Они столько раз уже переносили сроки, меняли названия, правила, процедуры, механику голосования… А воз и ныне там.
Да вы, друзья, как ни садитесь… Это называется жадность фраера сгубила. Жадность теперь называется корпоративной солидарностью — свои голосуют только за своих. Ах, какие на этой почве возникали скандалы!
Нынешняя перемена мест объясняется простой формулой: посчитали — прослезились. То есть большое жюри голосовало-голосовало и наголосовало на свою голову. Этому дала, этому дала, а этому не дала. Не дала — Первому. А дала ТВЦ, «Культуре» и НТВ. Полный облом! Теперь будут переголосовывать.
Уже академиков отменили, создали Комитет индустриальных телепремий, где учредители (то есть телеканалы) сами решают судьбы Родины. То есть собственные судьбы. Опять что-то пошло не так.
ТЭФИ давно дискредитировала себя. Скоро получать позолоченного Орфея будет не почетно, а позорно. Еще первый президент телеакадемии Владимир Познер очень хотел что-то изменить. Инициировал увеличение состава академиков (ну почти как ЭММИ в Америке!) — не вышло. Голосовали тайно — не вышло. В открытую, ничего не тая друг от друга, — не вышло. Да и сам Владимир Владимирович в пиковых ситуациях почему-то всегда опирался на Первый. Совпадение? Не думаю.
От ТЭФИ начали откалываться целыми телекомпаниями. НТВ, ТНТ, затем все ВГТРК — это просто праздник какой-то!
Затем появился миротворец Михаил Швыдкой, озвучивший кота Леопольда (и это после Андрея Миронова и Александра Калягина!): «Ребята, давайте жить дружно». Куда там! И вот тогда все эти карты-доминошки решили перемешать, и последние стали первыми. Но вот опять сели в лужу.
Эх, ТЭФИ, ТЭФИ, кто тебя выдумал на нашу голову!
Бабье счастье
Я так ждал ее — можно сказать, всю жизнь. Нет, с тех пор, как юмора не стало. Не юмора даже — иронии, моей любимой иронии. Она ушла вместе с Советским Союзом и так и не возвращалась больше.
Правда, осталась в Жванецком, но это исключение. Исчез второй смысл между строк, пресловутый эзопов язык. В тренде простота, которая хуже известно чего. Или примитив, и никакого подтекста.
Этот юмор не для меня, меня от него просто тошнит. Но многим нравится. Они сидят в зале — такие счастливые, довольные, веселые — и хохочут.
Я уже даже не надеялся. Все эти «Юморины», «Кривые зеркала», «Петросян-шоу» (при всем уважении) проходили мимо меня. Но почему-то иногда я все же брал пульт и щелкал в это самое время. Зачем? Надеялся… Романтик.
Геннадий Хазанов в начале 90-х покинул поле. Хотя периодически возвращался, как тот самый еврей, который прощается, но не уходит. Теперь я вижу его в основном в программе «Точь-в-точь», сидящим в жюри, вспоминающим молодость… Это уже не юмор, а грустное зрелище. «Душераздирающее», как говорил ослик Иа.
Точно так же я смотрю на Владимира Винокура и вспоминаю его «здесь играйте, здесь не играйте, здесь рыбу заворачивали…» почти сорокалетней давности. Я вспоминаю…
Смотрю на Ефима Шифрина… Дальше не буду, а то он обидится.
На Максима Галкина тоже смотрю. Он пришел когда-то, лет двадцать назад, будто второй Райкин. Мораль: не надо ждать больше второго Райкина. Его уже не будет, никогда. Зато Макс нашел себя в жанре «детской неожиданности». И это радует!
И все равно жду чего-то, кого-то… И вдруг! Это была женщина. С виду вполне себе обычная. Ее зовут Наталья Коростылева. Она вышла в очередной «Юморине», сказала: «Вы знаете эти песни? Ну, такие популярные. Так там все вранье». Песни про любовь, песни Стаса Михайлова, конечно, Лепса, безусловно… Да кто только не поет про любовь. Мужчины к женщине, другие варианты в России запрещены. «Все вранье», — сказала Коростылева и стала перепевать эти песни по-своему, по-бабьи. Где все было правдой — с точки зрения женщины. Где он сволочь, тупица, лентяй, а она… Такая нежная, так жаждущая этой самой любви… А есть ли она, любовь?
Это было так изящно, почти до слез. Так мастерски и так по-женски, но без шаблона, без уже известной надоевшей матрицы. Очень проникновенно, самоиронично и захватывающе… А потом она вдруг выкинула заколки, расправила свои пушистые волосы и превратилась в красавицу. Женщины в зале плакали, мужики балдели…
А я… Я понял: вот она! Та, которую я так ждал. А что, а вдруг? Неужели я теперь всегда буду смотреть «Юморину»? Ради нее одной…
