— В этих краях я впервые оказался в 1970-м, а на протяжении последних двадцати лет связан со Спалой деловыми проектами, — рассказывает Михал. — Со временем заинтересовался историей бывшей царской резиденции, и эта тема меня увлекла. Удалось отыскать немало любопытных документов в архивах Москвы, Варшавы, Петербурга, Лодзи, в фондах библиотеки Йельского университета…
Венценосный охотник
Называть Александра III заядлым «ружейным добытчиком» не совсем правильно. Государь отличался непритязательностью в быту, не любил светских раутов, ему нравились простота и семейственность обстановки, тишина заповедной природы… Увы, царская «должность» не давала возможности наслаждаться всем этим столько, сколько хотелось бы: его величество позволял себе отдыхать как обычный смертный лишь месяц в году. Чаще всего — именно в своих охотничьих резиденциях.
Собственно, охота была порой лишь внешним поводом для поездок на природу. Окружающие не раз слышали от монарха, что наблюдение за восходом солнца в лесу доставляет ему куда большее удовольствие, чем сама ружейная забава. Впрочем, говорить об отсутствии охотничьего азарта у хозяина империи все-таки не приходится. Добытые трофеи — олени-медведи-зубры — его искренне радовали, а допущенные при стрельбе промахи вызывали непритворную досаду.
«Помню, как (...) на одном из загонов я стоял на номере рядом с ним и видел, как на него вышел чудный олень, — вспоминал участник высочайшей охоты. — Государь поднял ружье и выжидал, пока олень выйдет на чистое место. Но в момент, когда зверь приблизился к поляне, на соседнем номере с другой стороны кто-то громко чихнул. Олень круто повернулся и бросился в чащу. Это был единственный раз, когда я видел, как Государь рассердился… Он громко крикнул генералу Черевину: «Петр Александрович! С насморком на охоту не ездят, а остаются дома…»
— Спала приглянулась Александру Александровичу еще в ту пору, когда он был наследником престола, — рассказывает Михал Слоневский. — Цесаревич побывал здесь впервые в 1876 году: заехал в богатые дичью спальские леса во время отдыха в царской охотничьей резиденции в польских Скерневицах. По воспоминаниям приближенных ко двору людей, «он поселился там в первый свой приезд с женой и несколькими самыми близкими лицами свиты в маленьком, почти крестьянском домике». Будущий самодержец был весьма вдохновлен местной охотой на оленей, его пленила необычайно красивая здешняя природа… Кроме того, большим плюсом Спалы было ее удобное расположение: в центре польских земель, входивших тогда в состав Российской империи, а неподалеку — железнодорожная линия, которая связывала Варшаву с Веной.
Александр решил устроить в приглянувшихся ему местах охотничью резиденцию. Первые постройки появились здесь уже через несколько лет. Небольшой, площадью всего 1500 кв. м, деревянный дворец в Спале был возведен по проекту архитектора Леона Микуцкого в 1885 году. Рядом с главным зданием соорудили несколько домов для гостей и егерей, кухню, конюшни, казармы для охраны…
Кстати, об охране. Конечно же, новая резиденция стала «режимной территорией». Ради покоя императорской семьи из нескольких близлежащих деревень выселили всех жителей. Опустевшие селения сровняли с землей, а на их месте высадили молодые деревца — целый лес.
Благодаря проявленному к Спале высочайшему интересу и выделенным внушительным капиталам здесь уже вскоре образовалось охотничье хозяйство, которое заслужило славу одного из самых богатых и благоустроенных в Европе. Леса, окружавшие эту царскую резиденцию, содержались в отличном порядке, для удобства передвижения по ним лесные массивы вдоль и поперек прорезали широкие просеки с хорошо накатанными дорогами.
«Образцовое охотничье хозяйство с подкармливанием дичи, — вспоминал один из современников. — Масса лесников, лесничих и егерей всех рангов. Организована охота на немецкий лад, так, как в Восточной Пруссии. Главная дичь — благородный олень, частью местный, частью приходящий сюда на кормежку из соседних германских лесов и даже с Карпат».
— Оленей, выращиваемых в специально огороженных полупитомниках, потом выпускали на волю, — уточняет Михал Слоневский. — Интенсивное кормление, защита от браконьеров и хищников привели к гигантскому росту поголовья. В Спале на территории 46 тысяч гектаров обитало 7–8 тысяч этих животных.
Александр III наведывался в Спалу строго по графику: начиная с 1884-го и по 1894-й включительно государь с супругой Марией Федоровной приезжал сюда раз в два года и проводил на отдыхе около месяца.
Осенью 1894 года уже сильно болевший к тому времени Александр III последний раз приехал в свою любимую Спалу. Стоявшая тогда сырая погода заставила его до срока покинуть польские земли и отправиться в Крым. Буквально через месяц царя-миротворца не стало.
Эстафету от отца принял сын — император Николай II. Он тоже не раз бывал в Спале, заботился об усовершенствовании охотничьей резиденции. Например, в 1904 году здесь построили электростанцию и электрифицировали многие постройки комплекса, разместили вокруг дворца штук 20 новейших дуговых фонарей. Кроме того, в здания провели канализацию и соорудили комплекс очистных сооружений — настоящее чудо инженерной мысли по тем временам!
Все, кому довелось побывать в Спале, отмечали скромность — совсем не царскую! — здешней обстановки. Деревянный дворец внешне не имел ничего дворцового и больше напоминал помещичий дом средней руки. Причем императорским был лишь второй его этаж, где располагались личные покои царской семьи: спальня, кабинет государя, салон государыни, бильярдная, малая столовая с выходом на балкон, две ванные комнаты. Первый этаж предназначался для размещения гостей.
В период межсезонья интерьеры выглядели и вовсе скудно, однако перед очередным приездом императорской четы сюда привозили мебель, ковры, картины из дворца в варшавских Лазенках. Главным же украшением дворцовых помещений Спалы являлись добытые в здешних местах оленьи рога. Поначалу их развешивали по стенам столовой, однако с каждым годом количество охотничьих трофеев все увеличивалось, и пришлось искать для них место еще и в других помещениях.
По местам стоять!
Царский литерный поезд прибывал из Петербурга на специально устроенную станцию Олень. После торжественной церемонии встречи самодержца все прибывшие рассаживались в конные экипажи (позднее — в автомобили) и ехали несколько верст до резиденции.
Много любопытных подробностей об охоте в Спале, об установившихся здесь традициях можно узнать из воспоминаний известного врача, в будущем — академика медицины Н.А.Вельяминова. Он оказался во время одного из осенних «отпусков» Александра III в этой загородной резиденции среди приглашенных, исполняя роль придворного доктора.
Интересна первопричина появления новичка-эскулапа в кругу завсегдатаев царской охотничьей компании. Вот что можно прочитать на сей счет у Вельяминова: «Позже я узнал, как произошло мое назначение, совершенно неожиданное для всех. Два года перед тем Г.И.Гирш (лейб-медик Александра III. — Авт.) на охоте случайно ранил картечью гостя Государя, германского генерала Вердера, что было, конечно, очень неприятно Государю и вызвало немало насмешек над бедным Гиршем. На этот раз Гирш был нездоров; действительная эта была болезнь или политическая, было неизвестно, но он якобы не мог сопровождать Государя и уехал в отпуск. Нужен был заместитель…» В качестве такого заместителя Александр III выбрал уже знакомого ему до того Вельяминова, который и стал — «по совместительству» — главным бытописателем высочайшей охоты, происходившей в Спале.
VIP-обитатели загородной резиденции просыпались спозаранку, в 7 часов.
Н.Вельяминов: «Утром при первой встрече Государь и императрица, а также дети всем «своим» подавали руку, до последнего молодого конвойного офицера. Вообще при дворе Александра III царила удивительная простота и вежливость со всеми одинаково…»
Выезжали на очередную ружейную забаву обычно в 8 часов утра (даже без общего завтрака — натощак!). Причем одежда на большинстве участников была отнюдь не парадная, но удобная для лесных ружейных развлечений.
Н.Вельяминов: «Александр III не любил и не признавал мод, особенно иностранных, и разных переодеваний в специально спортивные костюмы на английский лад. Дома он обычно ходил в генеральской «тужурке», на охоту выезжал в удобной и очень простой блузе из английской материи, на голове носил шотландскую шапочку… Пристрастие Государя к головным уборам без козырька было его оригинальностью, поэтому в его царствование и были введены в армии «бескозырки» и круглые барашковые шапки. Вред от отсутствия защиты глаз козырьком и затруднение стрелять в таком головном уборе, особенно против солнца, он почему-то упорно отрицал…»
Перед отправкой императорской кавалькады в лес на площадку перед дворцом выходили несколько егерей с валторнами и играли «гимн» — вступление к специально сочиненному «Спальскому маршу». Само ружейное действо зачастую начиналось... с лотереи. Места расположения охотников на местности были предварительно пронумерованы, и все участвующие по очереди тянули жребий, выбирая тем самым конкретный номер огневой позиции.
Н.Вельяминов: «….Самая интересная — это охота с подъезда во время драки самцов или рева. На эту охоту ездят только Государь и Великий Князь Владимир Александрович. Состоит она в том, что на самой ранней, утренней заре выслушивают рев оленей. В экипаже едут «на рев», затем в бинокль высматривают ревущего оленя или бой между ними. Обычно ревущий олень стоит на открытом месте, на таких же местах происходят и драки между двумя самцами. Заметив место, начинают объезжать оленя в экипаже концентрическими кругами, постепенно и незаметно приближаясь к нему. Выбрав хорошее место, оленя бьют на довольно большом расстоянии. Охота эта трудная и требует хорошей меткой стрельбы. Другая охота — облавой с загонщиками…»
— Царь Александр чаще всего предпочитал охотиться с подъезда, — комментирует Михал Слоневский. — А вот его сын Николай любил охотиться с загонщиками. По строгому правилу, установленному Александром III, полагалось бить только взрослых самцов, рога которых имели не менее 10 отростков.
В связи с таким «цензом», установленным самим царем, участники высочайшей охоты порой перестраховывались и предпочитали не стрелять даже с самых убойных позиций, если возникало сомнение, сколько же точно отростков на рогах у бегущего на них животного. Впрочем, ошибки неминуемо случались.
Н.Вельяминов: «…Я стоял рядом с Цесаревичем; на меня вышло два оленя — старый и молодой. Я выбрал, конечно, старика, прицелился, но в момент выстрела звери что-то почуяли и повернули, я выстрелил второпях… и положил молодого. Загонщики вытащили этого оленя на номере Цесаревича. Вскоре я услышал, как Государь, проходя по линии стрелков и увидев убитого молодого оленя на номере Наследника, стал его упрекать довольно резко за такой непозволительный промах. Наследник чуть не со слезами в голосе спешил уверить отца, что это промах не его, а соседа. Мне стало очень неловко, я пошел навстречу Государю и извинился. «Ну вам, как новичку, это на первый раз прощается, — сказал мне Государь, улыбаясь. — Но впредь, я надеюсь, вы горячиться не будете. Тем не менее вечером мы найдем вам наказание».
В Спале существовал обычай, что убивший оленя должен был в этот же день за вечерней трапезой, стоя и поклонившись Государю, выпить до дна кубок шампанского, вмещавший ¾ бутылки вина, который Государь наливал сам и посылал «виновнику торжества». Старикам, которым вино было вредно, Государь наливал кубок далеко не полным. В тот раз, когда я по ошибке убил молодого оленя, Государь прислал мне кубок два раза, сказав, что это в наказание за промах. Я благополучно исполнил приказание, хотя не без страха… Государь с улыбкой заметил, что я приношу ему двойной убыток — бью молодую дичь и опорожняю его винный погреб».
Порой на охоту отправлялась и императрица Мария Федоровна в сопровождении других приглашенных дам. Приезжали они в лес обычно около полудня — к завтраку (фактически это был ранний обед). После трапезы дамы оставались на охоте «и становились на номера с кем-нибудь из мужчин» (например, великая княжна Ксения Александровна отправлялась на позицию к брату — цесаревичу Николаю). «Но Государь стоял на номере почти всегда один».
Всех добытых животных егеря доставляли из леса в царскую резиденцию. Добычу служители аккуратно раскладывали рядами на поляне перед дворцом, ради лучшего впечатления даже украшали порой дубовыми ветками. На каждом олене прикреплена была бирка с именем того охотника, который его подстрелил. После ужина император в сопровождении своих гостей выходил, оценивал взглядом знатока каждый экземпляр, давал распоряжения, как с ним поступить.
Большая часть охотничьих трофеев попадала работавшим в Спале специалистам-препараторам. Они обрабатывали, приводили в товарный вид оленьи рога, крепили табличку, когда и кем добыт данный экземпляр.
Вечерний досуг многие из гостей проводили, будучи приглашенными в приемные комнаты на императорском этаже дворца. Мужчины (как правило, по выбору самого царя) составляли партию в винт, другие катали шары на бильярде. За карточным столом засиживались почти до полуночи.
Н.Вельяминов: «Ставки я не помню, но для меня игра была крупная, так как при несчастии можно было проиграть 200–300 рублей, но делать было нечего…»
Дальше доктор признается, что за месяц пребывания в Спале проиграл Александру III в общей сложности около 150 рублей (сумма, равная по тем временам генеральскому окладу!).
Увы, к немалому огорчению Александра III, полностью забыть свои обязанности руководителя страны ему не удавалось даже во время «отпуска», проводимого на природе. В Спалу (как, впрочем, и в другие охотничьи резиденции, если там останавливался монарх) раз в 2–3 дня приезжали курьеры, доставлявшие царю корреспонденцию. Его величеству приходилось в кабинете заниматься важными бумагами — читать, накладывать резолюции… Зачастую эта работа продолжалась до часа ночи. А утром — снова ружья к бою!
Н.Вельяминов: «Как врачу, мне в Спале почти не приходилось функционировать, причем и в этом отношении сказывалась безграничная любезность и деликатность Государя. Как-то нездоровой почувствовала себя Великая Княжна Ксения Александровна. Государь до выезда на охоту послал за мной и приказал, осмотрев Великую Княжну, доложить о состоянии ее здоровья. Я исполнил поручение. Ничего серьезного не было, но я тем не менее предложил, что останусь при ней и не поеду на охоту. «Что за пустяки, — сказал Государь, — поезжайте! Если вы понадобитесь, то за вами пришлют. Пропускать хороший день охоты не вижу причины».
Квас пополам с шампанским
Конечно, весьма интересна тема царских застолий. Начнем с того, что посуда, использовавшаяся в этой резиденции для трапез, была под стать неброским интерьерам дворца. На заводе в Петербурге изготовили специальный сервиз. Эскизы его утвердил лично император. По желанию Александра все чашки-тарелки оформлены были очень скромно: лишь две темно-зеленые каймы, изображение гербового двуглавого орла и надпись «Спала».
— Возможно, гости использовали тарелки не только по прямому назначению — для еды, но и как подсобный материал для упражнений в стрельбе по движущейся мишени, — уточняет Михал Слоневский. — По крайней мере, я отыскал в архиве письма и телеграммы, отправленные в Петербург дворцовыми «хозяйственниками», с просьбой прислать в Спалу дополнительные комплекты фарфоровой посуды. Эти посылки доставляли специальным поездом.
Для общих трапез во дворце была устроена большая столовая. Чем радовали себя за столом Александр III и его гости? Вопреки расхожему мнению, к обильным возлияниям этот император пристрастия не имел, так что алкогольные напитки обитателям Спалы подавали в небольших количествах.
Н.Вельяминов: «Монарх не был гурманом, как его братья… Ел очень мало и простую пищу… Вина почти не пил, а если пил, то свой любимый напиток — русский квас пополам с шампанским — и очень мало…»
Во время выезда на охоту император и сопровождающие его лица обедали прямо в лесу, в походных условиях. На поляну заранее приезжали повара, лакеи, специальная полевая кухня, ледник… Прямо на траве ставили большой общий стол, раскладные стулья. Царь усаживался во главе стола, по правую руку от него традиционно было место императрицы.
Хотя считалось, что VIP-обитатели Спалы живут здесь «по-походному», однако в самой этой загородной резиденции меню обедов и ужинов (которое, к слову сказать, всякий раз писали обязательно на двух языках — русском и французском) было весьма изысканным. Благодаря найденному Михалом Слоневским в архиве экземпляру есть возможность ознакомиться с разнообразием блюд, приготовленных поварами для одного из дворцовых обедов. В тот раз охотникам предлагались омары из Остенде, суп овощной, пирожки, турбо в соусе, говядина вареная и жареная на гриле, цыплята, салат, а на десерт — торт и свежая клубника.
Н.Вельяминов: «Общий разговор за столом происходил исключительно на русском языке, никаких иностранных языков Государь в своем обиходе не допускал и говорил по-французски только с Императрицей, но, надо признаться, говорил Он по-французски плохо, как часто говорят именно русские. Императрица обычно говорила по-французски с теми, кто этим языком владел, но не стеснялась говорить и по-русски, хотя говорила с акцентом, но правильно и довольно свободно… В противоположность существующему мнению, что Государь Александр III был будто бы грубоват, я должен указать, что он первый отказался от привычки, существовавшей при Александре II, говорить со всеми на «ты» (...) и всегда всем говорил «вы»… Чинов своей ближайшей свиты и близких придворных он называл по имени и отчеству и никогда по фамилии…»
Именно с пребыванием в Спале связан один из самых трагических моментов в жизни семьи императора Николая II. По мнению некоторых историков, это событие, произошедшее осенью 1912 года, сыграло важную роль в дальнейшей истории не только правящей династии, но и всего российского государства.
Цесаревич Алексей, садясь в лодку на реке Пилице, получил опасную травму. Больной гемофилией мальчик неудачно прыгнул с берега и ударился бедром об уключину. В результате возникла все разраставшаяся обширная гематома, угрожавшая самыми серьезными последствиями. На протяжении нескольких дней придворные врачи ничего не могли поделать. «Дни… были самые тяжелые, — писал император. — Несчастный маленький страдал ужасно, боли схватывали его спазмами и повторялись почти каждые два часа… Спать он почти не мог, плакать тоже, только стонал и говорил: «Господи помилуй!»…»
Мать-императрица, видя беспомощность официальной медицины, решила ради спасения жизни сына прибегнуть к последнему средству. Она отправила отчаянную телеграмму в сибирскую глухомань, где жил сосланный из столицы Григорий Распутин. Вскоре пришел ответ. Старец телеграфировал: «Не печалься. Твой сын будет жить. Пусть доктора его не мучат». Вслед за столь лаконичным утешением последовало резкое улучшение самочувствия мальчика. Алексей быстро пошел на поправку. Простое совпадение, психотерапевтический эффект или действительно вмешательство неких высших сил? Царственные супруги не стали докапываться до истины, а просто уверовали окончательно в могущество старца Григория и незаменимость его для сохранения здоровья цесаревича. Распутин после этого был вновь возвращен в ближний круг и получил возможность безоговорочно влиять на государя и государыню.
Практически в каждой торжественной церемонии встречи царя на железнодорожной станции Олень принимала участие делегация наряженных в национальные костюмы местных жителей. Кроме того, неоднократно устраивались встречи верноподданных с государем в самой резиденции. Александр III, будучи от природы человеком довольно замкнутым, от такого общения с удовольствием бы отказался, но приходилось подчиняться настойчивым просьбам жены Марии Федоровны, которая считала, что монарх обязан «выходить к народу».
Бывало, привозили в Спалу из соседних городов и деревень детишек, для которых накрывали столы со сладостями. Император выходил и обращался к этим простым мальчикам и девочкам с коротким приветствием, а потом «продолжение банкета» брала в свои руки императрица, ходившая среди ребятни и задававшая вопросы про учебу, любимые занятия…
Несколько осенних недель 1912 года оказались последним охотничьим сезоном, проведенным Николаем II на берегах Пилицы. Во время этого своего отпуска император задумал провести в охотничьей резиденции значительные перестройки, чтобы еще больше благоустроить ее. Однако из-за начавшейся вскоре войны, а потом — революции, отречения царя от престола большинство этих планов так и остались нереализованными.
В послероссийский период бывшую императорскую охотничью резиденцию использовали для нужд первых лиц независимой Польши.
— Здесь бывали Юзеф Пилсудский, президенты республики Станислав Войцеховский, Игнаций Мосцицкий. Последний из них был страстным охотником и часто организовывал так называемые представительские охоты, — рассказывает Михал Слоневский.
Некоторые из сооружений царского периода были в прошлом веке разрушены. Здесь в первую очередь следует упомянуть дворец. Это деревянное здание сгорело в январе 1945-го. Кто пустил «красного петуха», доподлинно не известно. Согласно одной из версий, дворец сожгли солдаты Красной Армии по распоряжению своего командования, которое хотело уничтожить все следы царей Романовых. Есть и иное предположение: дворцовую постройку уничтожили местные крестьяне — мародеры столь варварским образом пытались замести следы своих грабежей. В пользу такой версии говорит тот факт, что в послевоенные годы на аукционах, устраиваемых в Польше, не раз всплывали вещи из прежнего убранства этого царского дворца.
