Вкратце напомним предысторию. Павел поведал нам, что это письмо было отправлено его дедом Михаилом Гусевым своей матери Татьяне. Отправленные в 1941 году в Германию на работы, мать и сын впоследствии разлучились: Татьяна вышла замуж за немца и осталась в Германии, а Михаил, пройдя концлагерь, вернулся в Россию. Долгие годы их связь не прерывалась. Они писали друг другу письма, правда те, к сожалению, не всегда доходили.
Павел приехал к Алексею ровно в 2 часа, как и обещал. «Вы не против, если мы попросим вас вскрыть конверт сейчас?» - спросила я Павла. «Конечно! Алексей, вскрывайте, вы же его хозяин», – согласился Гусев. «Нет, это вы хозяин», - засмущался Алексей. Мужчины засмеялись, автор находки извлек из ящика стола ножницы, и через несколько секунд Гусев-внук вскрыл конверт.
- Это почерк бабушки!. Должно быть, она писала под диктовку деда, - сказал он задумчиво и начал читать.
4 страницы крупного аккуратного почерка. Из них мы узнали практически всю историю семьи Гусевых за — как минимум — 70-й год. Если современная молодежь может в социальных сетях выкладывать целые тома разговоров обо всем и ни о чем, в старых письмах информация очень концентрированная и оттого особенно ценная.
Оказалось, бабушка Мария Андреевна под диктовку деда Михаила Дмитриевича писала уже не Татьяне, его матери, а некой Лидии, которая, вероятно, приходилась ей близкой знакомой или даже родственницей. Писала ей, потому что Татьяна, как выяснилось, умерла, и Лидия некоторое время назад высылала в Мытищи гостевую визу, однако та пришла с большим опозданием, и надобности в ней не осталось: похороны прошли. Мария интересовалась вопросами наследования: у ее свекрови осталась в Германии недвижимость, сообщала, что их старший с Михаилом сын пошел в армию, средняя дочь закончила 9 класс, а младшая — второй. Письмо заканчивалось тем, что погода в Мытищах сейчас стоит замечательная.
- Так оказывается у вас за границей может быть наследство! Может, еще не поздно заявить о своих правах или просто как-то связаться с родственниками, которые могли остаться у вас в Германии? - спросила я Павла.
- Зачем? У меня все есть. Своя собственная компьютерная фирма, двое дочерей. Я счастливый человек, мне не нужно наследство в Германии.
Мы с Алексеем переглянулись. Мне, честно, стало даже как-то не по себе. Я поняла, что нахожусь в одной комнате с двумя мужчинами, наделенными исключительными духовными качествами. Невероятно. Один не поддался искушению, чтобы вскрыть письмо, а другой даже гипотетически не претендует на заграничное наследство.
- А что вы еще помните про своего дедушку?
- Они с бабушкой из одного региона, из Тверской области. Советские войска при отступлении в 1941 году сожгли безжалостно деревни и моего деда, и моей бабушки. Бабушка всю зиму провела в землянке. Немногие погорельцы тогда пережили эту зиму. А дедушка со своей матерью были отправлены в Германию на принудительные работы. Татьяна, как я вам уже говорил, начала работать на ферме и в итоге вышла замуж за немца, а дед после саботажа на авиационном заводе (где он недокручивал гайки, чтобы немецкие крылатые машины падали) попал в концлагерь. После того, как дед вернулся, он попал в Мытищи – тогда всех тверских отправляли сюда. Так он и познакомился с бабушкой. Потом у них родились трое детей, в том числе мой отец. Помню, о войне в нашей семье никогда не вспоминали. Только если дел выпивал, он начинал что-то говорить, но обычно бабушка следила за его речью. Она боялась, что услышат дети и сболтнут чего-нибудь лишнего в школе. Боялись, что детей могут исключить из пионерии.
- Что вам больше всего запомнилось в рассказах деда?
- Как он отзывался о Рокосовском. В 46 году он попал в штрафбат как бывший военнопленный и был отправлен под командование Рокосовского в Польшу разбирать химзавод. Дед рассказывал, что маршал очень любил солдат и заботился о них. Часто вспоминаю такой трогательный момент: дед очень любил чистить картошку. Я как-то спросил у него: почему ты всегда чистишь сам, никому больше не доверяешь? Он ответил: «Мне нравится, что я чищу ее в теплой воде. Все детство, сколько себя помню, я чистил ее в холодной». А вообще он никогда не считал себя ни героем, ни жертвой. Такая выпала доля его поколению: детям войны пришлось нелегко. А вот потом у бабушки и деда сложилась вполне благополучная жизнь. Бабушка в бригаде штукатуров работала на новостройках в Москве, эта работа считалась очень престижной. А дед трудился на Горьковском автозаводе. Транспортировал новые грузовики в регионе. Его работа тоже высоко ценилась.
Наша встреча с торжественной передачей письма никому не спасла жизнь и не увеличила благосостояние. Может, кто-то скажет: блажь. Но она все-равно что-то изменила в наших дрогнувших сердцах, всколыхнула память, умиротворила душу. Письма из прошлого, возможно, так или иначе влияют на будущее. Эффект бабочки.
