совершитель Таинств и проповедник слова Божия уступает место администратору или медиаперсоне, претендующей на популярность модератора общественных процессов». По словам Кирилла, глядя на такого священника, «люди могут в конечном итоге перестать видеть сакральный характер Церкви, поставив ее в один ряд с общественными организациями». Слова Христа «идите по всему миру и проповедуйте Евангелие» вовсе «не означают призыва к самой Церкви слиться с миром», настаивает предстоятель РПЦ.
Это, безусловно, увесистый камешек в огород таких священников, как протоиерей Всеволод Чаплин, чья общественная деятельность, как известно, очень далеко выходит за рамки его прихода. В интервью «МК» Чаплин заявил, что не разделяет позицию патриарха по этому вопросу:
— Начнем с того, что патриарх сам много лет пытался стать модератором общественных процессов. Вспомним его речи на Всемирных русских народных соборах 1990‑х и 2000‑х годов. И это неплохо, хотя в итоге получилось не так удачно из-за отсутствия смелости и концептуальности. Патриарх, епископ, любой священник не должны замыкаться в границах богослужения, храмовой проповеди. Особенно это актуально сейчас, когда власть нравственно растерялась, не находя решения множеству кричащих вопросов. Церковь, разумеется, не должна вовлекаться в партийную и предвыборную борьбу, но отказаться от нравственной оценки того, что происходит в обществе, значит отказаться от Христа. Христос никогда не уклонялся от вопросов окружавших его людей. Для Церкви не должно быть запретных тем. Да, я откликаюсь, когда меня приглашают участвовать в той или иной дискуссии. И с моей точки зрения, было бы не по-христиански от таких приглашений уклоняться. Но, увы, очень многие представители духовенства молчат, боятся высказать свою позицию.
Не согласен Чаплин и с патриаршей оценкой межсоборного периода: «Да, успехи есть. Численный рост духовенства, приходов, епархий продолжается, хотя и сильно замедлился. Но теперь нужен рост качественный. Между тем нарастают проблемы, которые церковным руководством явно игнорируются. Это отсутствие диалога между церковными властями и критически настроенной православной общественностью. Это многочисленные отступления от канонических правил. Это такое явление, как симония — получение церковных должностей за взятки. Замалчивать, заметать эти проблемы под ковер — значит препятствовать дальнейшему церковному возрождению».
Среди прочих пожеланий Чаплина в адрес церковного руководства — немедленный выход из Всемирного совета церквей. В этом отец Всеволод совершенно солидарен с представителями православной общественности, обратившимися к «соборянам» с соответствующим обращением: РПЦ не место в организации, в руководстве которой присутствуют «представители сообществ, венчающих гомосексуалистов». Есть свое мнение у Чаплина и по брачному вопросу. По его словам, оно «немножко более мягкое, чем у радикальных ревнителей церковных канонов, которые считают, что никакой повторный церковный брак невозможен, кроме случаев смерти супруга или супруги». По мнению священника, люди, не виновные в распаде семьи — от которых ушла жена или муж, — «могли бы рассчитывать на некоторое церковное снисхождение». Но что касается остальных «разведенцев», Чаплин неумолим: «Никакие церковные решения не могут противоречить словам Христа. Даже если эти решения принимаются в угоду крупным политикам, спонсорам или «звездным» артистам».
Но, вполне возможно, участники собора придерживаются иного мнения на сей счет.
