Факты удалось собрать с помощью нескольких специалистов — ветеранов спортивных исследовательских институтов, спортдиспансеров... Эти люди крайне неохотно согласились поделиться имеющейся у них исторической информацией: «К чему старое ворошить?!» А кроме того, словно сговорившись, просили не упоминать их имен, когда речь заходила о допинге «made in USSR»: «В нынешних обстоятельствах назовут предателями, «пятой колонной»!» Результатом настойчивости корреспондента «МК» стала «антология мировых допинг-прецедентов».
Рекорд «по залету»
Еще древние греки пытались решить проблему искусственного возбуждения спортсменом своего организма и придания ему дополнительных сил перед соревнованиями. С различной степенью успеха античные атлеты использовали для этого растение колу, стимуляторы на основе кактуса, некоторые виды грибов, а еще глотали бараньи яички.
Первый достоверный случай использования спортсменом допинга относится к 1886 году. На велосипедных соревнованиях во Франции один из участников — Дэвид Линтон — умер прямо во время гонки. Как выяснили врачи, причиной смерти стала принятая им перед началом состязания чрезмерная доза возбуждающего препарата — кокаина.
А вот олимпийский дебют допинговых скандалов состоялся в 1904‑м. Во время проведения Олимпиады в Сент-Луисе был официально зафиксирован факт использования спортсменом спецсредства для достижения лучшего результата. «Пионером» стал американский бегун Томас Хикс, победивший в марафонском забеге. Его тренер для стимулирования физических кондиций потчевал своего подопечного своеобразным «коктейлем». «За семь миль до финиша Хикс упал в обморок. Тогда я решил сделать ему инъекцию — ввел ему один миллиграмм сульфата стрихнина (стрихнин — сильный крысиный яд, который в определенных дозах является стимулятором. — А.Д.) и дал запить глотком коньяка. Он побежал дальше, но за четыре мили до финиша мне пришлось прибегнуть к повторной инъекции...» Все эти манипуляции происходили на глазах у других спортсменов, болельщиков и журналистов. Но никто даже не заикнулся, что победу Хикс одержал «не чисто», ведь в тогдашнем регламенте соревнований ничего не упоминалось о наказании за подобные действия.
Год 1935‑й стал тем рубежом, от которого и берет начало эпоха современных допинг-средств. Тогда, 81 год назад, был создан инъекционный тестостерон. Препарат поначалу взяли на вооружение медики нацистской Германии. Дозы тестостерона они использовали для повышения выносливости и агрессивности своих солдат при выполнении особо важных заданий. Однако уже вскоре этому же фармакологическому средству нашлось «мирное» применение: как считают исследователи, именно благодаря употреблению тестостерона спортсмены Третьего рейха одержали убедительную командную победу на берлинской Олимпиаде‑1936.
В 1955 году появилось первое вещество, синтезированное специально для спорта. Дианабол — анаболический стероид, вызывающий увеличение мышечной силы. Уже вскоре этот препарат стал едва ли не важнейшей «пищевой добавкой» для ряда состязательных и игровых видов спорта.
1940–1950-е гг. — период «полулегального» существования спортивного допинга. Формально считалось, что использовать «химию» атлетам не к лицу, однако фактически подобные привычки не относили к тяжким нарушениям, за которые следует наказывать. Результатом такой либеральности становилась порой прямо-таки агрессивная допинговая политика некоторых тренеров. Ветераны американского футбола вспоминали, например, как их коуч перед обедом пригоршнями насыпал таблетки в пустую салатницу и велел всем их глотать, а пытавшихся отказываться от такого «угощения» штрафовал. Сами спортсмены называли эту процедуру «завтрак чемпионов».
Первые допинг-тесты и первые списки запрещенных препаратов появились во второй половине 1960‑х. Эта новация была откликом спортивного руководства на поток смертей, буквально обрушившийся на атлетов. Лишь за период с 1960 по 1967 год было зафиксировано более 30 летальных случаев со спортсменами, причиной которых стало злоупотребление различными «стимулирующими» препаратами.
В 1967-м была образована медицинская комиссия МОК. А Олимпийские игры 1968‑го — зимние в Гренобле и летние в Мехико — стали первыми, на которых проводился допинг-контроль. 17 октября 1968 года на Играх в Мехико состоялась первая дисквалификация: шведскую команду пятиборцев лишили бронзовых медалей за то, что было обнаружено, что один из них, Ханс Гуннар Лилиенвалль, перед стрелковым этапом соревнований «для успокоения» выпил пару банок пива.
В олимпийском Монреале‑1976 был проведен первый обязательный контроль приема атлетами анаболических стероидов. По итогам анализа взятых проб дисквалифицированы 12 спортсменов. Вплоть до летних Олимпийских игр 1988 года медиками МОК было уличено в приеме запрещенных препаратов 39 спортсменов из 24 стран.
На протяжении многих лет «чемпионами» по использованию допинга были спортсмены ГДР. Для достижения ими рекордных результатов специалисты из Восточной Германии применяли самые хитроумные способы стимуляции человеческого организма. В стране была принята на правительственном уровне допинг-программа для подготовки национальной сборной к выступлениям на крупнейших международных соревнованиях. Разработкой специальных методик и препаратов занимались целые институты, это политически важное направление курировала спецслужба «Штази».
Одно из «ноу-хау» предназначалось для представительниц слабого пола. Немецкие «мастера» взяли на вооружение самые интимные свойства женского организма. В нем на ранних стадиях беременности повышается уровень андрогенов, усиливается циркуляция крови, вырабатывается гонадотропин, действующий как гормон роста. В результате у женщины чуть ли не вдвое возрастает физическая сила и выносливость. Методика использования данного естественного допинга, мягко говоря, далека от стандартов морали. Спортсменку уговаривали забеременеть за три-четыре месяца до важного соревнования, а незадолго до старта ей делали аборт.
Страну Советов спасет лимонная кислота
Довоенному СССР было не до какого-то там допинга — страна занималась индустриализацией, усилением армии и игнорировала едва ли не все международные соревнования, затеваемые «капиталистами». Ситуация стала меняться лишь к началу 1950‑х: в кремлевских «верхах» решили, что спорт — это сильное оружие в идеологическом противостоянии разных систем. Значит, будем не просто участвовать во всех этих чемпионатах и Олимпийских играх, а будем побеждать! Но для выполнения такой цели нужны определенные средства, в том числе и специфические.
Еще после поражения гитлеровской Германии наши специалисты-медики заинтересовались трофейным «фармакологическим чудом» — инъекционным тестостероном. Спустя несколько лет разработанный на Западе препарат уже использовался при подготовке советских спортсменов к первой для них Олимпиаде 1952 года в Хельсинки. Как полагают некоторые, именно этой «химии» принадлежит немалая заслуга в том, что дебютанты — сборная Советского Союза — имели на тех Играх неожиданный для многих успех. Впрочем, вскоре выяснилось, что цену за «тестостероновые» победы придется заплатить высокую. Активное применение этого препарата вызывало со временем у атлетов-мужчин возникновение серьезных заболеваний простаты. А женщинам грозил вирильный синдром — комплекс изменений в организме, чреватый появлением вторичных половых признаков, характерных для сильного пола (оволосение тела, низкий голос...).
В конце 1970‑х — начале 1980‑х была развернута научно-практическая программа с целью поиска для советских спортсменов (в том числе футболистов и хоккеистов) эффективных восстановителей. Руководство Госкомспорта СССР надеялось уйти от допинг-фармакологии и использовать вместо запрещенных препаратов рецепты нетрадиционной медицины. Для этого научные группы выезжали на Дальний Восток, на Алтай, даже в Китай и привозили оттуда различные «народные снадобья», свойства которых затем изучали специалисты в НИИ. Однако полноценной замены «химии» так и не нашлось.
С появлением «магического» дианабола специалисты по спортивной фармакологии в СССР, как и их коллеги в других странах, занялись поисками оптимальных методик применения этого препарата. Однако в ходе экспериментов натолкнулись на эффект «забивания рецепторов»: при длительном употреблении стероидов организм человека на каком-то этапе включает защитный механизм, и стимулирующее воздействие допинг-препарата прекращается. Отечественные медики не смогли найти эффективного выхода из этой ситуации, и потому пришлось действовать по принципу «жертвовать малым ради большого». Спортивные функционеры определяли приоритетные соревнования, на которых должны быть одержаны победы. Перед их началом спортсмены должны были активно повышать свой потенциал с помощью стероидов, а на всех промежуточных стартах отказывались от допинговой поддержки, чтобы организм успел «отвыкнуть» от стимулирующих препаратов и выключил свою защитную реакцию. По крайней мере однажды такой тактический ход привел к серьезным медальным потерям. Готовясь ударно выступить на летней Олимпиаде‑1984, некоторые из ведущих советских атлетов специально не принимали на протяжении предшествующего ей года стероиды и в результате не смогли завоевать медали на проходивших в этот период мировых и европейских чемпионатах. Однако принесенная жертва оказалась напрасной: руководство СССР решило бойкотировать Олимпийские игры в Америке.
Предшествовавшая этому летняя московская Олимпиада‑80 стала «рекордсменом» по части «фармакологической чистоты». За все десятилетия, прошедшие с начала проведения допинг-проб, это оказались единственные Игры, где официально не было зафиксировано ни единого положительного анализа. Один из мэтров советской спортивной медицины рассказал автору этих строк о закулисной стороне допинг-темы на той Олимпиаде: «Я заранее был уверен, что если в Москве и устроят контроль, то лишь для галочки, и его результаты не будут опубликованы. Ведь это же фактически Олимпиада социалистических стран, и надо всем показать: мы лучше капиталистов, у нас никакого допинга нет! Так и получилось. За вопросы, связанные с «фармакологией», у нас отвечал зампред Спорткомитета Виктор Игуменов. Выбрав подходящий момент, он организовал для приехавшего в Москву представителя МОК, ответственного за допинг, «феерическую» поездку на Байкал. Там этому господину устроили «царскую» охоту, рыбалку, угостили омулем... Спортивный чиновник был в полном восторге и потом уже ни о каких допинг-проверках не заикался. Так что все взятые у спортсменов пробы, не проверяя, вылили в канализацию...»
Несколько лет спустя на придуманных советским руководством в качестве альтернативы Олимпиадам международных Играх доброй воли, которые проводились в Москве, в официальных протоколах также не значилось ни единого нарушителя допинг-дисциплины. Но, как рассказал «МК» один из ветеранов, на самом деле анализ взятых тогда у атлетов проб выявил в десяти или пятнадцати из них следы анаболиков. Организаторы Игр предавать огласке такой «конфуз» не стали и никого из провинившихся не дисквалифицировали, чтобы не испортить впечатления о проводимом в советской столице «празднике спорта».
Это были не единственные случаи, когда роль хозяев международных соревнований помогала увиливать от проверок «на химию» и облегчала работу по «физическому стимулированию» советских спортсменов.
В преддверии чемпионата мира по хоккею 1978 года, который проходил в Москве, при тестировании игроков сборной СССР вдруг обнаружилось, что с тренировочной нагрузкой на ребят переусердствовали: команда замученная. На закрытом совещании в спортивных верхах один из специалистов по спортивной медицине предложил исправить ситуацию при помощи 10‑дневного курса приема анаболиков. «Но как быть с предстоящим допинг-контролем на чемпионате? — вспоминает он. — Проблему тогда удалось решить при помощи «административного ресурса»: соревнования-то проходили у нас. В итоге сборная Союза в очередной раз стала победителем мирового первенства, и согласно протоколу ни у кого из игроков взятая проба не дала положительного результата».
Без таблетки — «баранка»
Практика, когда спортсменам в игровых видах тренеры и врачи давали «для пользы дела» стероиды и другие препараты, «стимулирующие выносливость», была довольно популярна. Причем зачастую «анаболическая терапия» делалась «втемную». Игроки искренно считали, что пьют какие-то витаминки.
Анаболики на протяжении многих лет рассматривались как основное секретное оружие советских спортсменов. Однако публичных упоминаний даже самого этого термина не было — на сей счет существовал негласный запрет. Наши специалисты уверовали в «стероидную панацею» с тех пор, как еще в конце 1960‑х при помощи таких препаратов удалось добиться внушительных результатов советских штангистов на Олимпиаде 1968 года в Мехико. Еще за год до нее руководство спортивной команды распорядилось готовить тяжелоатлетов к предстоящим стартам в Мексике в том числе и при помощи дозированного приема ими анаболиков. В результате советские «тяжи» на тех Играх «порвали» всех соперников, установив несколько мировых рекордов.
Порой наши специалисты практиковали прием ударной дозы препаратов перед ответственными соревнованиями. В этом случае анаболик оказывает еще и дополнительное воздействие: у человека повышается агрессия. Это важно, например, для тех же штангистов. Однако не всегда заряд «злой энергетики» выплескивался в победном подходе к «металлу». Бывали случаи, когда спортсмены вдруг начинали буянить за кулисами. Во время одной из таких неконтролируемых вспышек известный советский чемпион-тяжеловес грифом от штанги разгромил все тренажеры в зале.
Впрочем, после завершения регулярного приема препарата чувство агрессии резко исчезает, сменяется расслабленностью в организме. На Олимпиаде 1972 года в Мюнхене из-за этого случилась накладка. Кто-то из спортивного руководства, узнав дня за три до соревнований о предстоящем допинг-контроле, который будет проводиться «всерьез», испугался возможного скандала, и главному тренеру команды по тяжелой атлетике было дано распоряжение: штангистам прекратить принимать стероиды. Лишенные «тонизирующей химии» тяжелоатлеты просто физически не смогли уже настроиться на «борьбу с металлом», а в результате ни одному из них не удалось взять даже начально заявленный вес: «Мы получили тогда четыре «баранки»!»
До поры до времени допинговые скандалы обходили советских спортсменов стороной. Досадным исключением стала лишь дисквалификация Галины Кулаковой на зимних Играх 1976 года в Инсбруке: нашу знаменитую лыжницу уличили в применении запрещенного эфедрина, которым она лечилась от насморка. В том же году едва не случился прокол на летней Олимпиаде в Монреале. «Там устроили первый настоящий допинг-контроль, — вспоминает один из ветеранов. — Это оказалось для руководства нашей команды неожиданностью. А советских тяжелоатлетов-то уже «вели» к главным стартам при помощи анаболиков! «Гарантированного» чемпиона в супертяжелом весе Василия Алексеева, чтобы он не попался на пробе, которую будут брать сразу после выступления на помосте, ночью накануне стартов отпаивали раствором лимонной кислоты. Этот раствор быстро выводит из организма «криминальную химию» и довольно чисто действует. На оборудовании, использовавшемся в то время, после «лимонки» следов допинга обнаружить не удавалось...»
Помимо прочего свою роль в многолетнем сохранении нашими спортсменами допинговой чистоты сыграл “фактор власти”. Кремлевское начальство настаивало, чтобы представители «самого передового государства в мире», участвующие в международных соревнованиях, были со всех точек зрения образцово-показательными, поэтому с началом проведения регулярных допинг-тестов наших атлетов еще на родной земле тщательно проверяли на наличие запрещенной «химии» в организме и при малейших подозрениях отлучали от сборной. Зато позднее, когда прежние советские строгости с началом перестройки «дали трещину», когда гораздо легче стало нашим спортсменам и тренерам обращаться за помощью к зарубежным «волшебникам от фармакологии», ситуация заметно изменилась. Рубеж развала СССР стал одновременно и рубежом, за которым началось активное, но далеко не всегда продуманное и подстрахованное увлечение российскими атлетами новейшими достижениями допинг-индустрии. В подобной ситуации проколов и скандалов было уже не избежать. И они начались...
Столь печальная для страны традиция стартовала на Олимпиаде-1992 в Барселоне. Среди дисквалифицированных за применение «химии» там оказалась российская спортсменка Мадина Биктагирова — легкоатлетка из объединенной команды СНГ. А вот первым пойманным на допинге спортсменом с российским гербом на форме стала 4 года спустя легкоатлетка Наталья Шеходанова: ее застукали на Играх в Атланте, где сборная России впервые выступала отдельной командой. Дальше было еще хуже. На зимних Играх 2002 года в Солт-Лейк-Сити из-за допинга сняли с соревнований двух российских лыжниц. В олимпийских Афинах‑2004 положительные допинг-пробы оказались сразу у пяти наших атлетов. На зимней Олимпиаде 2006 года дисквалифицировали прославленную биатлонистку Ольгу Пылёву. Спустя несколько лет погорели на допинге еще несколько наших ведущих «стреляющих лыжников»...
Тенденция, однако? И, как говорил один из персонажей знаменитого сериала «Адъютант его превосходительства», в результате мы имеем то, что имеем!
