Если цифру 71 повернуть задом наперед, то получится 17. Именно столько лет было Тане Грачевой (это ее девичья фамилия), когда она познакомилась с женой Рауля Кастро, пламенной революционеркой Вильмой Эспин.
«Голос представительниц всех континентов звучал в дни Всемирного конгресса женщин с трибуны Кремлевского Дворца съездов. С большим интересом слушали собравшиеся выступление кубинки Вильмы Эспин де Кастро. С огромным букетом цветов выбежала к трибуне простая советская девушка Таня Грачева, чтобы поприветствовать свою кубинскую подругу» — подпись под их общей фотографией в самой главной молодежной газете страны. 63-й год. А еще огромные Танины глаза в кинохронике, полные слез. Куба — любовь моя.
География в полоску
А все началось с маленького латунного значка Федерации кубинских женщин. Кубинка, нежно обнимающая свое дитя, оберегая его, как Богородица на иконе. Этот образ, символ женщин мятежного острова, выбрала как раз Вильма. И значок Тане подарила тоже она.
— Я попала на Всемирный конгресс потому, что входила в Общество кубино-советской дружбы, по молодости лет выполняла всякие нехитрые поручения, помогала как могла, — рассказывает Татьяна Куликова. — Для меня, да и для всего нашего послевоенного поколения события, произошедшие на Кубе, не были пустым звуком. Мы и сами росли особыми. Поколение детей победителей. Я родилась в 45-м году. Мой отец, как сотни тысяч других мужчин, прошел всю войну в гимнастерке и в кирзовых сапогах. Мы гордились нашей победой и тем, что живем в лучшей в мире стране. А затем раз — и публичное развенчание культа личности Сталина. Все ориентиры оказались сразу потеряны. Часть моих ровесников стала стилягами и не верили уже ни во что, кроме жвачек и джинсов с зарубежными пластинками. Часть, и я в том числе, пламенно влюбились в революционную Кубу. Чужая, завоеванная кровью свобода стала для нас знаком того, что не все еще потеряно.
Рушился колониальный мир. Школьная география «в полоску» — страны в атласе были раскрашены в разные цвета, побольше — те, кто оставался еще вассалом капиталистического мира, поменьше — сбросившие рабство и гнет.
— События на Кубе лечили наши раны. Полетел в космос Юрий Гагарин, кубинцы разбили американцев на Плайя-Хирон. Все было созвучно нашим мыслям и желаниям. Поэтому мы не могли не реагировать восторженно на Фиделя.
«Революция — дело суровое,
но не мрачное, черт побери!
Все парадное и сановное,
Революция, побори!» — шпарит наизусть Татьяна Ивановна. Память — странная штука, за одним словом нанизываются на тонкую веточку рифм другие, и вот уже не остановить, пока не выплеснутся, не закончатся все, до самого донышка. Молодой Евтушенко.
Понимаешь ты, новая Куба,
понимаешь нелицемерно,
что напыщенность или скука —
тоже контрреволюционеры!
— И вот на Всемирном конгрессе впервые вижу этих женщин вживую — Вильму Эспин, Айдее Сантамарию. Я читала о них книжки, знала, что они — настоящие героини, революционерки, подпольщицы. Я, вглядываясь в их лица, пытаясь запомнить каждую черту, вдруг разрыдалась от нахлынувших на меня чувств, и Вильма увидела эти слезы. Не знаю, что уж такого могла разглядеть она в семнадцатилетней девчонке, но попросила подвести меня к ней. Может быть, это был материнский инстинкт? Вильма как раз стала матерью.... Еще и имя Таня — партизанка Таня, так звали и боевую подругу Че Гевары. Мы познакомились.
— И через два с лишним года Вильма вас нашла?
— Была конференция в нашем кубино-советском обществе. Я знала, конечно, что на нее приедет Вильма, но никогда не решилась бы подойти к ней — кто она, а кто я? Скромно сидела на регистрации прибывших участников. Вдруг меня вызывают в президиум. Вильма схватила в свои объятия: «Таня! Таня! Как хорошо, что ты здесь!» Я очень засмущалась. Собрание вел Юрий Гагарин, и он с таким любопытством на нас посмотрел! Вильма сказала, что мне обязательно надо познакомиться с Раулем, и мы поехали в их московскую резиденцию.
Почему нет коммунизма
На банкете Таня сидела как Золушка на балу. Между Раулем и Вильмой. Остальные гости — сплошь генералы. В рот ничего не лезло. Вильма специально чистила для девушки крошечные бананы, невероятное чудо по тем временам, чтобы та не ушла с приема голодная.
— Сам Рауль пил водку, мне налил красное вино. Встал и произнес первый тост: за встречу с Таней. Мне надарили подарков, с почетом отвезли домой на «Чайке», — Татьяна Ивановна переводит дыхание и вдруг признается: — Я должна тебе сказать, Катя, что перед Кубой у меня есть с тех пор и чувство вины, несмышленая была, глупая... Да ты поймешь сейчас.
Через несколько дней она поехала кататься на лыжах с молодым кубинским министром.
— Только не пиши, какое именно министерство он возглавлял, а то неудобно, — просит меня Татьяна Ивановна. — Вошли с ним в троллейбус, кинули монетку в аппарат, отмотали билеты. И парень как-то с недоумением спрашивает у меня на плохом русском: «Таня, а зачем билеты? Надо ездить без билетов. У вас же коммунизм». И я, такая гордая и довольная собой, моментально его отбрила: «Да мы давно бы уже ездили бесплатно, если бы не помогали всяким Кубам». Если честно, мне до сих пор стыдно за свой ответ.
— Закончилась любовь?
— Какая любовь? Обычная дружба была, мы и потом еще общались, — машет руками Татьяна Ивановна. — Все дело в том, что кубинцы воспринимали наше строительство коммунизма гораздо буквальнее, чем мы, относились к этому без лицемерия, искренне, как дети. Когда я сама поехала на Кубу, то увидела, что в их общественном транспорте вообще нет билетов, пассажиры просто бросают денежку и садятся на свое место, и поняла, что этот парень, министр, имел в виду. Это вопрос доверия к людям, а не экономики.
Их делегацию от фабрики игрушек, где Таня к тому времени трудилась дизайнером и художницей, принимали на самом высоком уровне. В состав входили директора заводов, серьезные такие дядьки, очень представительные. И вдруг во время банкета к Тане подошел один из устроителей. И снова имя, как пароль: «Вы Таня?»
— Сказал, что от имени и по поручению революционного министра Рауля Кастро и его супруги меня приветствуют на кубинской земле. И что Новый год приглашает встретить у себя чета Кастро. Это был 1971-й.
— Вас, наверное, отвезли на роскошную виллу?
— Нет. Как ни странно Рауль и Вильма жили в обычной многоэтажке с громыхающим лифтом. Правда, в престижном районе города — в старой Гаване. Запомнила только, что в квартире было полно детей — у Вильмы их двое, плюс дети Фиделя, все бегали, играли, баловались, и приходилось с ними много возиться. Вильма фотографировала меня с малышами, но мне было неудобно попросить снимок на память.
— А как же Фидель? Он в итоге приехал?
— Фиделя ждали. Но он в тот вечер, как оказалось, загулял с нашими моряками на военном корабле — и свидеться нам так и не довелось. Хотя подарок ему я приготовила...
Через несколько лет Вильма «с оказией» передала Тане сувенир из Гаваны. Задорную куклу в пышном национальном платье с воланами, танцовщицу с блеском в нарисованных глазах. «Оказией» был Володя Тетельбойм — чилийский революционер и близкий друг поэта Пабло Неруды, Сальвадора Альенде.
— Так случайно совпало, что после чилийского переворота их коммунисты переехали к нам в Москву. Володя — Валентино Тетельбойм, был заместителем генсека Луиса Корвалана по идеологии. Мы стали соседями по подъезду на Кутузовском, только я жила в коммуналке, а Володя в четырехкомнатной квартире. И его жена от меня не вылезала, я учила ее готовить. Когда Володя вернулся с Кубы, его супруга с уважением сказала: «А мы и не думали, Таня, что у тебя такие связи. Хорошо иметь в подругах первую леди Кубы».
Первая леди
Фидель развелся, и выполнять роль главной женщины страны действительно пришлось Вильме. До самой смерти. Она не просто занималась благотворительностью, как большинство супруг других глав государств, а еще и входила в ЦК Компартии Кубы.
— Впрочем, кукла от Вильмы — это не самый удивительный подарок, — продолжает Татьяна Ивановна. — Другая моя кубинская подруга, революционерка Айдее Сантамария, как-то прислала мне шкатулку в виде гроба. Из сладко пахнущих тропических деревьев. Это был аромат Кубы, Гаваны — моя собеседница достает из продолговатого ящичка какие-то письма, записки, украшения, принюхивается и грустно качает головой. — Нет, уже не пахнет, слишком много времен прошло...
Вильма Эспин де Кастро ушла в 2007 году в возрасте 77 лет. В жизни Татьяны Ивановны Куликовой будет еще много чего. И мира, и войн. Мы познакомимся с ней в Сирии в монастыре Маалюля, самом древнем монастыре в мире, 47-й год от Рождества Христова. Там Куликова, к тому времени известная православная художница, станет обучать молоденьких православных монахинь мастерству изготовления хоругви — знамени во славу Христа. Знамя — в этом тоже есть что-то революционное, мятежное, честное.
Хоругви художницы Куликовой хранятся сегодня и на атомных подлодках, и на Донбассе, и у олимпийских чемпионов, и в штабе нашего командования в Сирии.
Потом монастырь Маалюля захватят боевики, Татьяна Ивановна успеет вернуться домой и приступит к главному делу своей жизни — хоругви Гаванской Богоматери. Точь-в-точь как на значке, подаренном Вильмой. Она замыслила сделать ее много-много лет назад, но все не решалась начать.
— Из нашей русской иконографии я выбрала позу Богородицы и младенца, чтобы были максимально похожи на ту, что изображена на значке. Это Ярославская Богоматерь. Немного дерзко с моей стороны, — улыбается Татьяна Ивановна. — Но я сделала ее с любовью. Помочь передать мою работу Раулю Кастро вызвался генерал-лейтенант Николай Леонов, что и было сделано в Кремле накануне 9 мая, в прошлом году, на 70-летие Победы. Я рада, что успела смастерить ее до смерти Фиделя. Я переживаю за Кубу, нехорошо, если сейчас, после ухода команданте, они изменят своим идеалам и погонятся, как все, за богатством и бессмысленным потребительством, которые на самом деле не стоят ничего.
Татьяна Ивановна говорит, что до сих пор не знает, почему в качестве русской подруги Вильма выбрала именно ее, молоденькую девчушку. Без языка, без каких-то глубоких познаний. Она искренне удивляется, а я вижу в ней, 71-летней, прежнюю, юную, задорную, и то же озорство, неиссякаемую внутреннюю энергию, которую не затушили минувшие годы. Как у куклы-танцовщицы.
— После смерти Вильмы я написала Раулю письмо. О том, что бережно храню в своем сердце светлый образ его жены. В юные годы очень важны положительные примеры для становления жизненной позиции. Для нас ими стали герои кубинской революции. Я считаю, что моя жизнь сложилась счастливо, в том числе и потому, что в ней были такие люди, такие женщины, как Вильма Эспин, я не потеряла себя — вопреки той катастрофе, которую мы все пережили с распадом СССР. На прощание я поблагодарила любимую Кубу и семью Кастро за все. И подписалась: ваша Таня.
