Хомский в театральной жизни страны — явление удивительное. Всегда производил впечатление тишайшего человека, художника, не знающего, что такое разговор на повышенных тонах. Больше молчал, чем говорил. Но если оглянуться на его жизнь…
Начинал актером, стал режиссером: сначала в Рижском ТЮЗе, затем — в Московском, в корне изменив отношение публики к детскому театру. Его спектакль «Мой брат играет на кларнете» в середине прошлого века стал сенсацией. Президент Чеховского фестиваля Валерий Шадрин вспоминает, что люди выходили со спектакля потрясенные и просветленные. А потом было еще много спектаклей…
В театре им. Моссовета он проработал более 40 лет, 30 из которых был главным режиссером. Но прежде чем рассказать о его работах — один случай из его юности, весьма показательный для характера Павла Осиповича.
Он рассказывал мне, как их, 17-летних мальчишек, когда началась война, повезли под Смоленск рыть окопы. Мальчишки начали рыть, но рыли кое-как, больше болтали, потому что вокруг особой опасности не было. А Павел Хомский рыл добросовестно, потому что по-другому не умел. Вырыл в полный рост — и вдруг как из-под земли выросли танки и пошли прямо на ребят. Выжил только тот (считаные единицы!), кто спрятался на дне полноценного окопа. А остальных… Гусеницы фашистских танков наматывали на себя молодые здоровые тела. Страшная история, но он ее запомнил на всю жизнь.
Старший брат его был режиссером, и без театра Павел Осипович свою жизнь не мыслил. После войны поступил в оперно-драматическую студию при театре Станиславского, ну а дальше — Рига, Москва, ТЮЗ, театр им. Моссовета. С его именем прочно связан рок-мюзикл «Иисус Христос — суперзвезда»: именно тихий, не скандальный, не радикальный Хомский стал первым, кто перенес этот мировой хит на российскую сцену. «Иисус…» 26 лет стоит в афише Моссовета первым номером.
Кроме спектаклей, интеллигентнейшим образом сочетающих традицию и новаторство, Павел Хомский оставил по себе память достойного человека. Человека, который не состоял, не подписывал, не скандалил. Жил по совести. Не шумно, не напоказ, но с таким чувством достоинства, которое ничем не замарано. Ни громкими заявлениями, ни конъюнктурой, ни спекуляцией на злобе дня, ни близостью к сильным мира сего — вся эта пена его как будто не касалась, потому что просто не входила в систему его ценностей.
Ему шел 92-й год, но все, кто встречал Павла Осиповича в театре, говорили тихо: «Он как замороженный. Таким же был и в 70, и в 80». Секрет долголетия (физического и творческого) останется секретом. Он ведь и работал до последнего — заболел в последние месяцы и не смог ходить в театр. Тем не менее строил планы, включил постановку «Трехгрошовой оперы» Брехта в работу нового сезона. И в театре, где сбор труппы назначен на 14 сентября, еще думали, кто озвучит от его имени планы. Никто и не допускал мысли об уходе худрука, несмотря на его болезнь. И тем не менее труппе придется сейчас нелегко: кто заменит Павла Хомского? Каким станет направление театра после него? Вопросы не озвучены, не ко времени они сейчас, когда в дом пришло горе. Остается надежда, что дом, который имеет сильные традиции, им же сохраненные, останется.
Как нам сообщили в дирекции театра, похороны и прощание с Павлом Хомским состоятся в пятницу, 9 сентября.
