— Как возникла новая программа изучения православной культуры?
Вице-президент РАО, замглавы Учебно-методического объединения (УМО) Виктор Басюк:
- Как оператор УМО Российская академия образования рассматривает и утверждает все примерные образовательные и рабочие программы по всем уровням общего образования от дошкольного до среднего общего.
При этом кроме обязательных в УМО поступают и программы по вариативной части учебной программы, используемые по выбору школы дополнительно к основным предметам.
Процедура жестко определена регламентом: рассмотрение всех представленных программ, независимо от личного отношения к ним членов академии. Поэтому все они направляются на заключение в две внешние экспертные организации, а итоги рассматриваются в УМО.
Так было и с программой по православной культуре, поступившей к нам в июле и рассмотренной 20 сентября. Обе экспертизы на нее оказались отрицательными, и УМО дважды отправляло программу на доработку: окончательное решение будет принято лишь на следующем заседании.
Однако хочу подчеркнуть: данная программа представляет предмет по выбору, так что решение о его преподавании в любом случае будет приниматься школой с учетом мнения родителей и детей. Если родитель не захочет, чтобы его ребенок посещал этот факультатив, он просто напишет заявление на имя директора школы, и администрация школы должна принять это решение.
— Увы, на практике такие отказы принимают далеко не всегда.
Виктор Басюк:
— Конечно, в России более 40 тыс. школ, и где-то, возможно, мнение администрации может довлеть. Но на этот случай есть механизм, препятствующий игнорированию мнений родителей, — органы надзора во главе с прокуратурой, куда всегда можно обратиться.
Протодиакон Андрей Кураев:
— Знаете, я не очень представляю себе учителей математики в какой-нибудь Белгородской области, давящих на губернатора, с тем чтобы в регионе стало больше матшкол. А вот митрополита, который оказывает мощное давление на губернатора, а тот — на директоров школ, чтобы было больше «истокообразующих» учебных заведений, представляю легко. И от этого административного ресурса детей и родителей надо защищать: возможность политического заказа более чем реальна.
Заслуженный учитель РФ, директор школы Евгений Ямбург:
— Приведу конкретный пример. К нам в школу привезли девочку как раз из Белгородской области, откуда ее семья буквально бежала, спасаясь от курса «Истоков». Она мне говорит: я не люблю католиков за то, что они молятся Примадонне! Я, конечно, ей объяснил, что Примадонна — это Алла Пугачева, а не Матерь Божья. Но ужас в том, что при таком нажиме и политическом давлении ее успели отравить ненавистью! И директор школы, подчиненный начальнику управления образования, как тот, в свою очередь, губернатору, не может защитить ребенка от этого давления: сегодня по КЗОТу любого директора можно уволить без объяснения причин. Вот родители и бегут...
Андрей Кураев:
- Есть также замечания и по содержанию программы, подготовленной отделом религиозного образования патриархии. К сожалению, очень часто такие программы и учебники пишутся не для детей, а для внутреннего цензора, сидящего в голове у автора и озабоченного исключительно соответствием ортодоксии.
Между тем ребенку в рамках такого курса надо говорить не о решениях того или иного собора или о том, что Содом сделал со своею Гоморрой, а о том, что в сокровищнице православного предания, возможно, найдется несколько подсказок для решения его насущных проблем — поиска своей идентичности, своего места в коллективе, разборок в подростковой стае, этики и сексуального поведения, межнациональных отношений и т.д. и т.п.
К сожалению, представленная программа бесталанно следует первому пути, уводя детей в иные века. Кроме того, она рассчитана на изучение целиком, в объеме 592 часов, во всех классах — с 1-го по 11-й. А должны быть дробные программы, которые, не превращая школу в просеминарию, позволят ей вводить их по своему усмотрению отдельными кусками после общего курса ОРКСЭ — скажем, в 6-7-м или в 10–11-м классах.
Но что сильнее всего меня поразило в обсуждаемом учебном курсе, так это его финал. Все кончается рассказом о Синодальном отделе религиозного образования во главе с митрополитом Меркурием. Такой вот итог эволюции человечества!
— А зачем вообще этот курс, если в школах уже преподается ОРКСЭ?
Ректор Московского исламского университета Дамир Хайретдинов:
Я, честно говоря, этого не понимаю. Все мы знаем, как появился курс ОРКСЭ. Вначале было одностороннее введение в Белгородской и некоторых других центральных областях России основ православной культуры и, как следствие, — рост напряжения межнациональных отношений, погасить который удалось лишь с вмешательством в конфликт самых высоких инстанций. И лишь затем — работа по созданию единого светского курса ОРКСЭ.
Он вышел очень удачным, но главное, что конфессии смогли договориться между собой, перейдя от выяснения отношений к совместной работе. И вот теперь начинаются новые странности. Уверен, что подавляющее большинство читателей «Московского комсомольца», как и все здесь присутствующие, — добропорядочные граждане, отцы и матери семейств, стремящиеся к нравственному воспитанию своих детей.
В полной мере это относится и к нам, мусульманам: мы также поддерживаем большинство инициатив РПЦ по воспитанию молодежи в духе традиционных ценностей нашего общества, морали и здоровых семейных отношений. Но к чему вся эта келейность?
У нас существует масса всяческих официальных инстанций: Общественная палата, Межрелигиозный совет, Общественный совет при президенте, Комиссия при правительстве, профильный комитет Госдумы. Специально создано Федеральное агентство по делам национальностей, которое претендует на статус министерства. Но факты тайного появления и внедрения очередных курсов православия почему-то проходят мимо них. Зачем нам тогда вся эта многочисленная прослойка, если мы узнаем обо всем из звонков наших рассерженных прихожан?
— Хороший вопрос!
Дамир Хайретдинов:
- Но не главный. Главный вопрос: что такое сегодня российская нация?
Мы же понимаем, что то, что здесь произошло, рано или поздно выстрелит в регионах!
Сегодня мы будем вводить дополнительный курс исламской культуры в тех регионах России, где осталось 2–3% русского населения, а завтра, уже ориентируясь на новый образец, в тех, где 20–30% русского населения?
Мы же помним из истории, что революция 1917 года начиналась с лозунга тогдашнего министерства просвещения «Самодержавие, православие, народность», а распад СССР произошел по национальному признаку, хотя над этим и поработало ЦРУ. Зачем же снова наступать на те же грабли, да еще в условиях многочисленных внешних вызовов и изменения этнодемографического соотношения внутри нашей страны?
Думаю, необходимо работать над этими темами совместно всем заинтересованным сторонам — и конфессиям, и общественности, и государству, и научному сообществу с помощью широкой дискуссии, а не кулуарно.
Виктор Басюк:
— Должен сказать, что это не первая программа данной тематики, которая проходит экспертизу в РАО. И никакой тайны из этой работы мы не делаем: заседания УМО открыты, в том числе и для прессы. Кроме того, если школа или регион решили ввести у себя какую-то программу, то пусть уж лучше она пройдет оценку специалистов, а не будет вытащена откуда-то из-под спуда.
Преподаватель православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, писатель, многодетный отец Тимофей Веронин:
— Если в какой-то школе после уроков проходят занятия по Закону Божьему, то это делается, только если того требуют родители. Если есть запрос и желание, чтобы дети знали о счастье, которое нам открылось, то как это можно запрещать?
— Речь ведь не о запрете, а о недопустимости навязывать эти занятия.
Тимофей Веронин:
— Да никто и не навязывает.
Евгений Ямбург:
— Напротив, есть много фактов такого давления в регионах. И надзорные органы сплошь и рядом тоже в этом тренде.
— Давайте спросим родителей!
Психолог школы №830, многодетная мама Богдана Кувшинникова:
— В регионах, где идет политическое давление сверху, директор школы действительно бессилен, так как сейчас это самый бесправный человек в образовании. Но если решение находится на уровне школы, вопрос может решить даже не коллектив родителей, а каждая отдельно взятая семья.
Евгений Ямбург:
- Проблема много глубже. В нашей стране, пережившей вслед за религиозным кризисом религиозный ренессанс, спутаны все понятия: духовность и клерикализм; вера отцов и их вражда друг к другу. Отсюда возникают, сплетаясь хвостами, бесы всех мастей, вместо одних мифов возникают другие, и на этой основе вдруг является миру какой-нибудь немыслимый православный сталинизм.
Да, ХХ век доказал кризис автономной безрелигиозной морали. Но сегодня людей, впервые обращающихся к этим сюжетам, подстерегает страшный кризис идентичности, ведь самый простой способ ее обнаружить — это решить, «против кого мы дружим»: найти врага, и неважно, в международной ли сфере или в соседней конфессии. В этом смысле я глубоко убежден: российская школа должна оставаться светской — это, если хотите, техника безопасности многоконфессионального и многонационального государства!
При этом быть светской школой отнюдь не означает быть агрессивно-атеистической — не надо смешивать эти понятия. Но надо искать не то, что разделяет детей, а то, что их объединяет.
Другая опасность — подкрасить тоталитаризм и выдать его методы за спасение, а религию за идеологию, заменив ею марксизм-ленинизм. Это не только унижение религии, но и гнилые нитки, которые будут постоянно рваться из-за возникающих противоречий.
В нашей школе сегодня учатся дети около 20 национальностей, и школа — единственное место, где они собираются вместе. В этих условиях крайне важно, чтобы христианский мальчик знал многое об исламе и понимал, что ислам - это не экстремизм, а смирение, и что есть суры Корана, где Мохаммед говорит, что все религии должны соревноваться в добре. А исламский ребенок — многое понимал в Библии и в Новом Завете.
Религиозный путь — это дело семьи и воскресной школы при церкви или мечети. В общеобразовательной же школе мы должны быть очень аккуратными, иначе мы ее взорвем изнутри, что, к сожалению, уже делаем.
Ни одна конфессия не должна иметь в общеобразовательной школе никаких преимуществ: для более углубленного изучения существуют русские православные гимназии и, скажем, исламские с этнонациональным компонентом, куда родители при желании могут отдать своих детей. Но строить всех в один ряд в общеобразовательной школе нельзя — мы кровью обольемся!
— Кстати, среди нас есть представительница родителей, которых реально пытались «построить в один ряд».
Глава инициативной группы родителей школы №2065 Инна Герасимова:
— Наш класс подал жалобу в прокуратуру на навязывание нам предмета «Истоки». Сначала мы написали заявление об отказе его изучать директору школы. Но школа нас проигнорировала, и мы обратились в прокуратуру с заявлением, что отказываемся слушать курс религиозной пропаганды, да еще крайне непрофессионально изложенной в учебнике. Но прокуратура отправляет наши письма в департамент образования, а тот пересылает их снова в школу. И получается замкнутый круг, который мы не можем разорвать уже четыре месяца.
Евгений Ямбург:
- Такое навязывание — грубейшее нарушение: полное право родителей от него отказываться! Жаль, что прокуратура в вашем случае, как бы это сказать... проявляет нравственную гибкость.
Я с большим уважением отношусь к патриарху Кириллу. Но когда он на голубом глазу говорит, что наши школы препятствуют введению православных курсов, это звучит для чиновников как сигнал давить на директоров. А едва пускается в дело административно-командный ресурс, становится плохо всем: и школам, и мусульманам, и православным, и всем другим. Не говорю уже о страшной ситуации, складывающейся с кадрами. Ведь зачастую эти курсы ведут учителя труда, прошедшие, ради дополнительных часов, краткую переподготовку.
— Тимофей Леонович, а кто, с вашей точки зрения, должен вести такие уроки в школе?
Тимофей Веронин:
— Как преподаватель Свято-Тихоновского университета считаю, что введение этой дисциплины поможет нашей православной общественности подготовить нужных специалистов. Это должен быть педагог, которому это духовно близко, и тогда сам предмет поведет его за собой и заставит духовно раскрываться. Ведь что такое школа, из которой изгнано религиозное начало? Это атеистическая школа, где биология, география, история судят о человеке с чисто атеистических позиций. А атеизм — это та же религия.
Евгений Ямбург:
— Только не надо путать светскую школу с атеистической! Светский характер образования должен сохраниться, ведь как только школа его потеряет, тут же пойдут требования прекратить преподавание дарвинизма, ибо тот противоречит Библии. Или того лучше: появятся пособия, авторы которых начнут вилять, стремясь и церковь не обидеть, и с наукой окончательно расстаться. А в итоге напишут, что человек произошел от обезьяны по образу и подобию Божьему! Оно, может, теологически и верно... Но звучит сомнительно. Так что сегодняшнее мощное давление религии на школу очень опасно — и для той, и для другой.
Дамир Хайретдинов:
— Да, за обсуждаемым сейчас факультативным курсом стоит очень серьезная проблема: подспудная клерикализация школы. Чтобы понять, что этот учебник является пропагандой православной церкви и идеологии, не нужно быть экспертом. А теперь представьте, что я принесу такой же по мусульманству. Ведь тут же скажут, что исламизация России уже состоялась! Это острейшая тема!
Евгений Ямбург:
— Да, чиновники чуют тренд объединения религии с идеологией. И им даже не нужны прямые приказы сверху — лишь намеки на эти приказы. Между тем любое идеологическое впаривание ни к чему не приведет, кроме ненависти и цинизма. И мы это уже видим. Какие бы красивые программы мы ни писали — воспитательную на 20 лет или какие другие, если то, что мы говорим, не соответствует тому, что мы видим, дети на это реагируют мгновенно — их не обманешь.
«МК»: — Ну что же, на этой оптимистической ноте мы и завершим работу.
АНЕКДОТ ОТ АНДРЕЯ КУРАЕВА. 4-й класс, урок православной культуры. Учительница рассказывает о предмете и говорит: «Дети, те из вас, кто получит «четверки» и «пятерки», попадут в рай, а те, кто «двойки» и «тройки», — в ад». Вовочка: «Марьванна, а выжить после этих уроков никак нельзя?»
