От поворота к деревне Садки квадроцикл начали преследовать полицейские Анатолий Ситников и Андрей Трусов. Судя по всему, преследование началось в связи с тем, что Юлия Дмитриева нарушила правила дорожного движения: она перевозила детей без шлемов и, кроме того, пассажиров было больше, чем положено.
Подъехав вплотную к квадроциклу, сотрудники включили сирены и «крякалки». И возникла крайне опасная ситуация. Юлия могла затормозить, но, учитывая мизерное расстояние между транспортными средствами, она рисковала получить удар сзади, и тогда квадроцикл наверняка перевернулся бы и все пассажиры, скорее всего, погибли бы. Поэтому она продолжала движение, надеясь, что полицейские увеличат дистанцию и дадут ей возможность безопасно остановиться.
На ближайшем правом повороте она притормозила и почувствовала удар в район заднего правого колеса. Удержать руль она не смогла и слетела в овраг.
Юлия ударилась грудью о руль, но осталась в кресле, а все дети вылетели в овраг. Валя сильно поцарапалась, у Семена выскочила огромная шишка, а Майя спустя несколько часов умерла в Можайской районной больнице. Диагноз: открытая черепно-мозговая травма.
В районной больнице у Юлии тяжких повреждений не обнаружили, и родственники забрали ее домой. Ее мучили сильные боли в груди, но все думали, что это просто ушибы.
2 августа Майю похоронили. Дмитриевы ездили на могилу дочери каждый день. Юлию водили под руки. Но 16 августа ее прямо с кладбища отвезли в травмпункт, где и выяснилось, что у нее множественные переломы ребер и правосторонний пневмоторакс.
4 августа в отношении Юлии Дмитриевой было возбуждено уголовное дело по части 3 статьи 264 УК РФ («Нарушение ПДД, повлекшее по неосторожности смерть человека»).
Дело принял к производству следователь СО отдела МВД России по Можайскому району Московской области майор А.Т.Иванов, который через несколько дней ушел в отпуск.
11 августа 2016 года дело было передано майору Н.Н.Святову.
Была ли погоня?
Двенадцать очевидцев происшествия с квадроциклом дали показания, из которых следует: сотрудники полиции активно преследовали Юлию на опасной дистанции. А звуки сирены и «крякалки» слышали множество жителей садового товарищества. Некоторые впоследствии сказали: они подумали, что идет погоня за опасными преступниками.
Но полицейские Ситников и Трусов с самого начала стали утверждать, что никакой погони не было.
Они даже разыскали ценного свидетеля Артема Власова. 30 июля он якобы приехал из Можайска за грибами, на том самом перекрестке грибника на «УАЗе» почему-то остановили полицейские, и в этот момент он увидел женщину, которая везла детей на квадроцикле. Правда, по его словам, ехала она не со стороны села Мокрое, а из леса, что противоречит показаниям множества очевидцев. И, увидев полицейских, она резко развернулась и снова уехала в лес. А сотрудники ДПС не торопясь продолжали проверять его документы. Из этих показаний совершенно очевидно, что женщина вела себя странно и, увидев людей в форме, тут же почему-то рванула в лес. А Власов спокойно поехал по грибы и никакой погони не видел.
То же самое сказали Трусов и Ситников. Женщина, которую они увидели, проверяя документы Власова, повела себя странно, вот они и поехали в сторону деревни Садки по пылевому следу от квадроцикла.
Место происшествия и вещдоки
По регламенту ГИБДД сразу после происшествия с тяжкими последствиями на место обязана выехать следственно-оперативная группа (СОГ). А экипаж ДПС должен до ее приезда обеспечить сохранность вещественных доказательств. Следственная группа в тот день на место не выезжала.
Как выяснилось впоследствии, данные с видеорегистратора машины ДПС пропали. Очевидцев по горячим следам не опрашивали. Трусова и Ситникова на медосвидетельствование не отправляли.
Не были зафиксировано состояние бампера машины ДПС, а машину «забыли» поставить на штрафстоянку. Вот почему в тот же день не были взяты пробы лакокрасочного покрытия с бампера.
А квадроцикл на штрафстоянку отправили, не забыли. Но вот тент, которым Дмитриев укрыл квадроцикл, вскоре исчез, а вместе с ним — и возможные следы столкновения с машиной ДПС.
Следователь №2
С майором Николаем Святовым, следователем СО отдела МВД по Можайскому району, Дмитрий Дмитриев связался 11 августа 2016 года, как только стало известно, что дело находится в его производстве.
Дмитриев позвонил Святову и сказал, что готов приехать для дачи показаний. По словам Дмитриева, Святов ответил, что пока необходимости в этом нет, но у него тоже есть дети и он обещает все расследовать честно и объективно.
Позже выяснилось, что Святов не назначил по делу ни одной экспертизы, кроме судебно-медицинской — для установления причины смерти Майи Дмитриевой. Не назначить ее он просто не мог.
Святов даже не стал рассматривать ходатайства адвоката Юлии Дмитриевой о проведении автотехнической и трасологической экспертиз. А первого свидетеля погони за Юлией он допросил 13 сентября, спустя полтора месяца после происшествия.
Дмитриев умолял допросить его, но Святов, со слов Дмитриева, отвечал по телефону, что сам планирует все следственные мероприятия и просит ему не указывать.
Дмитриев просил его приобщить к делу фотографии разбитого бампера машины ДПС, которые 8 августа сделал сын Дмитриева возле здания ГИБДД. Ответ: всему свое время.
5 октября Дмитрий Дмитриев подал жалобу на бездействие Святова и умышленное затягивание следствия на личном приеме у заместителя начальника ГСУ ГУ МВД России по Московской области Д.В.Филиппова.
6 октября дело у Святова забрали и передали в ГСУ ГУ МВД по Московской области третьему следователю, Дмитрию Сотникову.
Сотников изъял бампер машины ДПС, задние колеса квадроцикла и отправил их на экспертизу. Кроме того, с огромным опозданием был изъят регистратор с машины ДПС. Но нужно было допрашивать сотрудников полиции, а таких полномочий у Сотникова не было. И спустя три недели, то есть 26 октября 2016 года, злосчастное дело передали в ГСУ СК РФ по Московской области.
Существовала опасность, что дело с участием полицейских из Можайска вернется обратно в Можайск и там все будет кончено.
14 ноября 2016 года Дмитриев пошел на прием к начальнику 3-го отдела процессуального контроля ГСУ СК РФ по Московской области И.В.Гуменной. Он просил оставить дело в Москве. Гуменная ответила, что не видит никаких причин оставлять дело в столице, и вернула его в Можайск.
Тогда Дмитриев написал генералу В.Ткачеву, который в то время курировал расследования преступлений против несовершеннолетних. Судя по всему, Ткачев отменил решение И.Гуменной, и в конце концов 21 ноября дело передали в 1-е управление по расследованию особо важных дел ГСУ СК РФ по Московской области и распределили следователю Д.В.Грибановой.
Следователь №4
Следователь Грибанова также заверила Дмитриева, что дело будет расследовано объективно, и начала активно работать. Она допросила детей и многих очевидцев, которых до нее никто и не думал допрашивать. А вот до сотрудников полиции дело никак не доходило.
Как мы помним, у Вали Комаровской и Семена Саргасова во время происшествия образовались повреждения. Но сотрудники полиции ни в день ДТП, ни на следующий не стали показывать их врачам. То есть эти повреждения зафиксированы не были. И Дарья Валентинова Грибанова предложила Валиной маме отвезти ребенка в Одинцовский морг в отделение для освидетельствования живых лиц.
Представили себе?
При этом она сказала, что очень старалась найти морг поближе к их дому. А могла бы направить их в Можайск. То же самое было предложено и родителям Семена Саргасова.
К счастью, родители Вали и Семена оказались разумными людьми и спустя пять с половиной месяцев, когда у детей все давно зажило, никуда их не повезли. А раз так, получается, что этих повреждений вообще не было.
То же самое произошло и с Юлией Дмитриевой. Для подтверждения того, что множественные переломы ребер произошли в результате ДТП, Юлию направили в Красногорский морг. По словам истерзанного Дмитриева, Грибанова и тут не забыла упомянуть о том, что Красногорск ближе Можайска и ей было непросто организовать там экспертизу, но она старалась.
Дарья Валентиновна Грибанова отменила постановление предыдущего следователя Д.Сотникова о проведении автотехнической экспертизы и назначила свою — с дополнительными вопросами к эксперту.
Были допрошены очевидцы, которых до нее никто не вызывал. К делу приобщили фотографии повреждений бампера машины ДПС с указанием геолокации и времени съемки.
Также к делу приобщили и аудиозапись разговора в кабинете начальника ГИБДД города Можайска Александра Ступникова от 8 августа 2016 года, где записана версия сотрудников полиции о ДТП и их объяснение причин исчезновения записи с регистратора машины ДПС. Напомню: в тот день водитель машины ДПС Андрей Трусов в присутствии руководства сказал, что никакой погони не было. А заместитель начальника ГАИ А.Локшин в присутствии Дмитриева заявил, что именно в тот день регистратор на машине не работал.
Помните, следователь Грибанова направила Юлию Дмитриеву в Красногорский морг. Там эксперт установил, что переломы ребер являются последствиями ДТП и признал их тяжкими. При этом он обратил внимание Юлии на то, что ее показания расходятся с показаниями врачей «скорой помощи», которые говорили о том, что именно их экипаж доставил в больницу всех пострадавших с места ДТП.
Получалось, что Юлия говорит неправду? Ничего подобного.
Напомню: место ДТП находилось в 8 км от места встречи со «скорой помощью». И до места происшествия «скорая» не доехала — своего умиравшего ребенка и жену Дмитрий эвакуировал на собственной машине.
По словам Дмитриева, после Нового года поведение следователя изменилось. Она начала говорить о том, что, возможно, Ситников и Трусов просто растерялись, что руководство ГИБДД Можайска А.Ступников и А.Локшин могли быть не в курсе происшедшего, что следователь Святов, который раньше вел дело, очень загружен и поэтому многого сделать не успел, что в Можайском районе нет ни одного реанимобиля, вот почему приехал «уазик», в котором, кроме марли, ничего не было.
В конце концов, по словам Дмитриева, следователь Грибанова дала понять, что она ведет дело о ДТП и ее интересует только, было ли столкновение квадроцикла с машиной ДПС. А законность действий сотрудников полиции в тот день и впоследствии — дело второе.
Получалось, что при наличии 12 очевидцев погони зафиксировать это в деле никак не удавалось. Следствие постоянно уходило в сторону от погони. Ведь, установив этот факт, пришлось бы признать, что «растерявшиеся» Ситников и Трусов дали превратные показания, а Артем Власов, который ездит за грибами на «УАЗе» и так кстати оказался у поворота на деревню Садки, — персонаж мифический. В УК РФ такие персонажи называются лжесвидетелями.
Ухватившись за эту нитку, легко можно было размотать клубок. Но никто заниматься этим не торопился.
Оставалось все меньше возможностей выяснить, что на самом деле произошло 30 июля 2016 года на повороте к деревне Садки. Представить объективную картину случившегося могло бы исследование, которое называется ГЛОНАСС-трекинг.
По данным ГЛОНАСС-модуля, который должен быть установлен в каждой полицейской машине, можно было выяснить точное время начала движения экипажа ДПС в сторону деревни Садки, то есть время начала погони, скорость машины, а значит, и скорость преследования и, наконец, точное время остановки на повороте на месте ДТП.
Вкупе с показаниями очевидцев и данными провайдера, зафиксировавшего время звонка Юлии Дмитриевой мужу с просьбой о помощи, это давало основания со всей определенностью раз и навсегда закрыть вопрос о том, была ли погоня.
В начале декабря 2016 года Грибанова сказала Дмитриеву, что внесла в план работы это исследование, но почему-то никаких действий не предпринимала. Тогда Дмитриев сам обратился к следствию с ходатайством о проведении этого исследования, и Грибанова его удовлетворила.
Позже выяснилось, что оно так и осталось на бумаге. А срок хранения данных ГЛОНАСС составляет всего шесть месяцев. Сейчас провести его уже невозможно.
Зимой 2017 года пришли данные экспертизы по исследованию колес квадроцикла и бампера машины ДПС.
После экспертизы Дмитрий с сыном лично вскрыли в кабинете следователя Грибановой черные пакеты с задними колесами квадроцикла и бампером машины ДПС. Колеса и бампер оказались чистенькими, как из автосалона. А согласно заключению эксперта, ни краски с машины ДПС на колесах квадроцикла, ни следов резины на бампере машины ДПС не обнаружено.
Однако на левой части бампера эксперт зафиксировал лишний слой краски. То есть с левой стороны бампер оказался покрашен четыре раза, а с правой стороны — три. А по версии Дмитриева, столкновение с квадроциклом произошло именно левой частью бампера.
Не знаю, будем искать
И есть еще одна экспертиза — но это такая диковина, что о ней стоит рассказать подробнее.
Еще в октябре 2016 года третий следователь по делу Сотников ездил в Можайск, чтобы изъять из машины ДПС №О4065 50 основной блок регистратора, который должен был вести запись в день ДТП.
Спустя 45 минут после ДТП Дмитрий Дмитриев, сидя в машине ДПС, давал показания Ситникову и Трусову. Разговор происходил при работающем регистраторе, то есть на дисплее была видна дорога. Однако 8 августа на встрече в кабинете начальника ГИБДД Можайска А.Ступникова его заместитель А.Локшин сообщил Дмитриеву, что именно в этот день регистратор, вот надо же, почему-то не работал.
Так вот, экспертиза этого хворого регистратора была окончена в январе 2017 года. И, по ее данным, было установлено механическое повреждение слота под карту памяти. Слот — это гнездо, в которое вставляется карта памяти регистратора.
К экспертному исследованию были приложены фотографии, на которых Дмитриев увидел, что металлические контакты слота сломаны. И на его внутренней задней стенке виднелись еще какие-то повреждения. Но дело в том, что карта памяти по длине меньше внутренней длины слота. И при нормальных условиях эксплуатации она в принципе не должна касаться его задней стенки.
Тогда Дмитриев обратился к следователю Грибановой с ходатайством о дополнительных вопросах к эксперту, который проводил исследование видеорегистратора. Он хотел выяснить, каким предметом можно воздействовать на металлические контакты слота, чтобы они раскололись. Поясню: если карта памяти часто вставляется и вынимается, возможно образование потертости контактов. А вот сломать их пополам картой маловероятно.
И вот как только Дмитриев начал задавать свои дурацкие вопросы, следователь Грибанова сообщила ему, что регистратор, отправленный Сотниковым на экспертизу, не тот, что был установлен на машине ДПС в день трагедии.
А где же тот, спросил Дмитриев. По словам Дмитриева, следователь ответила: «Не знаю, будем искать, но вы поймите, это же не мы его изъяли…»
Вскоре Дарья Валентиновна Грибанова начала болеть, и в конце концов летом 2017 года дело передали следователю Г.А.Пережогину.
Следователь №5
Следователь Глеб Пережогин честно сказал Дмитриеву, что он прекрасно знает Павла Ступникова, родного брата начальника можайского ГИБДД Александра Ступникова. Но это ничего не значит. Дмитриеву дали понять, что вряд ли в ГСУ СК РФ по Московской области найдется следователь, который его не знает, — ведь в свое время он был начальником ГСУ СК по Можайскому району. В 2013 году его перевели на аналогичную должность в соседнюю Рузу — кто ж его не знает, уважаемый человек…
Дмитриев спросил, не стоит ли, раз все друг друга знают, передать дело в Генеральную прокуратуру. По его словам, Пережогин ответил, что для этого нет юридических оснований.
Надо сказать, что раньше Пережогин входил в состав следственной группы и еще 5 апреля 2017 года выезжал с Дмитриевым и экспертом-автотехником на можайскую штрафстоянку для осмотра квадроцикла.
Эксперт начал спрашивать Дмитриева о деталях, которые могли помочь восстановить картину. В этот момент Пережогин отвел эксперта в сторону, что-то сказал, и после этого эксперт не задал Дмитриеву ни одного вопроса.
Так вот, когда Пережогин решил провести следственный эксперимент на месте ДТП, семья Дмитриевых обрадовалась — наконец спустя год их и всех очевидцев событий допросят на месте происшествия.
18 августа 2017 года на место прибыли почти все очевидцы, кроме одного, а также семья Дмитриевых. Каково же было изумление людей, когда следователь Пережогин опросил только одного из очевидцев.
Автотехника на месте не было вообще — Пережогин сказал, что потом отправит ему фотографии. Квадроцикл на этом мероприятии был другой, и машина ДПС тоже была не та, то есть следователь решил обойтись без вещдоков.
А незадолго до этого чудного мероприятия Пережогин предложил Дмитриеву примириться с женой, которая является подозреваемой по делу. А он с ней и не ссорился. Просто в случае примирения потерпевшего Дмитриева и подозреваемой Дмитриевой история, в результате которой погибла их пятилетняя дочь, будет похоронена.
Конечно, следователь убеждал Дмитриева, что и после примирения они продолжат выяснять роль полицейских в этом деле. Кто бы сомневался!
Дмитриев от примирения отказался, и 18 сентября судья Бабушкинского суда удовлетворил ходатайство следователя Пережогина о направлении Юлии Дмитриевой на стационарную комплексную психолого-психиатрическую экспертизу в больницу №2 имени Яковенко. Ну правильно. Все вокруг нормальные, у одной Юлии что-то с головой. Жалоба на это постановление будет рассмотрена в МГС 10 октября.
* * *
Мы живем в такое время, когда едва ли не каждую неделю происходят катастрофы.
На расследование ультрасложных дел уходит несколько лет. Но в ХХI веке возможности судебной экспертизы достигли таких неземных высот, что, например, идентификация останков 300 погибших при крушении малайзийского «Боинга» была закончена за 4 месяца, что еще несколько лет назад было просто невозможно себе представить.
С точки зрения расследования дело о ДТП на лесной дороге представляет собой элементарную задачу. Оба транспортных средства есть, свидетелей и очевидцев более чем достаточно, технических возможностей для любых исследований хоть отбавляй.
Но что мы видим? Следствие продолжается второй год — тут мы, как говорится, идем вровень с расследованиями мирового класса. Сменились пять следователей. По ходу дела теряются, ломаются и испаряются вещдоки. Не проводятся элементарные следственные действия. Отец погибшей Майи Дмитриевой обращался ко всем сильным мира сего. Его многочисленные письма в ГД с просьбой о помощи были направлены генеральному прокурору и председателю Следственного комитета.
И что? Все бесполезно.
А знаете почему? Потому что нам говорят, что расследуется дело о ДТП со смертельным исходом, а в действительности идет работа по защите полицейских. И это два совершенно разных дела. И если первому суждено быть похороненным, то второе должно закончиться полной победой сотрудников полиции.
У всех навязло в зубах слово «коррупция». Происходит оно от латинского corruptio — искажение, порча. Но многим кажется, что коррупция случается только в среде высокопоставленных чиновников. А это всегда было, есть и будет — во все времена чиновники торговали своей властью и, выходит, ничего с этим не поделаешь.
Послушайте, губернаторы, наместники, воеводы и думные дьяки — это особая каста. Как только человек возносится в плотные слои атмосферы, у него из головы вылетает какой-то винт и с ним происходят необратимые изменения. Голова у человека по-прежнему одна, и попа одна, рук всего две, ног тоже — но этот человек зачем-то покупает себе на две руки несколько сотен часов, под одну попу — несколько драгоценных иномарок, отделанных перьями колибри, дворцы, похожие на Тадж-Махал…
Их всегда видно, имена известны, их меньше, чем простых смертных, и избавиться от них нетрудно — было бы желание. Это просто горная болезнь, лекарства продаются.
А собственно коррупция — это искажение всех государственных институтов и механизмов. Так вот, смертельная опасность коррупции и состоит в том, что она поражает весь механизм снизу доверху.
Уже давно понятно, что происходит с делом о гибели пятилетней Майи Дмитриевой. Все силы следствия брошены на то, чтобы выгородить полицейских, которые погнались за женщиной на квадроцикле.
Да, Юлия Дмитриева нарушила ПДД, и за это ее можно было оштрафовать, что, видимо, и собирались сделать сотрудники полиции Анатолий Ситников и Андрей Трусов. Речь могла идти о нескольких тысячах рублей. Но, судя по всему, они увлеклись погоней, вошли в раж, влетели в квадроцикл — остальное известно.
И вот на защиту — нет, не губернаторов, не сиятельных графов — обыкновенных смертных, полицейских, встала вся местная правоохранительная система. Потому что никому не позволено трогать своих. Вот это и есть коррупция.
И единственное средство от этой порчи — равенство всех перед законом. Если человек будет знать, что его не спасет ни мундир, ни система, он успеет нажать на тормоз.
