Именно таким ударом под дых, после которого не вздохнуть, стало выступление руководителя Следственного управления СКР по Иркутской области Андрея Бунёва в конце прошлой недели на 46‑й сессии Законодательного собрания Иркутской области перед депутатами. Причиной визита генерал-майора к народным избранникам стали уголовные дела по факту смертей находившихся в Черемховском интернате детей, а также по факту халатности должностных лиц Усольского кадетского корпуса.
Так что же выяснило следствие? Почему в интернате умирали дети? Может, речь идет о халатности или психической неадекватности кого-то из сотрудников — и достаточно этого человека осудить по всей строгости закона и ситуация исправится? Увы, нет. Дети умирали по куда более страшной причине.
Они умирали, потому что на их жизнь банально нет денег. Впрочем, факты, приведенные Бунёвым, говорят лучше всяких патетических слов.
Для начала давайте вспомним, о каком конкретно интернате идет речь. В этом учреждении находятся тяжелые инвалиды, прикованные к постелям. При этом, как выяснилось в ходе следствия, «на день на 120 детей выделено всего две медсестры — и на медицинскую работу, и на зондовое кормление. Только одна из медсестер остается на ночь».
Обратите внимание, так было далеко не всегда. Продолжаем цитировать доклад генерал-майора: «Произошло сокращение должностей помощников воспитателей с ежемесячной зарплатой в 18 тыс. рублей на санитарок, получающих в месяц 6–8 тыс. рублей. При увеличении количества находящихся детей в три с лишним раза штат был увеличен на 24%. Нагрузка на работника выросла почти в три раза. Зарплата же при этом уменьшилась также в два-три раза. При этом количество врачей вообще не увеличилось — на 102 ребенка один педиатр».
Еще раз, вдумайтесь: на 102 ребенка один педиатр...
Но, быть может, этот педиатр хотя бы самой высшей квалификации и получает соответствующее денежное вознаграждение? Читаем дальше доклад: «Работающий в системе Минздрава получает в среднем 40 тыс. рублей в месяц. Такой же врач в системе Минобразования — 10 тыс. рублей в месяц, и данная деятельность не засчитывается ему в медицинский стаж. Таким образом, все ставки пустые, детям медицинское сопровождение не оказывается». И дальше: «В результате создания таких условий в учреждении грамотные сотрудники уволились, в основном временно работали лица без опыта работы, направленные службой занятости».
Если кто-то при этом надеется, что хотя бы выделялись должные средства на лекарства — напрасно! «В течение полугода не было денежных средств на памперсы. Многим детям нужны жидкие лекарства, так как они не могут глотать, детские таблетированные препараты, но денежных средств на такие препараты нет. Таблетки для взрослых делятся персоналом, толкутся и даются детям, тогда как эти работы должны производиться в аптеках в надлежащих условиях, однако денежных средств нет. Дешевые препараты приобретались на личные деньги персонала: у учреждения не было денег».
Понятно, да? Люди, чьи зарплаты не достигали и 20 тысяч в месяц, на свои деньги покупали чужим детям-инвалидам лекарства, чтобы как-то продлить их существование, ибо жизнью это и назвать-то нельзя.
А вот и контрольный выстрел в совесть: «В больнице недокомплект, практические доктора утверждают, что роста заработной платы нет, многоразово стерилизуют одноразовые перчатки, так как начались перебои с их поставкой».
Но, быть может, такой ужас, когда даже одноразовые перчатки многократно стерилизуются, царит только в интернате для тяжелых инвалидов? Может, только на них государство махнуло рукой?
Просто читаем дальше: «Ситуация не лучше и в Министерстве образования Иркутской области. Так, например, на финансирование текущего ремонта в Усольском кадетском корпусе на ремонт теплоисточника производства 1961 года денежные средства не выделены. Зарплата сотрудников — динамика во многом аналогичная приведенной по Минсоцразвитию. Медицинская сестра получала 3 года назад 16 тысяч рублей, 2 года назад — 18 тысяч рублей, год назад — 18 тысяч рублей, в этом году — 9 тысяч рублей. Врач — 10 тысяч рублей. Все врачи уволились, детей осматривает оставшаяся еще медсестра. Она же осуществляет предрейсовый осмотр водителей и работников столовой перед началом рабочего дня, хотя никакого права на это не имеет. Большая часть воспитателей — вчерашние уборщицы. Часть персонала — на сегодня установлено 7 человек — судимые или привлекавшиеся к уголовной ответственности. При этом еще половина персонала проверяется в настоящий момент. А ведь это вопрос и оплаты труда — кто на такую зарплату идет. В XXI веке в элитном учебном заведении 2/3 детей спят на фанере — кровати пришли в негодность. На новые кровати денежные средства не выделены».
Насколько же должна быть катастрофической ситуация с финансированием, если о ней заговорил сам представитель власти! Причем не самого низкого звена. Впервые о вопиющей бедности буквально кричит официальный чиновник.
«Я на службе около 30 лет, но впервые возникло желание доложить депутатам установленную следствием информацию», — признался Бунёв.
Почему именно депутатам? Генерал-майор ответил: «Следствием не установлено каких–либо последствий по исполнению федерального бюджета — там обязательства исполнены полностью. Муниципалитеты также в абсолютном большинстве случаев стараются как могут. А то, что вы принимаете по обязательствам области, гарантированно вызывает крайне неблагоприятные последствия».
А что же в ответ народные избранники? Обещали «серьезно осмыслить».
На Руси всегда были актуальны два вопроса: «кто виноват?» и «что делать?». А сегодня остался один, но куда более безнадежный по своей сути: где взять денег? В бюджете их, похоже, нет: ни на лечение, ни на воспитание, ни на образование, ни на оплату труда, ни на развитие здорового подрастающего поколения, ни на поддержание существования тяжелых детей-инвалидов — ни на что!
Помните такую русскую поговорку: «не в деньгах счастье»? В последнее время к ней в народе как-то естественно придумалось продолжение: «…а в их количестве». Только о счастье ли сейчас речь? Не до жиру ведь тем, кому не повезло притулиться на крошечном островке Благополучия. Где-нибудь рядом с депутатами. Остаться бы в живых.
