— Михаил, расскажите, пожалуйста, как вас свела судьба с Денисом Вороненковым.
— Я тогда служил в РУБОПе. В 2001 году мы работали по заявлению бизнесмена Тростенцова о вымогательстве у него крупных денежных средств. За этими деньгами пришли Вороненков с неким Новиковым. Мы провели комплекс оперативно-розыскных мероприятий, вели скрытую аудио- и видеозапись и установили, как в течение часа Вороненков рассказывал нашему заявителю, кому он платит, за что он платит и что Тростенцов должен быть счастлив, что они вообще взяли его под свое крыло. Когда же заявитель спросил, как же он платил им полтора года ежемесячную мзду, а они никакие его проблемы не решали, то Вороненков довольно нагло ответил, что это были просто членские взносы. А решение конкретных вопросов стоит уже других денег.
— И потерпевший им опять заплатил?
— После того как вымогатели получили очередной транш в размере 10 тысяч американских долларов, они были нами задержаны.
— Так кто такой был на тот момент Денис Вороненков?
— Он был юрист фракции «Единство» в Госдуме, одновременно он действительно являлся сотрудником судебного департамента при Верховном суде РФ, а когда мы его задержали, то на личном досмотре нашли множество других удостоверений — и военной прокуратуры, и МЧС, разных.
— Эти документы были настоящие?
— Нет. Фальшивые.
— Как же он стал депутатом Госдумы с таким послужным списком?
— Вопрос надо адресовать Зюганову, а не мне, — он же у него во фракции числился, по его списку прошел. И при этом не был членом КПРФ. Мы с вами можем только догадываться, как так получилось.
— Так могли его убить из-за денег, которые он либо вымогал, либо был должен?
— Насколько мне известно, он многих обманывал: брал деньги под решение вопроса и ничего не решал. Со всеми этими незаконченными делами он взял и отвалил на Украину, думая, что там ему удастся спрятать концы в воду.
— А почему Вороненков не сел, когда вы его задержали? Если была доказательная база…
— Почему он не сел... Насколько мне известно, Генпрокуратура выходила с ходатайством в Государственную думу о лишении его неприкосновенности, но рассмотрено оно, по моей информации, так и не было. Как я считаю, когда Вороненков понял, что земля под ним загорелась, и он реально может оказаться в «Лефортово», он вдруг воспылал любовью к Марии Максаковой, и они сошлись. По моему мнению, ему нужны были ее связи.
— Я знаю, что она с детства дружила с женой Владислава Суркова. Жила с ней в одном доме. И именно Сурков, как мне рассказывала в интервью сама Мария Максакова, как-то предложил ей делать политическую карьеру и вступить в «Единую Россию». Вы эти связи имеете в виду?
— Она была знакома со многими власть имущими. С тем же экс-спикером Госдумы Сергеем Нарышкиным — он пел на ее свадьбе. Конечно, эти связи сыграли свою роль. Я помню, что когда мы его задержали, он был женат еще первым браком, его жену звали Юля, и, как мне показалось, они друг друга любили. Юля проявляла большое внимание к этому делу, поддерживала его, передачки носила… Там были видны искренние чувства. И вдруг в одну минуту он ее предает и женится на Максаковой.
— Как вы думаете, Максакова осознавала, за кого она выходит замуж, или любовь зла?
— Я думаю, что любовь зла. Хотя она не могла не понимать, откуда у него столько богатств, недвижимости, если он всю жизнь якобы работал на государственной службе. Откуда?
— В своем последнем интервью одному украинскому изданию Вороненков говорил, что честно занимался бизнесом.
— Нет. Этого не было. Он был обычный нормальный «решала». Но сам по себе он ничего не мог, только через связи. Даже в тот момент, когда мы его задержали и было возбуждено дело по вымогательству, его через три месяца прекратили сотрудники Московской городской прокуратуры по смешным основаниям. Якобы он вымогал свой старый долг, а результаты нашего оперативного эксперимента и все записи даже не приняли во внимание.
— Вам не было обидно?
— Я бы хотел увидеть Вороненкова представшим перед судом и ответившим за все им содеянное по закону. Конечно, я не желал бы ему такой участи, что его ждала на Украине. Я склоняюсь к тому, что он тут многим был должен, есть такая информация еще, что и на Украине он уже успел наделать долгов… Для него с его талантом это было несложно. У него это было в крови, и остановиться, возможно, он не смог. К тому же все, что было можно, из него украинские спецслужбы уже выжали, все, что он знал, он сказал. Он был уже не очень нужен. В принципе он стал неинтересен. Никому.
