— О кризисе ТВ — политическом, технологическом, мировоззренческом — я могу сам вам рассказать очень многое. А что вы скажете о кризисе информационного радио, если он есть, конечно? Готовитесь ли вы уже сейчас к его возможным последствиям и как его предотвратить тогда? Что вы предвидите в развитии информрадио применительно к «Эху Москвы»?
— На мой взгляд, информационно-разговорное радио (не только, как принято говорить, news, но и talk and news), безусловно, переживает кризис. Вызван он объективными причинами, прежде всего развитием соцсетей. Они, безусловно, информационно опережают любой новостной выпуск. Все основные события, которые происходят, мы немедленно узнаем из соцсетей. Если радио раньше было самым быстрым медиа, то теперь, увы, навряд ли. Хотя надо признать, что, поскольку в соцсетях нет отбора, много мусора, много шума, информационные выпуски радио теперь будут выполнять роль дайджеста. Оно будет дайджестировать новости, а не просто их собирать. То есть если раньше был сбор информации, то теперь нужно учиться совсем другой профессии — отбору информации, общественно важной и интересной. Это новый вызов по новостям, который перед нами стоит, и мы об этом с моими информационниками постоянно говорим. Перестроиться сложно, но нужно. Вторая составляющая такого радио — интервью. Мы привыкли видеть в интервьюируемом, в ньюсмейкере человека, который создает новости. Но опять же, новости сейчас создаются не так, и поэтому новая задача для интервьюеров — это возвращать скорее человека, чем функцию. Если раньше для того, чтобы выжать новости из президента, премьера, лидера оппозиции, депутата, прокурора, нужно было его навести: скажите нам цифру, скажите нам дату, решение, — то сейчас, мне кажется, радио должно думать о том, чтобы показать человека, который принимает решения. Ну и, наконец, третья позиция, которая бросает вызов радио. Здесь мы опередили всех, когда сделали ставку не на news, не на talk, а на opinion, то есть мнение. Люди собирают новости в одном месте, а мнения они смотрят и слушают в другом месте. Это показывает наш сайт, что мнения очень востребованы. Это действительно вызовы, они очевидны, и, собственно говоря, не проходит и дня, чтобы я с ними не работал.
— По поводу конкуренции на этом поле информационного радио. Вы, конечно, можете предъявить мне рейтинги и опять сказать, что «Эхо Москвы»…
— …на первом месте среди информационных, если мы говорим про июль в Москве. А всего на пятом, впереди четыре «музыкалки».
— А как не остановиться при этом? Ведь есть еще «Говорит Москва», «Вести FM», «Русская служба новостей», «Коммерсантъ FM», «Бизнес FM» — это все-таки довольно реальные ваши конкуренты.
— Конечно, подтверждаю. Любое разговорное радио — это реальный наш конкурент. Но знаете, очень серьезным своим конкурентом мы считаем радио «Звезда», как ни странно. Потому что они создают собственный контент. Если раньше шла конкуренция новостей, то в связи с тем, что новости сейчас в основном в соцсетях (во всяком случае, у нашей аудитории, городской, образованной), то надо драться за контент, создавать новые продукты. Вот, собственно говоря, мы абсолютно недостижимы теперь ночью, когда мы ввели программу «Один» — ночной разговор по радио. Никто не хочет тратить средства и ресурсы на ночь, кроме «Эха Москвы», когда один человек сидит в студии, и с ним разговаривает неспящий город. В Москве не спит миллион двести, мы провели исследования. Другие радиостанции предлагают либо повтор, либо музыку, мы предлагаем разговор — прямой звонок. И вот здесь мы создали свой контент. Радио «Звезда» создала литературные чтения вечерами.
— Да, я под это хорошо засыпаю.
— Неважно, вы это включаете, чтобы заснуть. И мы видим, как растут рейтинги радио «Звезда», и она бьет всех тех наших конкурентов, о которых вы говорили. Речь идет о том, что есть уникальный контент одной радиостанции, которая собирает свой круг друзей. И это правда, потому что многие станции похожи друг на друга: новости, комментарии, между ними музыка, потом дискуссия; и почему я должен слушать «Вести FM», а не «Бизнес FM», — объясните мне, пожалуйста. В чем разница? Значит, нужно думать о контенте, что, собственно, мы и делаем сейчас. Мы очень внимательно, час за часом, начинаем шерстить нашу сетку. Мы очень консервативны, но я вам могу сказать, что наши исторические передачи вне конкуренции. Вот это наш собственный контент, который никто перебить не может, и в этом направлении мы собираемся двигаться дальше. Важно как, а не что. Как говорить про допинг, про выборы. Вот это главный вызов, с которым я борюсь.
— Недавно я слышал историческую программу на одной станции, не вашей, — двухчасовой эфир про Ивана Грозного. Но начал его ведущий с сообщения о том, что на Украине судят некую группировку, которая зверствовала на востоке Украины, детей насиловала. «И те, кто гулял на маршах мира на Болотной и на Сахарова, тоже, значит, причастны к этому», — от души восклицал он. У вас никогда не было искушения у себя на станции каким-то подобным образом привязать историю к сегодняшнему дню, с другим знаком, конечно?
— Секундочку, у нас есть разные исторические программы. Вот программа «Дилетанты» занимается актуализированием, и это совершенно четко понятная задача — как история опрокидывается в сегодняшний день. Но есть другая программа, которую ведет Сергей Бунтман, — «Всё так», где звучат голоса из прошлого. Есть программа «Не так» у Натальи Басовской. Есть программа «Исторические процессы» с Алексеем Кузнецовым, когда посетители сайта выбирают исторические процессы от Сократа до процесса над угонщиками самолетов. Как раз в этом и есть штука, когда мы говорим: да, здесь мы актуализируем, в этом часе ищем параллели, а в этом часе говорим о процессах. Вот такая история. Это и есть подход развести разные форматы. К тому же я не являюсь сторонником двухчасовых передач. Думаю, нет ни одного человека, который слушает 120 минут подряд, если это не больной, прикованный к постели. Вы знаете, надо думать о себе, надо соревноваться с самим собой. Я всегда своим коллегам ставлю задачу: ребята, вы не смотрите, как делает та или иная радиостанция, а смотрите, какими вы были вчера и что мы будем делать сегодня и завтра.
— Круг друзей «Эха Москвы» — что это такое? Масонская ложа людей с определенным умонастроением…
— Но это и Шувалов, и Навальный. У них разное умонастроение, тем не менее я их отношу к одному кругу.
— Но я еще имею в виду и слушателей тоже.
— А слушатели у нас совершенно разные, это видно по голосованию в эфире. Например, когда у нас был Владимир Жириновский, мы задали вопрос: поддерживаете ли вы позицию Жириновского или журналистов «Эха Москвы»? У нас разложилось практически 50 на 50. Не надо упрощать нашу аудиторию. Наша аудитория — это люди сомневающиеся. Это золотой фонд России. Это люди, которые изначально не имеют решения. Нас не слушают люди, которым все ясно. А слушают те, кто больше хочет от нас получать вопросы, нежели ответы. Мы не даем ответов, мы ставим вопросы, сложные, неудобные.
— Вам не кажется, что, давая 50 процентов Жириновскому, ваша аудитория маргинализируется?
— Ничего подобного! Это говорит о том, что аудитория наша разнообразная. Я не понимаю, что такое «маргинализируется». А вот те люди, которые 85 процентов голосуют за что-то (неважно, за что), — это и есть маргиналы. Потому что у них нет вопросов.
Я человек, который действует не на то, как будет, а на то, как было. Мое историческое образование научило меня работать с тем, что уже случилось. А гадалки, шаманы, проповедники — это не к «Эху». Знаете, я поставил вопрос: какую из четырех парламентских партий вы бы поддержали? «Единая Россия» набрала 59 процентов. Аудитория, видимо, выбрала партию, которая не экстремистская в их понимании. Еще раз: аудитория чрезвычайно вдумчивая. Хотя я горжусь рейтингами и своими слушателями, но мы все-таки бьемся за качество. Мы хотим видеть людей, которые будут разбираться не с нами, не с Жириновским, не с Навальным, не с Обамой, а сами с собой. В этом смысл существования «Эха».
