— Все мы сейчас переживаем страшную трагедию в связи с терактом в Петербурге. В метро появились усиленные полицейские патрули. Но остановят ли они террористов? Насколько эффективны подобные меры?
— Власти не только говорят, что принимают превентивные меры. Такие меры всегда предпринимались. Несмотря на то, что случилось это злодеяние, надо понимать, что благодаря работе спецслужб, в первую очередь ФСБ, большое количество терактов было предотвращено. А усиление, конечно, на каком-то этапе дает результат. Но мы понимаем, что в таком усиленном режиме не могут постоянно работать и сами сотрудники полиции, и общество не может это воспринимать. Через 2–3 недели самим жителям Петербурга и других городов нашей страны надоест жить в постоянном напряжении. Я уверен, что сейчас будет усилена именно оперативная составляющая работы, направленная на выявление, внедрение. Потому что эти группы известны. После того, как нечто подобное происходит, всегда возникает вопрос: а почему не было принято мер по отношению к этим людям, этим группам? А потому что закон не позволяет принимать эти меры до тех пор, пока они не совершат какого-то преступления. Вроде бы есть какие-то подозрения, но зацепить их нельзя. Те же правозащитники первые будут возмущаться: почему трогают невинных людей? Хотя доказано, что у них есть литература, есть высказывания, есть призывы. Это не только у нас, это во всем мире так. Только когда человек совершил преступление, по нему можно отработать так, как этого требует закон. Поэтому предпринимаемые меры, конечно, принесут пользу. Во время усиления и проведения мероприятий по предотвращению терактов всегда выявляются и другие виды преступлений.
— Неужели террориста, который принял решение расстаться со своей жизнью, может испугать вид обычного полицейского?
— Здесь вопрос не в том, что его что-то может испугать. Когда эти смертники идут на дело, не факт, что они действуют полностью самостоятельно и осмысленно. Мы знаем много примеров, в том числе и в случае с подрывом смертника в аэропорту «Домодедово», когда в крови террориста потом обнаруживались наркотические вещества. Человека просто использовали, одной из версий было то, что его подорвали дистанционно.
— В «Домодедово» как раз взорвался смертник из Ингушетии.
— Да и в его крови были обнаружены наркотические вещества. Есть момент, когда человеку просто нужен толчок. Человек уже идет на самоподрыв, но в какой-то момент в его голове наступает просветление, он думает: «Что же я такое делаю?» И таким толчком может быть просто это усиление, почему нет? Смертника может остановить тот же полицейский. Так же быстро, как его убедили, что надо взорваться, его можно и разубедить. Просто перехватить его в этот момент. Мы дома, проводя профилактику, обычно им говорим: вы знаете хоть один случай, чтобы лидеры бандподполья, которые посылают вас на смерть, послали на смерть своего родственника? Почему вы им не задаете вопрос: «Если это дело такое святое, то почему ты не посылаешь на него своего брата, сестру, почему сам на него не идешь?»
— Были случаи, когда смертников разубеждали и останавливали?
— Был случай у нас в Ингушетии года два назад. Смертник шел взрываться в Сунженское РОВД. Дежурный полицейский его заметил, остановил, провел с ним переговоры. Убедил его, что не нужно этого делать. Потом лично завел его между двумя домами, чтобы в случае, если будет взрыв, не пострадали люди, сам его разминировал. И потом этот смертник дал информацию о машине, которая была начинена взрывчаткой. Эту машину обнаружили за одним из населенных пунктов. За рулем был тоже смертник. Уже второй сотрудник, отправив на безопасное расстояние своих подчиненных, вступил в переговоры с водителем, начал уговаривать его сдаться. Но тот сдаваться не захотел и взорвался. Этот сотрудник получил большие увечья. За свой мужественный поступок он получил звание Героя России. То есть в одном случае переговоры помогли, во втором — нет. Но, во всяком случае, удалось избежать больших жертв, которые были бы, если бы эта машина направилась туда, куда планировалось.
— Известно, что в Петербурге смертник долгое время слонялся по перрону, все не решался войти в вагон. Если бы кто-то обратил на это внимание, все могло бы быть иначе...
— Да, если бы кто-то это заметил, теракт можно было бы предотвратить. Хотя упрекать работников метрополитена тоже нельзя. Ходит человек и ходит, думает о чем-то своем. Во всяком случае, он колебался, и, если бы был в нужный момент этот толчок — наверное, его можно было бы остановить.
— Вы лично общались с ребятами, которые чуть было не стали смертниками. Все-таки какова их основная мотивация? Что заставляет их идти на такой страшный шаг?
— Есть мнение, что их толкают на это нищета, отсутствие работы и жизненных перспектив. Но это не соответствует действительности. Те потенциальные смертники, которые у нас на глазах, которые планировали взорваться, но не стали этого делать, — они все имели хорошие условия жизни, учились, не имели бытовых проблем. Второе. Их решение не было связано с религиозным фактором. Они не были ярыми фанатиками. Некоторых из них использовали, применяя какие-то средства. Другие перевозили вещи, не зная для чего, их использовали втемную. Некоторые шли на это умышленно. Сегодня, когда с ними разговариваешь, они сами не могут понять, почему это с ними произошло. Они говорят, что с ними просто беседовали. И где-то после четвертой беседы они как-то втягивались, как они рассказывают, и непонятно почему были готовы идти куда угодно и делать что угодно. Сейчас это непонятно для них самих.
— Как сейчас обстоит дело в Ингушетии с работой по профилактике подобных преступлений?
— Мы продолжаем вести работу, которую вели активно и ранее. Раз в квартал я провожу плановые встречи с родителями. Есть и внеплановые по их просьбе. Проходят заседания по адаптации к мирной жизни бывших членов бандподполья. Работа проводится в разных формах и дает свои плоды. Обстановка стала намного лучше. Сегодня Ингушетия не та, что была 10 лет назад.
— Все-таки бандподполье сохраняется?
— Ячейки есть, мы их видим, наблюдаем. На днях оперативные службы хорошо поработали, задержали торговца оружием. Он не был членом бандподполья, но выяснилось, что он их знал и сдал нам схроны, которые принадлежали уже членам бандподполья. Еще образца 2010 года. Они были законсервированы. В них нашли большое количество оружия. Поэтому, конечно, есть ячейки, есть сочувствующие, есть те, кто вынашивает в голове планы какой-то мести в связи с гибелью родственника — члена бандподполья. Но в целом, сегодня Ингушетия — очень спокойный регион. Мы стараемся держать ситуацию под контролем.
