Его железная кровать стояла в углу узкой темной камеры психбольницы «Бутырки». После нескольких попыток нам удалось его поднять и усадить. Разговаривать Антон не мог — мычал. К тому времени он уже ослеп на один глаз, ходил под себя (на раздувшиеся, гноящиеся ноги не мог встать), ничего не помнил и не понимал, разучился читать и писать. Его внешний вид вызывал и сострадание, и ужас одновременно. Таким запомнила его я. И даже не могла представить иным...
На фото, которые принесла в редакцию мать Антона Баранова (женщина в прошлом историк, искусствовед, сейчас на пенсии), на вас смотрит поразительно красивый молодой человек. Сами фотографии больше похожи на афиши какого-нибудь киноактера или певца.
Антон на самом деле был довольно известной личностью в узких богемных кругах. Парень вместе с другом открыл фирму, которая занималась организацией праздников, концертов, развлекательных мероприятий в высшем свете.
— У нас дома были разные известные актеры, — рассказывает мама. — Однажды я слышала, как звонили сыну даже от Пугачевой по вопросу организации какого-то ее выступления. Он даже с иностранными знаменитостями вел переговоры! К слову, он организовывал визит известного голливудского актера Стивена Болдуина (младшего брата Алека Болдуина) в Москве в 2007 году.
По словам друзей, Антон был веселым, легким, заводным, все время что-то придумывал. Среди его проектов были и довольно серьезные — к примеру, открытие в Москве сети инновационных кинотеатров. Но гламурная жизнь опасна искушениями. Антон стал употреблять кокаин. Когда он еще мог говорить, то объяснял это так:
— У меня в последнее время постоянно болела голова, а кокаин эту боль снимал.
Про головные боли Баранов не врал, в детстве перенес травму головы, из-за которой развилась вегетососудистая дистония и энцефалопатия. Наркотической зависимости от кокаина у него не было — это подтвердила экспертиза в НИИ Сербского.
Представлял ли Баранов большой интерес для ФСКН? Вряд ли. Его клиенты — другое дело. Друзья уверены: изначально у оперативников из службы наркоконтроля была идея через него выйти на кого-то из жителей Рублевки (чего уж скрывать — кокс там нюхают, и весьма активно). Задержать крупную золотую рыбку, которая, как в сказке, за то, чтобы ее отпустили с миром, готова выполнить любое желание (хоть корыто новое, хоть дом), — мечта любого коррупционера в погонах. Но ничего не вышло: зафиксировать момент, когда бы Баранов передавал кому-то из богатых покровителей наркотик, не удалось. В итоге один из знакомых позвонил Баранову, сказал, что ему очень плохо и срочно нужна доза. Тот обещал помочь купить. В общем, взяли Баранова. Представители следствия рассказали, как якобы в момент задержания он забился под стол в своем офисе и пытался съесть все те горы кокаина, что у него при себе были. Яркая картинка, но вряд ли правдивая: как следует из приговора суда, в общей сложности у Баранова изъяли меньше одного грамма наркотика.
В оперативных материалах Баранова выставляли ни много ни мало главным поставщиком кокаина не только в дома нуворишей, но и в Государственную думу! Однако имен депутатов или сотрудников аппарата ГД, которые якобы брали у него зелье, оперативники ФСКН назвать не смогли.
Как бы там ни было, за свои грехи Антонио понес расплату уже хотя бы тем, что оказался за решеткой. 2 февраля 2015 года он попал в СИЗО №5. Поначалу он чувствовал себя хорошо, садился на шпагат, брал книги в тюремной библиотеке, ходил в церковь и т.д. Но вскоре что-то случилось, и он не смог больше принимать пищу, похудел на 40 кг. Сокамерники рассказывали, как его постоянно рвало. Видимо, тюремные врачи решили, что причина в депрессии. Как они его пытались лечить — не совсем понятно. Но эффекта терапия не дала, Антона перевели в психбольницу «Бутырки».
— Я пришла туда к нему на свидание, — рассказывает мать. — Сын заметил: «Молодой доктор сказал, что я симулянт и что ему некогда читать мою медицинскую карту». Это был главврач психбольницы Дмитрий Никитин.
Какие препараты Антонио там давали? Ответ на этот вопрос ни мать, ни правозащитники не могут получить до сих пор. Но с ним стали случаться приступы, приезжавшие по вызову «03» медики диагностировали острое нарушение мозгового кровообращения, сопор, гипоксию. Утром 16 апреля 2015 года Антона нашли без сознания на полу палаты-камеры в «Бутырке». «Скорая» доставила его в ГКБ №5 с диагнозом «коллапс неясной этиологии».
Реанимация. Отделение токсикологии. Врачи берут кровь и определяют причину случившегося: «Отравление трициклическими антидепрессантами 2 А стадии».
— Его состояние было очень тяжелое, — говорит зав. отделением, к.м.н. Александр Ливанов. — Симулянт? О чем вы? Есть объективные данные анализов. Тяжелейшие морфологические изменения. Поражение мозга. Что касается обнаруженных в организме препаратов, ошибки быть не могло. Мог ли он в СИЗО сам их раздобыть и отравиться? Если учесть, что к нам из изоляторов порой доставляют людей в наркотическом опьянении, то ничего невозможного нет. Но эти антидепрессанты не представляют интереса для наркоманов: они не дают состояния одурманивания. И вообще они используются только для лечения в психиатрических клиниках, вы не найдете их в терапевтическом и других отделениях больницы.
Очевидно, что психиатрические препараты Баранову дали в СИЗО (хотя там это отрицают). Но не рассчитали дозу, не изучили его медицинские документы и в итоге человека по сути отравили.
Тот же Ливанов говорит, мол, могла быть специфическая реакция организма на препарат, от такого никто не застрахован. Но вместо того, чтобы наблюдать за реакцией пациента на лекарства, Баранова в тюремной психушке считали симулянтом (не случайно я спросила про симуляцию у Ливанова). А когда все выяснилось, тюремные эскулапы не поспешили признать или хотя бы исправить свою ошибку, нет. Они продолжали выкручиваться. Выдвигали даже фантастические версии: коллапс у Баранова случился из-за кокаина, который он употребил при задержании. Спустя два с лишним месяца?!
С подачи тюремных врачей и следствия, судья решил, что Антон по состоянию здоровья может находиться в изоляторе (из ГКБ №5 его выписали, и он снова оказался в СИЗО). За решеткой Баранову становилось все хуже и хуже. Судмедэксперты связывают это с отравлением. Цитирую выводы специалиста мировой величины, профессора, доктора наук (перечисление всех регалий в документах занимает целую страницу) Евгения Баринова: «Данное тяжело острое отравление привело к дистрофическим и некробиотическим изменениям в организме. Токсическому воздействию подверглись практически все жизненно важные системы и органы, включая сердечно-сосудистую, эндокринную, мочевыделительную. Развилась ангиопатия сетчатки. Токсическое поражение почек может привести к их полному отказу. Токсическое действие не может не отразиться на сердце Баранова и способно привести даже к его смерти».
И на фоне этого тюремные врачи цинично продолжали говорить правозащитникам, что Баранов симулирует слепоту, что он «вполне себе ничего». Они направляли Антона на медосвидетельствование в октябре 2015-го и апреле 2016 года в больницу им. Ерамишанцева (с ней у ФСИН есть договоренность). Но оба раза вердикт: не имеет заболеваний, препятствующих содержанию под стражей. По нашим данным, его на это освидетельствование даже не вывозили, провели дистанционно и выводы сделали на основании данных тюремных медиков... На подобное нам жаловались многие заключенные.
Баранов медленно умирал в «Бутырке». С каждый разом, когда к нему приходили правозащитники, у тех не оставалось надежд на его спасение. Тюремные врачи будто вступили в заговор, твердя: «Его состояние удовлетворительное».
От изучения тех отписок, которые они давали на жалобы и обращения, волосы дыбом. Главврач психбольницы Дмитрий Никитин намеренно или случайно путает даже дату поступления Баранова (пишет, что тот прибыл 30-го числа, хотя мать во время свидания видела его там уже 25-го). В одном из документов (ответ в следственные органы) тюремные врачи вообще будто о другом пациенте пишут, указывая, что из болезней у Баранова есть только инфицированный термический ожог стоп (откуда они вообще это взяли?). Руководитель всей тюремной медицины Москвы, начальник МСЧ Галина Тимчук за все время так и не признала ошибки тюремных медиков в отношении Баранова. «Факты подтверждения не нашли» — цитирую ее ответы на жалобы. Поразительно, но одновременно руководитель медслужбы ФСИН России (то есть начальник Тимчук) Ирина Ларионова подтвердила, что нарушения все-таки были и виновные привлечены к дисциплинарной ответственности — видимо, имелось в виду отстранение от должности одного из докторов, лечивших Баранова еще в СИЗО №5.
Правозащитники обещали не рассказывать общественности всю эту историю, если медики свою ошибку исправят и вынесут решение, что Баранов не может находиться за решеткой. И нам обещали. Но слова своего не сдержали. Баранова после оглашения приговора (9 лет колонии строгого режима) даже без медицинского сопровождения отправили этапом в Брянскую область на верную гибель.
— Да, объективно он плох, — признавал накануне главврач психбольницы Никитин. — Но это его состояние в целом такое. А вот конкретно болезни, которая препятствует нахождению за решеткой, у него нет.
Да ну? В распоряжении редакции два документа. Один — заключение комиссии специалистов «Научно-практического центра исследований и экспертиз». Делали его ведущие эксперты в области неврологии, наркологии, психиатрии и судебно-медицинской экспертизы. Их вывод: Баранов нуждается в лечении в условиях неврологического стационара и абсолютно точно имеет заболевание, препятствующее отбыванию наказания. А вот еще документ — заключение профессора Евгения Баринова. Он пишет, что здоровью Баранова за решеткой был причинен вред, и он в прямой причинно-следственной связи с приемом трициклических антидепрессантов, и что дальнейшее нахождение его за решеткой может привести к летальному исходу. Почему вы проигнорировали эти документы, господа тюремные медики Никитин и Тимчук? Почему, несмотря на них, вы, господин судья, заявляли, что Баранов — симулянт, и дали ему аж 9 лет?
— Я не знаю, откуда такая ненависть к этому парню, — вздохнул зав. токсикологическим отделением ГКБ №5. — Нет этому объяснений.
Один из бывших компаньонов Баранова, который вместе с ним обслуживал Рублевку, увидев его на суде, ужаснулся и прошептал что-то вроде. «Это урок всем нам».
Просим считать эту статью официальным обращением к директору ФСИН России Геннадию Корниенко. Все документы, что есть в распоряжении редакции, готовы предоставить.
