В восстановленном после разрушительных войн Грозном река Сунжа теперь разделяет не проспекты Революции и Победы, а проспекты Владимира Путина и Ахмата Кадырова. Между ними, в самом центре города, друг на друга смотрят главные его достопримечательности — мечеть «Сердце Чечни» и высотки «Грозный-Сити». Новостройки делают Грозный больше похожим не на крепкий промышленный центр с едва уловимым восточным колоритом, а на типичный арабский мегаполис — богатый на вид, чистенький, ухоженный.
Если проехать от мечети и высоток минут десять на север, к остановке «Консервный завод», попадаешь ко главному входу на кладбище, от которого не осталось никаких видимых признаков — ни забора, ни сторожевой будки, ни калитки.
Вход можно опознать лишь по памятнику-солдату — мемориалу героям, павшим в боях за свободу и независимость Родины в годы Великой Отечественной войны. От этого мемориала в советские годы шла центральная дорога, разветвлявшаяся к секторам. Сегодня она заканчивается, едва начавшись: через несколько метров утыкаешься в чащу из деревьев Как и куда идти дальше — непонятно, да и спросить не у кого: в любое время суток здесь ни одной живой души.
На этом кладбище лежат и мои дедушка с прабабушкой, рядышком, на одном участке. До войны мы находили его просто: идем по центральной дороге, отсчитываем четыре поворота налево, пятый — наш, а вот и родные...
Дедушка, артиллерист, гвардии полковник Роман Федорович Крылов (1923–1989), с 1956 года служил в Грозном начальником гарнизона, а как вышел в отставку — трудился старшим инженером по безопасности магистральных трубопроводов.
Прабабушка, Ульяна Кондратьевна Донченко (1901–1991), работала здесь поваром на заводе. Вся моя семья по маминой линии жила на бывшем проспекте Революции до первой войны. А потом стали беженцами, оставив тут своих усопших родственников.
В Чечено-Ингушской АССР до 1994 года проживало почти столько же русских, сколько чеченцев и ингушей. Русские хоронили своих на городских кладбищах, чеченцы с ингушами — согласно их традициям — в родовых селах.
После двух войн мусульманское население республики приехало обратно (а многие и не уезжали, переждав страшное время в бомбоубежищах), русские предпочли уехать навсегда... Огромные, в 35–50 га, христианские некрополи оказались брошены. В годы войны их минировали и бомбили, так как у консервного завода засела большая группа ваххабитов, после разминировали и очищали от неразорвавшихся бомб.
Долгое время к кладбищу даже подойти было страшно, и только несколько лет назад появилась частная контора, которая за деньги приводит в божеский вид заросшие участки. Работают в ней местные молодые ребята — человек пять или шесть чеченцев, мусульман.
За три тысячи рублей они только находят могилу семьи и отправляют родственникам ее фото и подробное описание, насколько там все запущено. За разовую уборку берут от 4 до 5 тысяч рублей. Капитальные работы— выкорчевать деревья и кусты, положить на их место плитку или насыпать гальку (как финансы позволяют), подкрасить надгробную плиту, выровнять искореженные ограды, — обойдутся в сумму от 30 до 50 тысяч рублей.
Пользовалась услугами этих предприимчивых молодых людей и моя мама. Чеченцы из этой фирмы слали ей фото «до» и «после», а мама перечисляла им деньги на карточку.
И наконец спустя 25 лет приехав в город, где родилась, я пошла к деду с прабабкой. Увы! Но не смогла найти их могилы: на кладбище ни табличек, ни указателей. Со своими чеченцами-провожатыми, соседями нашей семьи, мы продирались сквозь заросли и ограды, не зная толком, куда идем, пока не забрели совсем в глухую чащу, когда уже стемнело. На дереве, растущем прямо из чужой могилы, ухала сова, а вдали светились два желтых глаза какого-то притаившегося дикого зверя... Мы поспешили обратно.
Некрополь в таком плачевном состоянии, что, кажется, это не лес разросся по всему кладбищу, а могилы вдруг выросли под деревьями. И как это могло произойти в самом центре Грозного, на поддержание внешнего блеска которого ушли и уходят миллиарды бюджетных рублей?
***
От грозненского похоронного бюро, которое существовало в советское время в каждом городе, остался только 62 летний Василий Иванович. Он последний его сотрудник, десять лет служивший на Центральном кладбище дворником.
— В январе 2011 года похоронное бюро в Грозном закрыли, так как нет финансирования, — объясняет Василий Иванович, удивляясь, откуда его нашел «МК», ведь он с тех пор на кладбище не работает. — Православные в городе живут, и когда им нужно друг друга хоронить, они выкручиваются как могут, ведь здесь даже гроба не купишь: местным мусульманам, которых в Чечне теперь — практически все население, они не нужны. Их приходится заказывать в соседних Моздоке или Пятигорске и молиться, чтобы успели ко дню погребения.
Это на самом деле так: в Грозном нет ритуальных контор, а чеченцы прощаются со своими по традициям ислама — без привычных для православных атрибутов. Соседи моей семьи рассказывали, что недавно хоронили самого младшего сына уважаемой в республике многодетной Касират Байсаровой — престарелой бабушки Дени Байсарова, сына Руслана Байсарова и Кристины Орбакайте. У 46 летнего мужчины оторвался тромб. Его погребли по мусульманским канонам: в родовом селе, без гроба.
— Как бюро закрылось, приехал сюда один частный гробовщик, — вспоминает бывший дворник. — Но православных здесь мало, умирают они редко — за год, может, один или два человека, не больше. Гробовщик посидел без заказов да уехал.
У Василия Ивановича на Центральном кладбище лежат мама, бабушка и дедушка.
— Их могилы война пощадила, а у сестры бабули там муж закопан — так его от авиаудара выкинуло из могилы, - вздыхает он.
Обратно, признается мужчина, никого не закапывали: в чеченские войны было не до того.
— У этого кладбища в те годы движуха шла страшная: у его обочины и гаражи спецсвязи возвели, радиоканалы протянули, казармы для солдат понаставили, — перечисляет мой собеседник. — С одной стороны территорию держал свердловский ОМОН, с другой ехала ПМК-209 — передвижная механизированная колонна, с третьей подбирались боевики — из-за них-то некрополь минировали и бомбили. Поэтому после войны людей туда не пускали еще долго, да они и сами не шли — боялись.
Когда оцепление сняли, кладбище полностью освободили от следов войны — к тому времени оно уже заросло.
— Большинство родных сюда уже не ходят, а их посаженные давным-давно тюльпаны да подснежники и спустя годы дают ростки — это настоящее чудо, — улыбается Василий Иванович. — Живности здесь много бегает, хоть на охоту приезжай. Водятся и зайцы, и лисы... Собаки бегают, пугают их.
По его словам, за десять лет службы он обошел все участки вдоль и поперек. Во время Великой Отечественной сюда в братскую могилу свозили бойцов, скончавшихся в местном госпитале. У нее и стоит единственный кладбищенский ориентир — памятник солдатам.
По совету дворника сравниваю его с фотографией советского времени и с ужасом вижу, что монумент-то не тот. Вместо воина с благородным лицом возвышается какой-то непропорциональный уродец.
— Скорее всего памятник стащили на металлолом, а потом спешно поставили гипсовую поделку, выкрашенную под бронзу, — поясняет бывший кладбищенский работник. — Здесь многое делалось напоказ, поэтому меня, собственно, и наняли дворником. Это было во времена правления Ахмата Кадырова, к которому в начале 2000 х приезжали делегации московских властей. На кладбище высоких гостей тоже возили, но мы все десять лет чистили исключительно одну центральную дорогу, в районе памятника.
Охрану некрополя, когда столичные чиновники убедились, что все здесь чинно и благородно, тоже пустили на самотек: дом сторожа теперь занимают газовики, общую ограду и многие оградки участков растащили в пункты металлолома...
Больше всех пострадала Аллея почетных захоронений, где погребали Героев Советского Союза.
На надгробии генерал-майора, кавалериста Владимира Иосифовича Григоровича (1901–1973), который освобождал Украину, Венгрию, Австрию — следы от пуль, его портрет стерт осколками снаряда.
Бронзовый бюст и постамент из нержавейки на могиле полковника, танкиста Прокофия Яковлевича Калашникова (1906–1977) выкопали то ли вандалы, то ли охотники за ценным металлом. Та же участь постигла захоронения и многих других грозненских Героев.
— Кто же тогда знал, что бедой обернутся дорогие добротные памятники от государства, — сетует Василий Иванович и продолжает: — Насколько я знаю, за обе чеченские кампании здесь похоронили всего двоих русских солдат. Кресты поставили плохие: древесина быстро прогнила, и через год от могил, на которые даже плиты поставить не успели, не осталось и следа.
***
Но почему же местные власти совсем не заботятся о крупнейшем кладбище столицы, на котором покоятся и советские Герои? В мэрии Грозного «МК» заявили, что поддержание чистоты и порядка на нем в их обязанности не входит из-за его... статуса.
— Это кладбище не государственное и не частное, а общественное, поэтому следить за ним должны сами жители по мере сил, — отрапортовал заместитель председателя комитета городского хозяйства мэрии Бислан Бибулатов.
В ответ на вопрос, почему так все запущено, он для начала рассказал, что официальное название — Центральное христианское кладбище — не отражает действительности, так как на нем покоятся не только православные, но и мусульмане — не чеченцы, а жившие в советское время в республике татары, балкарцы, карачаевцы, кумыки, азербайджанцы. Всего же в Грозном четыре кладбища — по одному в каждом из его четырех районов. Центральное — самое крупное.
— У Аниты Цой на нем похоронен тесть, — припоминает Бислан Тутреевич. — Там покоятся и атеисты-красноармейцы, и иудеи... Конкретно по другим покойным ничего сказать, увы, не могу, так как вместе с закрытием похоронного бюро пропали и все его архивы, еще с дореволюционной эпохи.
Ликвидация бюро, уверяет меня чиновник, местным православным только на руку, так как теперь... никому их смерть не будет выгодна.
— Во всех городах на похоронах эти бюро наживаются, а в Грозном такого нет, — гордится он. — Сколько в Москве стоит место на кладбище? Несколько миллионов, не меньше. А у нас? Тысяча-две рублей на погребальные расходы, а так — хорони бесплатно!
По заверениям Бибулатова, родственникам православного покойного достаточно лишь прийти в мэрию и попросить любой участок на любом из четырех кладбищ — эти некрополи, выходит, еще и действующие. Если есть место в семейном захоронении, то положить туда только что умершего можно, даже не спрашивая разрешения властей.
— У мусульман считается грехом зарабатывать на смерти, поэтому у нас в этом плане для христиан благодать, — утверждает г-н Бибулатов.
- Каждый год на всех кладбищах весной проводятся субботники! — восклицает чиновник. — Они длятся не одну субботу, а по 2–3 недели. Для нас каждый усопший — это человек, не важно, какую религию он исповедовал при жизни. Поэтому на уборку выходят наши чеченцы-мусульмане, добровольно, десятки тысяч человек на каждое кладбище — от старшеклассников до пенсионеров.
Мэрия на это дело выделить бюджетные средства не может — кладбища-то не наши, но город им помогает, чем может. Перевозчики сами выделяют им автобусы до места, а магазины в этот день дают уборщикам бесплатно хлеб и воду. Мы с мертвыми не воюем! Хотя по закону имеем право снести кладбище целиком — на его месте будет вечный пустырь, — ровно через 60 лет после последнего захоронения, но делать этого не собираемся...
***
Если верить Бибулатову, по идее, десятки тысяч добровольцев выкорчевали бы с кладбища все кусты и деревья. Почему же большинство могил выглядят так ужасно? В мэрии ответить на этот вопрос затруднились, а бывший дворник рассказу Бислана Тутреевича подивился: говорит, субботники и правда проводили, но не каждый год и весьма скромными силами...
Более того, разовыми субботниками не решить проблему вандализма, которая осталась даже после того, как с кладбищ, казалось бы, утащили все ценное. Об этом «МК» поведали в межрегиональном правозащитном центре «Мемориал».
— Начиная с 2010 года к нам все время обращаются русские жительницы Грозного, которые похоронили на местных кладбищах своих матерей и других родных. Жалуются на откровенный вандализм: с участков пропадают металлические кресты, дощечки, даже вазы с цветами, — зачитывает выписки из этих обращений официальный представитель центра Юлия Орлова. — К сожалению, после проверок эти случаи подтверждаются.
Она передала в редакцию только что дошедшее до «Мемориала» написанное от руки послание от жительницы Грозного Валентины. «Прошу вашего содействия по наведению порядка на кладбище «Первомайское» Старопромысловского района (один из четырех районов столицы Чечни. — Е.М.), — просит женщина. — Где целенаправленно выгуливают и пасут скот — баранов, коров, тем самым оскверняют и опорожняют могилы усопших. Прошла всего неделя после захоронения пенсионера, ветерана военной службы — спилили крест, раскиданы венки, вытоптана могилка. И в день похорон 18.11.2015 овцы паслись на кладбище под присмотром чабана. Такого кощунства я не видела нигде...».
Правозащитникам только и остается, что передавать эти письма в мэрию и надеяться хотя бы на ответ.
***
Второй раз на кладбище я поехала с Хасаном — наконец найденным мною 23 летним чеченцем, который выкорчевывал с нашего участка деревья и кусты.
Хасан рассказывал, что за работу на этом кладбище ему перепадает по 25 тысяч рублей в месяц. Это его единственный заработок, причем парень содержит отца, мать, брата и сестру. За три года выкорчевывания он «заработал» грыжу, на удаление которой ушла большая часть сбережений.
Могилу мы нашли. Дедушка Роман и прабабушка Уля улыбались мне с начищенных до блеска табличек. Могила и правда ухожена. Но все соседние участки заросли бурьяном.
— Для души отошедшего к Господу полезнее было бы эти деньги отдать нищим, — сказал мне протоиерей Григорий Куценко, отец благочинный Грозненского церковного округа.
Ему 37 лет, из них семь он служит в единственной в городе православной церкви Архангела Михаила.
— В Грозном осталась всего одна тысяча человек русских, из них в церковь раз-два в месяц ходят человек 150, на Пасху и Рождество еще столько же, — сокрушается он. — А вы спрашиваете, почему мусульмане не следят за православным кладбищем или берут большие деньги за уход. Там и правда скот пасут, и машины моют, и свалки устраивают... Но все же я считаю, что если вы стали беженцами, покинули родной Грозный, самостоятельно не имеете возможности навещать своих покойников, то лучше эти деньги отдать нуждающимся, а не тем, кто им розы на могилы принесет согласно тарифу... Хотя... с другой стороны, если все эти деревья оттуда не выкорчевывать, то следующее поколение не поверит, что в Грозном когда-то жили православные русские.
Да и не в наших традициях, добавляет батюшка, совсем бросать своих покойных, пусть хоть такая забота.
По дороге обратно я встретила на кладбище еще одного чеченца — пожилого Эли Дукузова. Он прибирался у могил родственников своих православных друзей совершенно бесплатно, по велению сердца.
— Они скоро приедут своих навестить, — сказал Эли. — Когда люди среди этих непролазных джунглей видят чистый участок — плачут, будто только что покойника похоронили.
Елена МИЛЬЧАНОВСКА, Грозный
