Сегодня, когда Россия пытается вернуться к самой себе, исторические сюжеты столетней давности требуют осмысления в контексте новых глобальных вызовов. В цивилизационно- исторических катаклизмах Февральской и Октябрьской революций 1917 года таятся ответы на многие сегодняшние вопросы и сомнения, в том числе в сфере межнациональных отношений. Северный Кавказ оказался в этом смысле самой сложной территорией. С падением самодержавия здесь разыгралась своя историческая драма, усиленная многонациональностью региона, его геополитическим положением. Этносы, обвиняемые сегодня в неспособности к модернизации, архаике и феодализме, столетие назад ответили на распад империи с политической респектабельностью и благоразумием. Об этом наглядно свидетельствуют материалы проходившего во Владикавказе с 1 по 10 мая 1917 года первого съезда горских народов, образовавшего «Союз объединенных горцев Северного Кавказа и Дагестана». В драматические годы безвластия горская интеллигенция, воспитанная Российской империей, продемонстрировала государственническую позицию, здравомыслие и политическую зрелость. Она рассматривала Северный Кавказ равноправным субъектом новой политической системы — Российской Федеративной Демократической Республики. Но случилось то, что случилось. Гражданская война, кровавый поход Деникина на Кавказ, раскол на белых и красных, потом победа большевиков… Лучшая, пассионарная часть кавказских интеллектуалов покинула родину вместе с Русской армией. Их имена еще предстоит вернуть в национальную историю. Но главный урок тех событий очень важен сегодня: при всех катаклизмах неизменным остался цивилизационный выбор Северного Кавказа. И не столько самой империи в том заслуга, сколько Русского мира с его особым притяжением и совпадением социокультурных кодов. Хотя логичней было бы предположить солидарность кавказских мусульман с Ираном или Турцией, но история не знает примеров, когда русские мусульмане, находящиеся в действующей армии на многочисленных русско-турецких войнах, переходили бы на сторону единоверной Турции. Да, здесь существовали антирусские настроения, но все противоречия разрешались во внутреннем политическом поле. В этом регионе у Российской империи всегда был свой цивилизационный запас прочности. Удалось ли его создать демократической России на случай возможных потрясений в новейшей истории? Насколько мощна энергетика Русского мира в Кавказских горах сегодня? Вопрос судьбоносный!
Великая страна, вознесенная на исторический олимп усилиями сотен поколений русских, в XXI веке цивилизационно превращается в провинциальную державу. В эпоху большого переформатирования, когда человечество нуждается в новой гуманистической философии, кому, как не России, предложить ее миру? Миру, где технократическая цивилизация самые значительные изменения производит в человеческом мышлении. «Впереди нас ждет долгий период интереса к душевности и комфорту», — предупреждает в своем бестселлере «Мегатренды» футуролог Джон Нэйбит.
Тезис Достоевского «поле битвы — сердце человека» архиактуален для грядущего мироустройства, а чем засевается это поле в России? Вместо государства-цивилизации выстраивается государство-нация, в котором российские инородцы предусмотрены как этноэкзотический декор Русского мира. Отсюда такая увлеченность в национальной политике блинно-шашлычным переплясом и прочими фестивальными технологиями. Очевидный великодержавный шовинизм демонстрирует этноущербность и бытовую ксенофобию. В рекрутах власти ряженые патриотисты. Вместо высокого Слова — чавканье компиляторов. Культура превращается в культурку, русскость в русопятство. И с таким ржавым набором инструментов мы хотим починить усохший фонтан недавней советской дружбы. Мы так и не приступили к формулированию русского цивилизационного кода как общенациональной скрепы в новом глобальном контексте, где каждый российский этномир имеет собственную идею национальной судьбы. Разные лица — одна страна: вот основа национальной политики, вот суть гражданской нации.
Судьбоносный для всех народов России разговор о выборе общего маршрута в глобализацию превращен в истерический междусобойчик «спецназа мыслителей», изображающих «преданных сынов отечества».
Холодно и неуютно от безликого русского либерализма, цинично-высокомерного к национальной истории и ментальности. Архаика отечественных консерваторов наводит тоску и уныние. Доморощенные евразийцы компилятивно бесплодны. Экзальтация неопатриотов вызывает чувство брезгливости и отчуждения. Куда податься российскому инородцу? К кому прислониться?
Русская миссия, Русский мир, Русский вопрос — приближаться к этим мегатрендам нужно в белых одеждах: слишком велики ставки в геополитической игре. И если Русский мир в ней проиграет, поражение станет трагедией не только для самого русского народа. Цивилизационный разрыв будет равносилен ракетному удару. Куда направит свой взор Тува, Якутия? Какой курс выберет Дальний Восток, Сибирь? И какой политический статус обретет столь значимый для суверенных южных соседей Северный Кавказ? Русский мир пребывает сегодня в таком агрессивно-изоляционистском виде, что к нему невозможно прислониться не то что «загранице», даже собственным инородцам. И кто может гарантировать, что как реакция на отторжение не появятся у них собственные цивилизационные проекты — тюркский, кавказский, исламский, наконец. Уже исламизм называют новым марксизмом, ниспровергающим существующий порядок. И Северный Кавказ живет в этом во всем постперестроечные десятилетия: в терроризме, в семейных трагедиях, в потере сыновей, в поколенческом расколе, в культурной деградации, в отсутствии всякой перспективы, но когда-то все это нужно будет остановить или процессы начнут самоорганизовываться!
Сможет ли Россия осуществить собственный модернизационный проект или превратится в «исторический навоз», то есть в удобрение для других цивилизаций, о чем предупреждал еще русский философ И.Ильин. Северный Кавказ к подобному фиаско не готов, у локальной горской цивилизации достаточно пассионарности для сопротивления глобальному обезличиванию. Но, возможно, это будет уже совсем другая национальная история. Несмотря на все пережитые потрясения, этот уникальный российский регион не утратил чувство национального достоинства и самоидентичности. Мощные корни традиций еще крепко держат ствол горского Духа. Законсервированность кавказской ментальности, высокомерно определяемая столичными знатоками как общественная недоразвитость и феодальный рудимент, становится базовым преимуществом горского социума в XXI веке. Ибо именно традиционность, как пуповина, питает этнический организм соками преданий, сохраняя смысл национального бытия.
Еще никогда Русский мир не был так бесплоден на российских просторах и никогда так не был разрознен внутренне. Реальная жизнь огромной страны исчезает из публичного поля. Россия не видит Россию, Россия не слышит себя. Нас больше не связывают идеи, смыслы, судьбы в большой проект единой страны. Скукоженность Русского мира до московского «бомонда» выхолащивает его суть и масштаб. Политическое кликушество и барабанный патриотизм подменяют поиск ответа на судьбоносные вопросы. Кто такие русские в XXI веке? Тождественны ли понятия русский и российский? И совпадают ли русские традиционные ценности с кавказскими, тувинскими, татарскими? Да и что такое по сути эти самые традиционные русские ценности? В какой период истории они сформировались?
Уникальный опыт собирания земель и народов, где Русский мир, как надэтнический модератор, насыщал этноконфессиональную полифонию духом русской культуры, дает право России заявить авторские права на новую гуманистическую идеологию третьего тысячелетия. И не надо упражняться в политкорректности со словом «русский», заменяя его на «российский». Есть государствообразующий русский народ, и национальный вопрос в России в первую очередь связан с его политическим и социокультурным самочувствием. И как государствообразующий народ он отвечает за все, что в стране делается. Это и есть вопрос старшинства в семье. Но история государства Российского в том числе есть история народов, которые своими территориями наращивали тело империи. Оплодотворяясь русской культурой, инородцы оплодотворяли ее саму, превращая Русский мир в уникальную этносимфонию, так необходимую сегодня разорванному в клочья миру.
Какую Россию мы строим? Куда идем? Кто мы в эпоху постмодерна? Российская империя, а затем советская модернизировали периферию, имперское строительство давало возможность колониям генерировать энергетику государствообразующего этноса. Но укатали сивку крутые горки — произошло выгорание русского народа как имперского, иссякла, истощилась историческая энергия. Так, может, пришла пора подставить плечо старшему брату? В благодарность за многовековую совместную историю, за общие взлеты и падения, триумфы и трагедии. За все, что вместе пришлось пережить на этом «особом русском пути», где главным закланником собственной власти был прежде всего русский народ. Уникальный народ и в силе своей, и в слабости. Это его особый характер всегда был главным инструментом в собирании земель. Вот в этом и есть суть гражданской консолидации. Только вместе. По крайней мере для Северного Кавказа это имеет принципиальное значение. Сопротивляться глобализации возможно только в рамках Русского мира, и не дай бог, если он обрушится.
Сегодня Россию может спасти только правда жизни. Необходимо срочно демонтировать эту фальшивую конструкцию искусственного «братства народов». Опираться можно на то, что сопротивляется, — классическая истина, не раз подтвержденная в истории России. Как и сто лет назад в эпоху двух революций.
