88-летняя Нина Ивановна Грачева вышла из дома на Котельнической набережной 22 апреля 2016 года. У сына есть все основания предполагать, что его престарелая мать находится в руках мошенников: через месяц после пропажи в регистрационную палату принесли договор пожизненной ренты, подписанный его мамой, на абсолютно незнакомого человека. А где все это время находится сама Нина Ивановна и в каком она состоянии — этого сыну не сообщают.
Заявления в полицию, прокуратуру и Следственный комитет не помогли вернуть старую женщину домой. Хотя полицейским доподлинно известно, где и с кем она находится. На допрос в Следственный комитет старушку привез целый кортеж черных джипов, и охраняли ее от родни шестеро крепких мужиков в цепях.
— Я очень переживаю за свою маму и уже не знаю, что делать, — чуть не плачет Олег Грачев. — Помогите! Полиция бездействует! Я уже везде был, огромное количество заявлений написал. 22 апреля 2016 года она вышла из дома вместе с социальным работником Екатериной Бочаровой. Сказали, что в церковь. Прошло два часа, и жена стала беспокоиться. Телефон мамы стал недоступен, тогда Оля позвонила Екатерине. Та сказала, что довела бабушку до подъезда и ушла. Якобы та отправилась в гости. Какие гости? Мама никогда ни к кому не ходила, она вообще месяцами из дома не выходила — у нее страх перед чужими людьми, серьезные проблемы со слухом. Екатерина, которая общалась с нашей семьей уже около девяти месяцев, прекрасно об этом знала. Мы очень заволновались и стали искать старушку по всей округе. Ближе к вечеру мамин телефон появился в сети. И она каким-то не своим голосом сказала нечто совершенно ей не свойственное: «Я у хороших людей, приду домой, когда захочу...» — и положила трубку.
Три дня вся семья — Олег с женой Олей, а также его первая супруга Нелли с их дочерью, внучкой Нины Ивановны, — днем и ночью бегала по району и искала старушку. Привлекли волонтеров из отряда Лизы Алерт, обклеили фотографиями бабушки все столбы. Потом было заведено разыскное дело.
— Чуть позже мы обнаружили, что вместе с мамой исчезли и все правоустанавливающие документы на квартиру и дачу, а также все наличные деньги — около 400 000 рублей. После такого мы уже не сомневались, что это самое настоящее похищение.
Беспрерывные поиски продолжались 20 дней. С помощью оператора сотовой связи удалось установить, что последний звонок был сделан Грачевой из Подольска.
— В этом городе у нас нет ни друзей, ни родственников. Мы поехали в Подольск, бегали с фотографией по городу, обклеили объявлениями о пропаже все столбы. Все безрезультатно. А вечером 11 мая, возвращаясь домой, мы с женой встретили в подъезде соседку, которая между делом сообщила нам, что участковый нашего района Евгений Орлов что-то знает про маму. И якобы давно ждет нас к себе. Я тут же ему позвонил, и действительно оказалось, что он уже неделю как в курсе, где находится Нина Ивановна. Я возмутился: как так, мы уже с ног сбились, а участковый не удосужился ни нас, членов семьи, ни своих коллег из ОВД «Таганский» уведомить об этом. Он как ни в чем не бывало ответил: «Праздники... и вы сами должны были ко мне ходить за информацией».
Оказывается, 88-летняя Нина Ивановна Грачева приехала к участковому еще 5 мая 2016 года и собственноручно написала заявление с просьбой прекратить поиски. Поскольку она возвращаться домой не хочет и живет теперь у некоего Галкина Александра Викторовича в Подольске, называемого опекуном.
— Мы были в ужасе, — вспоминает Олег. — Нам дали почитать это заявление. Мама в силу своего возраста любила пожаловаться, но не до такой степени, как там было написано. Меня и жену она просто обливала грязью. А также написала: «...Меня спасли добрые, очень хорошие люди, которых я не видела раньше и не была знакома с ними». Было в деле и объяснение этого Галкина, который при этом пишет, что знает мою маму уже год. Что самое удивительное, участковый сказал нам: «Я так понимаю, социальный работник в курсе, где находится ваша бабушка... Мне пояснили, что все это с подачи соцработника и произошло» (имеется аудиозапись этого разговора. — «МК»). После всего этого мне не стало легче, я, да и вся наша семья, мы все поняли, что бабушке угрожает серьезная опасность. Я был уверен, что и полицейским это должно быть ясно — старый человек в руках у неизвестного типа, который тайно от близких родственников вывез ее за пределы Москвы в неизвестное место, без вещей, без лекарств, зато с документами на все имущество и деньгами...
Прямо от участкового Олег Грачев помчался в ОВД «Таганский». Там заверили, что вызовут для допроса и этого Галкина, и саму Нину Ивановну. Однако уже на следующий же день сообщили, что мать отказывается встречаться и говорить с кем-либо из родственников. Кроме того, в ОВД их проинформировали, что Галкин Александр Викторович (опекун) — заслуженный военный, Герой РФ и вся информация по нему засекречена.
— Это единственное, что нам сообщили полицейские о личности, у которой долгое время находится наша мать. 19 мая 2016 года, со слов полицейских, была сделана видеозапись объяснений мамы. Нам посмотреть ее не дали, сказали, могут передать копию записи только по решению суда. Так как права ознакомиться с материалами проверки у нас нет! А разыскное дело следователь Оксана Молодякова решила закрыть.
То есть человек все еще отсутствует по месту жительства, ее деньги, документы исчезли, лекарств у нее нет, но разыскное дело закрывают. Родственники даже не получили возможности убедиться, что на допросы действительно приходила их бабушка. Что с ней все в порядке, что она жива и здорова, что ее можно навестить и убедиться в ее безопасности. Полицейские поверили какому-то неизвестному семье Герою России, который вдруг ни с того ни с сего озаботился судьбой престарелой и больной женщины.
— Я пошел и написал заявление в прокуратуру, но уже не о пропаже человека, а об умышленном удержании и покушении на жизнь. И параллельно стал наводить справки об этом Галкине. В Интернете есть совершенно открытая база данных всех Героев РФ. И в ней действительно числится человек по фамилии Галкин. Но зовут его не Александр, а Алексей. Есть его должность, дата рождения и прочая информация. Ничего секретного. Приехал я искать мать и по тому адресу, который указан в объяснениях этого Галкина-опекуна. Но ни такого дома, ни такой квартиры в Подольске нет.
Олег Грачев узнал новые жутковатые подробности. 24 мая в отделение Росреестра по Восточному округу двое молодых людей привезли его 88-летнюю мать.
— Они пытались зарегистрировать договор пожизненной ренты с бесплатной передачей 1/2 нашей квартиры (вторая половина уже давно принадлежит моей дочери) на некоего Голубева Павла Валентиновича. Договор не зарегистрировали, так как у сотрудников возникли сомнения, что наша бабушка вообще адекватна. Я знаю все правила, знаю, что договор ренты вступает в силу через полгода, а если рентодатель умирает раньше этого срока, все отменяется. Я боюсь предположить, сколько именно проживет моя мать после регистрации такого договора, и что с ней сделают эти «братки» через полгода — неизвестно. Кроме того, у мамы на руках была доверенность на право управления ее имуществом, выписанная аж на шестерых человек: Анатолия Куимова, Анастасию Курбакову, Степана Пахарева, Романа Павлухина, Елену Сайганову, Артема Соловова. Кто все эти люди? Мы никого из них не знаем и никогда не знали.
■ ■ ■
Первый и пока единственный раз семья увидела Нину Ивановну только 22 июня 2016 года в отделе СКР по Таганскому району.
— Нам случайно стало известно, что 22 июня для опроса в СК вызвана наша бабушка вместе с этим Галкиным, — рассказывает супруга Олега Ольга. — Допрос был назначен на 21.00. Почему? Нам ответили, что Галкину так удобнее, так как днем он на работе. Господи, да для нашей Нины Ивановны в такое время быть не дома — это просто невозможно! Мы приехали к 20.00 все вместе — я, муж, подруга семьи Марина, бывшая жена Олега Неля и адвокат Александр. Поднявшись на 3-й этаж, мы увидели нашу бабушку в явно подавленном состоянии. Она сидела одна в коридоре в той же самой одежде, в которой вышла из дома два месяца назад. Я заметила, что она явно и не мылась все это время. Всегда ее купала я, и вряд ли нашелся бы человек, которому она доверилась. Видеть это было невыносимо. Я заплакала, обняла бабушку и предложила ей поехать домой. Она тут же согласилась, и мы потихоньку — она быстро не может ходить — стали спускаться вниз.
Но тут же на третьем этаже семью остановили некие сотрудники полиции и незнакомые мужчины.
— Меня стали обвинять в похищении старушки, грозились строгими мерами вплоть до заведения на меня уголовного дела, — вспоминает Ольга. — Нас всех изолировали, охраннику велено было: «Этих не впускать». И в течение 4 часов мы ждали, когда закончится опрос Галкина, его подельников и нашей бабушки. Так как нам определили место у входа, напротив охранника, то пришлось стать невольными свидетелями приездов и отъездов Галкина на его машине вместе с сотрудниками следственного отдела. Было ощущение, что ему (Галкину) здесь вполне комфортно, он даже пытался с нами поговорить, объявив себя волонтером, спасителем бабушек и Героем России. Он не стеснялся высказывать свои оценочные суждения… про себя: «Я хороший», про меня: «Ты злая», про мужа: «Ты идиот»… Только непонятно, почему этого доброго и хорошего человека не волнует, что бабушка не переодевается в купленную (по его словам) новую одежду, почему привозит ее на опрос поздним вечером (время, когда она уже спит).
Однако Ольге все-таки удалось один раз подняться на третий этаж.
— Пока наш сторож отвернулся, я поднялась вверх по лестнице. Там в коридоре на третьем этаже я застала такую картину: следователь инструктировала Нину Ивановну и объясняла, что именно она должна будет сейчас говорить на камеру: «Скажите — я не хочу с сыном общаться, я не хочу отвечать на его вопросы. Мы сейчас все зафиксируем на камеру и не будем больше вас мучить». Бабушка наша очень плохо слышит, поэтому следователь говорила очень громко, на весь коридор. А когда заметила меня, то тут же набежали полицейские и отвели меня вниз. Через несколько часов на опрос был вызван Олег, ни меня, ни кого бы то ни было еще следователи слушать не собирались. А Олегу — единственному сыну — на допросе полицейские даже не разрешили мать за руку подержать.
До часу ночи вся семья сидела в СК у входа. И они видели, как их бабушку посадили в черный джип (еще два таких же стояли «на охране») и увезли в неизвестном направлении.
— Больше мы маму не видели. В Следственный комитет ни меня, ни жену с той ночи не вызывали. Что там и как с моим заявлением — непонятно. Как понимать слова полицейских: «Нам нужно узнать объективную сторону произошедшего, мы всех опросим»? Я предполагал, что опросят всех людей, кто знал маму не 2 месяца, как этот Галкин и Кº, а знакомых, соседей, кто жил рядом с ней долгие годы… Никто из правоохранительных органов ни разу не пришел к нам в дом, никто не поговорил с соседями, с родственниками. Как это возможно?
■ ■ ■
Как вообще возможно, что вокруг старушки появилась целая толпа каких-то неизвестных семье людей? Ведь, кроме родственников и сотрудников социальных служб, в квартире никого и не было никогда.
— У Нины Ивановны очень тяжелый характер. Она ни с кем не могла уживаться и мало с кем общалась, — рассказала нам соседка семьи Грачевых. — Нина Ивановна очень редко выходила из дома. Только если в поликлинику или за пенсией. Но сын все это терпел, чтобы не оставлять старенькую маму одну. И во всем ей потакал. Вплоть до того, что ремонт они не делали, потому что мама против. Все-таки такой у нее уже преклонный возраст. Оля — жена Олега — очень хорошо с Ниной Ивановной ладила. Даже дружила.
— Мы живем с мамой последние 10 лет, — говорит Олег, — так как ей одной тяжело, возраст уже солидный. Она давно стоит на обслуживании у ГБУ ТЦСО «Таганский». Когда мы с ней стали жить, то она все равно не стала отказываться от помощи соцработников: привыкла, и ей так удобнее. Мы не возражали. До этой Екатерины Бочаровой, которая проработала с мамой 9 месяцев, вплоть до ее похищения, к нам ходила несколько лет Елена Шевелева. Со всеми этими женщинами жена знакома, общалась, даже можно сказать, дружила и вела доверительные беседы. Моя супруга не работает и сидит дома. После того как маму похитили, мы написали заявление в Центр социального обслуживания «Таганский». Там устроили проверку и в работе Екатерины нашли нарушения, оказывается, по правилам она не имеет права приходить в дом к старикам с кем-то. К нам же она все время приходила с какими-то людьми. То это была «подруга», то «родственник». Все эти люди якобы помогали ей носить сумки.
Вообще отзывы женщин, обслуживающих Нину Ивановну Грачеву в разные годы, сильно разнятся. Елена Шевелева, которая ходила к бабушке больше 3 лет, в шоке:
— Я не верю, что Нина Ивановна могла куда-нибудь уйти с малознакомым человеком. Она очень аккуратная старушка и очень боязливая. Я бы даже сказала, что у нее была повышенная боязливость: когда мы ходили с ней в банк за пенсией, то это для нее было целое испытание. Надо было обязательно, чтобы она держала сумку, и я держала, и плюс она еще крепко-крепко держала меня за руку. И еще она очень аккуратная, особенно в плане своего здоровья. Для Нины Ивановны не принять вовремя ее таблетку или не показаться врачу — настоящая трагедия. Чтобы она вот так вот ушла из дома без одежды и своих лекарств... я не могу в это поверить просто.
Отношения с сыном и невесткой Лена описывает как доброжелательные.
— По крайней мере, мне на них она никогда не жаловалась. Наоборот, часто слышала от нее: «Ой, это вот мне не покупай, мне Оля уже принесла» или: «Все хорошо, мне Олег помог».
Ну а Екатерина Бочарова, которая, собственно, последняя и видела старушку, уверяет, что та не вернулась домой из-за сына:
— Да она просто не захотела возвращаться домой, вот и все, — твердит Екатерина. — Она мне неоднократно рассказывала, что у них не самые теплые отношения в семье. Жаловалась на сына, что он ей не дает жизни, что он хоронить ее не будет, что она никому не нужна. Я и сама чувствовала, что обстановка у них какая-то напряженная. Невестка Нины Ивановны, мне кажется, даже стояла под дверью и подслушивала, когда я приходила.
— А что же вы в полицию не сообщили, если считали, что жизни бабушки что-то угрожало?
— Однажды я вызвала к Нине Ивановне полицейских, она сама позвонила мне вечером и попросила об этом. Но когда наряд приехал, она не открыла им дверь.
— А что вас смущало вообще? Вы видели синяки? Или грязь в квартире? Или бабушка выглядела неопрятно?
— Да нет, чисто у них было. Нина Ивановна тоже вроде всегда чисто одета и сама тоже чистенькая. Синяков никаких на ней я не видела никогда.
— А из дома вы с Ниной Ивановной часто уходили гулять?
— В тот раз в апреле она впервые на моих глазах вышла из дома. Сначала мы в церковь пошли. А потом она попросила домой ее не провожать, а оставить на улице. Сказала, что пойдет в гости.
■ ■ ■
Вот так вот был человек — и нет. Теперь он у каких-то посторонних людей (хотя, скорее, нелюдей), у которых под каждую старушку есть готовый сценарий. И финал у него всегда один — отъем дорогостоящих квадратных метров. Этот мошеннический произвол очевиден всем здравомыслящим людям, но только не людям в погонах и при званиях.
P.S. Просим считать данную публикацию официальным обращением в прокуратуру Российской Федерации.
