В «высокосветских» семьях время от времени случаются скандалы и даже криминальные трагедии. Сор из избы в них стараются не выносить до последнего. Но если все же доходит до возбуждения уголовного дела, то начинается настоящая вакханалия. На следствие давят со всех сторон, в итоге судмедэксперты будто сходят с ума, свидетели дают фантастические показания, материалы теряются. И во всей этой «битве погон и связей» забывают об истине. Так произошло и в этом случае...
В протоколах допросов и других материалах дела всячески старались «подчистить» детали взаимоотношений бизнесмена, прямо скажем, с непоследними людьми в нашей стране. Но как из песни слова не выкинешь, так и этих людей невозможно убрать из жизни Мокерова.
Почему «скорую помощь» умершему вызывала жена бывшего министра МВД Нургалиева? Почему судмедэкспертом по делу о его смерти выступает родной брат экс-главы ФМС Константина Ромодановского (сам генерал, кстати, близко знал погибшего)? И за какие заслуги олигарху перед смертью присвоили звание подполковника ФСБ?
«Напился — упал — умер»
42-летний Владимир Мокеров умер днем 6 декабря 2006 года в квартире в центре Москвы. Привез его сюда и помог зайти в комнату 53-летний водитель Андрей Каратаев, который работал у него много лет. Шофер уверяет: «Шеф был сильно пьян». Забегая вперед, скажу, что в крови у трупа действительно нашли приличную дозу алкоголя — 4,6 промилле. Водитель, по его словам, даже специально поднимал босса в квартиру не на главном, а на втором лифте (чтобы соседи не увидели, насколько он пьян), но уже дома Мокеров еще выпил бутылку сухого вина из пивной кружки.
Каратаев оставил босса в спальне, а сам пил чай в гостиной (в квартире была еще няня с ребенком), пока не услышал звук падения. Прибежал — на полу лежит Мокеров весь в крови. Прибывшая на место «скорая помощь» констатирует смерть «от острой сердечной недостаточности». Потом эксперты придут к выводу, что смерть наступила от закрытой черепно-мозговой травмы, осложнившейся отеком головного мозга. Обнаружились еще множественные переломы ребер и гематомы.
По версии следствия и теперь уже согласно вердикту первой судебной инстанции, вот что случилось в тот день. Цитирую обвинительное заключение: «Примерно с 14 ч до 16 ч Каратаев по мотиву личной неприязни к Мокерову, возникшей на почве нахождения того в состоянии сильной степени алкогольного опьянения, умышленно, с целью причинения тяжкого вреда здоровью потерпевшего путем соударения головы Мокерова В.В. с неустановленным предметом, придал телу Мокерова В.В. ускорение, ударив его не менее двух раз теменной и лобно-теменной областями головы слева о неустановленный следствием предмет», — и т.д.
Опустим неоднозначность и корявость фраз типа «придал телу ускорение». Но вот первое, что бросается в глаза, — у водителя неожиданно возникла личная неприязнь к боссу из-за того, что тот напился. Вы в такое верите? Ну какой шофер у какого олигарха вдруг станет задирать нос и высказывать шефу свое «фи», тем более бить его?!
Примерно то же самое заявлял Андрей Каратаев:
— То, что Владимир последние годы стал злоупотреблять спиртным, это, конечно, беда и горе. Но в первую очередь — его родных. Для меня все равно это была работа — привезти его домой и доставить до квартиры, в каком бы состоянии он ни находился. Если бы я высказал ему какие-то претензии, тем более поднял на него руку — был бы тут же уволен как минимум! Я очень хорошо знал круг его знакомых в ФСБ и МВД (возил его часто на Лубянку, на Житную, на разные дачи). Ниже генералов там никого не было. Ударить, избить Мокерова — это подписать себе смертный приговор!
Каратаев уверяет, что пытался спасти Мокерова: делал ему искусственное дыхание, причем так активно, что сломал ребра. Параллельно он успел набрать супруге шефа, которой не оказалось дома, а вот в «скорую» с мобильника не дозвонился — там было все время занято.
— Как я могу объяснить телесные повреждения у Мокерова? — продолжает шофер. — Мокеров пьяный упал в спальне, но как он падал, обо что ударялся — я не видел. Я пытался спасти Владимира, делал как мог массаж сердца, но, видно, было уже поздно. В чем я только виню себя, что упустил 10–15 минут, когда подложил Володе подушку под голову и оставил его, думал, мол, он проспится… За 10 лет меня 15 раз допрашивали следователи, трижды проверяли показания на месте происшествия, проводили очные ставки, допрашивали с использованием детектора лжи. Я не суперагент, прошедший спецподготовку, чтобы обмануть полиграф. Для меня глупая, нелепая смерть Владимира — трагедия не меньшая, чем для его жены Ирины и матери Юлии Алексеевны.
А еще водитель рассказал, что помимо зарплаты Мокеров платил ему премии, снимал квартиру. Так какой-де ему был смысл избивать или тем более убивать курицу, которая несет золотые яйца?
Дружба крепкая не сломается
Чтобы понять причины смерти, как известно, нужно изучить историю жизни. Вся жизнь Владимира Мокерова неразрывно связана с его родителями — они же главные инициаторы возбуждения уголовного дела по факту гибели сына.
Отец бизнесмена — Владимир Мокеров-старший — член-корреспондент РАН, основатель целого научного направления, создатель Института сверхвысокочастотной полупроводниковой электроники РАН, профессор, лауреат госпремий, основатель нескольких новых научных кафедр в ведущих вузах страны и т.д. Мама никаких регалий не имеет, но женщина она сама по себе боевая, занимается бизнесом.
По долгу своей профессии Мокеров-старший не раз встречался с высокопоставленными сотрудниками спецслужб. Какие-то его разработки они, вероятно, курировали, но все это относится к категории гостайны. Нас же больше может заинтересовать то, что, будучи человеком харизматичным и компанейским, Мокеров профессиональные связи превращал в дружеские. Высокопоставленных силовиков приглашал к себе на дачу: шашлычок, наливочки, рыбалка... Среди гостей был Рашид Нургалиев (в то время он еще не был министром, работал на Лубянке).
Разумеется, на даче у родителей часто бывал сын, и он, что опять-таки разумеется, свел дружбу с папиными высокопоставленными приятелями. Мокеров проявил недюжинный талант предпринимателя (мы можем предположить, что не без поддержки все тех же друзей-генералов его бизнес так успешно развивался). Занимался фармацевтикой, парфюмерией, химией, нефтью, таможенными делами — и везде огромные прибыли. В благодарность за поддержку друзей-генералов Мокеров стал «помогать родине». Он выступал в качестве спонсора мероприятий, которые проводили силовые структуры, стал вице-президентом Национального фонда поддержки сотрудников органов Федеральной службы безопасности.
Передо мной многочисленные грамоты, благодарственные письма, выписка из приказа ФСБ о награждении медалью, подписанная тогдашним директором ФСБ Патрушевым. Будучи в то время начальником Управления собственной безопасности МВД РФ, генерал Константин Ромодановский выразил в письменной форме благодарность за, цитирую, «содействие в обеспечении деятельности МВД». УСБ ФСБ одаривало Мокерова почетными знаками. Одним словом, Мокеров-младший был обласкан спецслужбами, и те даже то ли в шутку, то ли всерьез дали ему сначала звание подполковника, потом полковника (так он фигурирует в документах о награждении).
— Он много сделал не только для конкретных генералов, но в целом для служб, — убеждал меня сотрудник органов, который лично знал Мокерова. — Были времена, когда с финансированием возникали серьезные сложности. Скажем, нужно срочно какую-то спецоперацию провести, а «живых» денег нет. Или есть же такие расходы, которые не проведешь официально. Ну, я уже не говорю о том, что сотрудникам и их семьям нужны какие-то материальные поощрения для поднятия духа.
Итак, помимо дружбы с теми генералами, с которыми его познакомил отец-профессор, Мокеров завел дружбу со своими собственными.
За два года до гибели бизнесмен официально зарегистрировал брак (в гражданском он жил почти 10 лет), родился ребенок. Жена Ирина очень сдружилась с супругой уже ставшего министром МВД Нургалиева Маргаритой. Женщины практически не расставались, называли друг друга сестрами. Маргарита стала крестной матерью сына Мокерова.
Как жил все последнее время сам Мокеров? Разъезды, встречи. «Муж был никому не подотчетен. Потому он никого не предупреждал, куда отправляется и во сколько приедет, — скажет на допросе жена Ирина. — Если он куда-то собирался, то остановить его было невозможно. Говорил: «У меня встреча с партнерами». Проверить это я не могла». Жена уверяет, что он стал злоупотреблять спиртным, но дома при ней и сыне старался не пить. В гараже у него всегда стояло несколько ящиков с крымским вином и шампанским — подарок друзей.
Любовь — морковь — свекровь
Если произошло все-таки убийство (пусть непреднамеренное), то кто бы мог на такое решиться и кому оно было выгодно?
Ирина Мокерова уверяет, что с мужем у нее были отличные отношения. Это же говорят многие друзья. Вот цитата допроса подруги, жены экс-министра внутренних дел Нургалиевой: «На протяжении 8 лет я знакома с семьей Мокеровых. Могу охарактеризовать как отличную пару. Ирина очень приятный, неконфликтный человек».
Совсем по-другому обстоят дела, если верить свекрови. Вообще редко какая свекровь обожает невестку. Но в данном случае мать Мокерова Юлия Алексеевна фактически обвиняет ее во всем случившемся. Она рассказывает, что супруги жили плохо, постоянно ссорились. За день до трагедии Ирина якобы устроила мужу очередной скандал, собиралась уехать к своему отцу и забрать ребенка. Мокеров вроде как сообщил своим родителям, что она потребовала от него расторжения брака и он дал свое согласие на это. Но Ирина не успокаивалась, продолжала скандалить и заявляла, что заберет имущество и недвижимость, а также не разрешит встречаться с ребенком. «Я созванивалась с сыном, он казался грустным и жаловался, что Ирина была очень агрессивна, бросалась на него с кулаками и угрозами. Примерно в 12 ч 30 мин. 6 декабря 2006 года с сыном созванивался муж, в ходе разговора Владимир был расстроен, по его голосу было понятно, что он трезв и куда-то ехал на автомашине. Примерно в 14 ч. сообщил, что он находится дома, решил отдохнуть, так как из-за скандала с Ириной ночью не спал. Я не верю, что он находился в состоянии сильной степени алкогольного опьянения, это экспертная ошибка, поскольку в этот день в 18 или в 19 ч у него должна была состояться встреча с иностранными партнерами».
Есть один человек, который полностью подтверждает слова матери умершего. Это водитель-охранник Токарев. Он заявляет, что слышал, как Ирина не раз требовала от мужа переоформить на нее недвижимость его родителей: «Если случалось, что Мокеров поздно возвращался домой, Ирина встречала его только со скандалами, я видел несколько раз, как она его пинала ногами и материлась, оскорбляла его. Если я пытался вступиться за Мокерова и объяснить, что они были не на отдыхе (Мокерова очень ревнива и мстительна), а на рабочей встрече, Мокерова хамила. Кроме того, лично видел, что Мокерова била Мокерова руками в грудь, в область сердца, произносила фразы «чтоб ты сдох» и т.п., пинала ногами».
— Какие скандалы, какой развод? — возмущается Ирина. — Мы прямо перед случившимся вместе с ним ездили в командировку в Нидерланды. Он настоял, чтобы я и сын поехали. Если бы у нас были плохие отношения, разве это бы произошло? То, что у нас дело доходило до развода, — грубый вымысел!
На момент трагедии Ирины не было дома (отправилась по магазинам) — только няня с ребенком. В комнате с умершим был только водитель Каратаев. И вот, удивительное дело, мать бизнесмена и другой водитель о нем отзываются едва ли не как о конченом человеке. Называют его недалеким, неряхой, который плохо одевался и не мог нормально изъясняться с людьми. Намекают на кражу им денег, хотя делают оговорку: никто с поличным его никогда не ловил.
А вот теперь самое интересное. Выясняется, что водитель Токарев, так сказать, «работал» на маму, а Каратаев — вроде как на жену бизнесмена. То есть обе женщины пытались контролировать Владимира через его шоферов.
«В период работы водителем-охранником Мокерова я по просьбе матери осуществлял наблюдение за женой Ириной. Вызвано это было тем, что у Мокерова с кредитной карточки пропадали денежные средства. В ходе этой «слежки» я видел, как она заходила в кредитные учреждения и снимала денежные средства с банковских карточек», — говорил Токарев и пошел еще дальше. Он не постеснялся рассказать следствию о том, что Ирина якобы... приставала к нему. Однажды она вроде как подошла к нему и сказала: «Что ты тут сидишь, пойдем, я тебя накормлю и пригрею, а то муж уже полгода не исполняет свой супружеский долг».
Токарев прямо спускает всех собак на нее и на своего «конкурента» — водителя Каратаева. Впрочем, как и мать Мокерова. Она заявляет, что Каратаев больше «служил» жене Ирине, выполнял ее указания, докладывал обо всех действиях Мокерова, а вот с ней, родной матерью хозяина, не общался. Был случай, когда мать олигарха влепила водителю Каратаеву пощечину. «Могу охарактеризовать его как мрачного, лживого, завистливого человека, вороватого, хитрого, играющего на дружеских отношениях и жалости» — это ее слова на допросе. Был еще случай, когда Каратаеву поручили сторожить дачу, в которой производился ремонт. В один из приездов, по словам матери Мокерова, она застала его там пьяным с какой-то женщиной, прогнала. Потом он якобы разбил ее машину. Еще Юлия Алексеевна и Токарев уверяют, что сам Владимир не раз хотел уволить Каратаева, но заступалась жена, и он соглашался его оставить. В это не особенно верится, тем более если прочитать показания партнеров Мокерова. Они рассказывают, что Мокеров очень хорошо относился к Каратаеву, «брал с собой на отдых, на рыбалку, причем не как водителя, а как члена компании», а тот отвечал ему на это огромной благодарностью.
В общем, если проанализировать все, о чем говорят мать и второй водитель, вырисовывается такая картина: жена Ирина якобы мужа терроризировала, готова была ему изменять, мечтала все отобрать, использовала шофера Каратаева для своих целей, а сам Каратаев всегда Мокерову завидовал, ненавидел и т.д. Так что вполне логично сморится версия: Каратаев (может быть, даже по поручению Ирины?) избил босса до полусмерти.
Следствие 11 раз отказывалось возбуждать уголовное дело, и все же оно появилось. По слухам, мать Мокерова приложила к этому максимум усилий: она напомнила о себе всем генералам, с которыми дружил ее покойный муж Мокеров-старший, требовала отмщения. Надо думать, те запускали «мстительные» механизмы. Но в то же время Ирина, которая хотела, чтобы все случившееся было признано просто несчастным случаем, точно так же связывалась с генералами, с которыми дружил покойный Мокеров-младший. И те, вероятно, запускали механизмы «тормозительные». Не удивлюсь, если женщины обращались в итоге в том числе к одним и тем же генералам.
Десятилетняя история расследования
Но есть же свидетели, есть же экспертиза (а современные специалисты способны по фото трупа определить, сам ли он упал или ему кто-то помог!). В чем же проблема?
Начнем со свидетелей. В квартире в момент трагедии были няня с ребенком, и вот она говорит, что, когда раздался грохот в спальне, они услышали его все вместе и Каратаев пошел посмотреть, что случилось. То есть или няня врет, или олигарх упал точно без участия Каратаева. Первой, кому сообщил о случившемся водитель, была супруга Ирина. В «скорую» он якобы не дозвонился. Та сразу поехала домой, по дороге пытаясь связаться со «скорой», но опять-таки ничего не вышло. В этом, пожалуй, пока единственная странность. В итоге Ирина позвонила подруге Маргарите Нургалиевой, а та смогла сразу же связаться с медиками.
— Когда я зашла домой, то увидела, как муж лежит на полу, а Каратаев делает ему искусственное дыхание, — рассказывает Ирина. — Он периодически бегал в ванную, чтобы сплевывать кровь, которая была во рту у мужа. Я тоже стала делать массаж сердца и дыхание рот в рот... Я уверена, что эта смерть была ненасильственной, муж встал с кровати и поскользнулся на паркетном полу. Нелепый трагический случай...
«Я подъехала к дому Мокеровых параллельно со «скорой помощью», — это показания Маргариты Нургалиевой. — Когда мы зашли в спальню, там были Ирина и водитель. Володя лежал на полу в трусах, по цвету кожи я поняла, что он уже мертвый».
Но няня, Ирина и ее высокопоставленная подруга — люди заинтересованные. Свет могли бы пролить показания участкового, зам. начальника ОМВД по району Беговой и других сотрудников полиции, врачей. Все они едины в одном: ничего подозрительного в квартире не было, вещи стояли на своих местах, каких-либо следов борьбы нет, каких-либо ссор и конфликтов между родственниками и присутствующими в квартире не происходило. Правда, мать Мокерова ругала водителя за то, что тот не усмотрел за ее сыном.
Что касается экспертиз, их было много, проводились они долго и в самых разных уголках страны (Москве, Санкт-Петербурге и даже на Алтае!). Эксперты почему-то ошибались в элементарных расчетах, противоречили друг другу. Профессор Павел Ромодановский написал, мол, травма головы вызвана не менее чем тремя ударами и не могла быть получена от простого падения.
— Ромодановский является родным братом Константина Олеговича Ромодановского, близко знакомого с семьей Мокеровых, — рассказывает защитник Владимир Кирсанов. — В материалах дела имеются доказательства дружеских взаимоотношений между ними. Так что эксперт Ромодановский мог быть лично прямо или косвенно заинтересован в исходе данного уголовного дела. В связи с этим к его выводам надлежит относиться критически. А вот «Алтайское краевое бюро СМЭ» и кафедра судебной медицины Алтайского государственного медицинского университета (основным направлением их научных исследований является механизм образования и морфологические особенности переломов костей скелета в зависимости от вида удара и т.д.) считают, что антикоагулянт «Варфарин», который употреблял Мокеров, не мог не оказать влияния на объем разрушения костной ткани, а на фоне злоупотребления алкоголем способствовал увеличению кровоточивости. Переломы ребер могли возникнуть в результате нескольких воздействий (удар, сдавливание) на грудную клетку в одном и том же направлении, и не исключается возможность их образования во время проведения непрямого массажа сердца, в том числе непрофессионального.
И все-таки следствие (дело в итоге попало в ГСУ СК по Москве) в 2016 году пришло к выводу о виновности Каратаева. Но московская прокуратура вернула дело на доследование. Следователь по особо важным делам с этим не согласился и подал жалобу Генпрокурору РФ Юрию Чайке. Тот ему отказал, пояснив, цитирую: «По итогам расследования версия Каратаева об обстоятельствах получения травм следствием не опровергнута. Проведенными комплексными судмедэкспертизами разногласия относительно механизма образования черепно-мозговой травмы не устранены. При осмотре места происшествия каких-либо следов борьбы, предметов, используемых в качестве орудия преступления, не установлено, обстановка не нарушена. На теле, руках и одежде обвиняемого следов борьбы не обнаружено. Опровергаются материалами дела и выводы следствия о внезапно возникшей личной неприязни к Мокерову». В конце генеральный прокурор прямо говорит, что следователь не имеет права строить обвинение на предположениях.
Мнение Чайки, видимо, не возымело никакого действия. Дело фактически в таком же виде дошло до суда, тот на днях приговорил Каратаева к 10 годам колонии. Арестовали его прямо в зале (до этого он был под подпиской о невыезде), сейчас он находится в СИЗО №4. Кстати, в приговоре сказано, что Каратаев не имел умысла конкретно на убийство, что все вышло случайно.
Отец осужденного умер, узнав об аресте сына.
Получается, что вердикт вроде как соломоново решение — виновный в смерти найден, он наказан. Никакой тени на жену приговор не бросает. Те генералы, которые знали и любили Мокерова-старшего, вроде как выполнили свой долг. Те, которые знают и любят супругу Мокерова, тоже могут сказать, мол, оградили ее от любых домыслов. Но где же в итоге истина? Есть ли до нее и до судьбы простого шофера кому-то дело? Боюсь, что нет. Мать и жена умершего не общаются. Даже встречи бабушки с внуком строго регламентированы судом. В материалах дела так и останутся некрасивые показания родителей Ирины и родителей Владимира, где звучат оскорбления, «разоблачения» в духе «кто был в семье истинным прихлебалой» и т.д.
