Каждый умеет учить и лечить, поэтому сегодня поговорим об образовании. Если же серьезно, то все разговоры о реформах в нашей стране, по-хорошему, нужно начинать именно со школы. Как бы мы ни стремились построить современную экономику и правовое государство, но делать это будут конкретные люди — те самые, которых образовывает и воспитывает школа. А с ней-то у нас проблемы, которым уже не один год.
Начнем с самого начала: не с учеников, а с учителей — точнее, с будущих учителей, которые только собираются пойти в педагогический вуз. Увы, не секрет, что его выбирают не потому, что профессия учителя престижна, высокооплачиваема или к ней есть призвание, а по принципу наиболее легкого поступления. Достаточно посмотреть на необходимые для этого баллы ЕГЭ и сравнить их у ведущего педагогического вуза — МПГУ — с МГУ или ВШЭ, чтобы почувствовать разницу, которая составляет до 60 баллов.
Сравнение корректно: именно педагогическое образование должно быть наиболее престижным и качественным, так как через школу мы закладываем базу для всей последующей жизни.
Примеры стран, где такой подход реализован, существуют: в частности, это мировой лидер по качеству школьного образования — Финляндия. Там конкурс на педагогические специальности составляет около 15 человек на место.
Но вернемся пока в Россию. Чему должны учить будущих педагогов? Как по мне (да и по финнам тоже) — их предмету. Чтобы если уж студент решил преподавать литературу, так знал у Пушкина не только «Евгения Онегина», а легко мог бы рассказать детям хоть про «Пиковую даму», хоть про «Историю села Горюхина». То же относится и к биологии, и к математике — к любому другому предмету. Иначе будущий учитель узнает, как рассказать, но не узнает, что.
В нашем же педагогическом образовании эта история поставлена с ног на голову. Вот что говорил два года назад ректор того же МПГУ Алексей Семенов: «Давайте читать им (студентам. — Д.Г.) курс, который они воспринимают, который они понимают, который им нравится».
При этом в педвузах идет увеличение объема педагогической практики, причем зачастую — уже с первого курса. То есть студенты заранее «затачиваются» на будущую работу, не зная, в чем, собственно, эта работа заключается. И эта модель спокойно принимается, хотя представь мы, что в полицию идут люди, не знающие законов, но с института сидевшие в участках, это вряд ли бы нас обрадовало.
Впрочем, тот же ректор МПГУ говорит и много других показательных вещей: он уверен, что студентов нужно учить именно тому, что сегодня проходят в школах. Что будущим педагогам-математикам не нужна высшая математика, им главное — уметь решать олимпиадные задачки. Здесь я снова обращусь к финскому опыту: многие из юных финнов участвуют в том числе и в международных олимпиадах. Но вот побеждают из них — единицы. Соотношение выходит парадоксальное: почти самое большое число участников от страны — и крайне скромные показатели. А педагогическая система — одна из лучших. В чем же дело, неужели в Финляндии не знают об эффективной российской модели: что главный навык учителя — умение решать олимпиадные задачки? Да нет, наоборот. Олимпиады, которыми мы так гордимся, — это своего рода школьный спорт высших достижений. А он, как мы знаем, не имеет никакого отношения к физкультуре и здоровью нации. Финляндия сделала свой выбор: она ставит на развитие каждого ребенка, а не вкладывает все силы в подготовку единичных призеров. Там гордятся общим уровнем образования, а не отдельными примерами на печальном фоне.
Впрочем, снова вернемся в Россию. Наш студент-педагог закончил вуз: из института он вышел, как видим, без необходимой базы и теперь идет в школу. Сможет ли он увлечь детей, развить их, получив такую подготовку? Очень хорошо, если да, но в большинстве случаев я бы не был оптимистом. Второй вопрос: будет ли недавний студент самостоятелен в своей педагогической работе? Допустим, это отличник, допустим, он на самом деле хочет не только «проходить программу», но и заниматься тем самым педагогическим творчеством, о котором говорят наши заслуженные педагоги.
Вот здесь — вряд ли. Первым делом на него неодобрительно цыкнут методисты. Им ведь проще контролировать, чем помогать: чиновники от образования ничем не отличаются от прочих чиновников.
А затем наступает неизбежный ЕГЭ, который при ряде положительных моментов плох прежде всего тем, что жесточайшим образом унифицирует образование. ЕГЭ ведь проверяет не знания — он отрабатывает базовые модели, типичные упражнения, некие шаблоны.
Вот я наугад открыл пробный ЕГЭ по литературе. Какие знания могут проверить такие вопросы: «Как называется троп-изображение с эффектом насмешки?», «Назовите стилистическую фигуру-утверждение, которым автор начинает и заканчивает стихотворение» (в последнем случае речь идет о Тютчеве, «О, как убийственно мы любим…») — и так далее. О каком творчестве, о каком развитии личности идет речь, если ученика готовят по шаблону для такого рода вопросов?
Снова остановлюсь и спрошу вас: какие навыки нужны современному человеку (и будут становиться все нужнее через 10–15 лет)? Это никак не знание названия стилистической фигуры-утверждения, нет. Это прежде всего способность к самообразованию и творческое мышление. Все «стилистические фигуры» человек, если забыл, сможет посмотреть в Сети, равно как и ответить на вопрос, как называлась деревня Обломова: это никак не предмет для проверки на экзамене. Экзамен в советской школе с его устными ответами, с его сочинением (которое, конечно, в последние годы превратилось в повальное списывание) был куда актуальнее и современнее нынешних ЕГЭ.
И вновь о Финляндии. В наиболее прогрессивных педагогических системах нет понятия единого плана, единого учебника и прочего тотального единства. Все дети, как и все учителя, разные, «в одну упряжку впрячь не можно коня и трепетную лань». Поэтому в той же Финляндии так популярна модульная система. Если описывать совсем общими словами, то сверх минимального базового набора знаний (гуманитарные и естественнонаучные дисциплины) ученик сам выбирает себе курсы, которые предлагают учителя. Курсы — авторские, неповторимые, разнящиеся от школы к школе и от педагога к педагогу. Так разрушается понятие класса, зато ученик оказывается вписан в гораздо более широкий контекст — жизнь всей школы. Также решается и множество собственно педагогических проблем: исчезают сложные отношения в детских коллективах с их вечным делением на отличников и отстающих, ребенок знакомится с другими детьми куда легче; наконец, система курсов предполагает, что обучение может вестись в малой группе, а не обязательно среди большого класса, когда обеспечить индивидуальный подход практически невозможно.
Попытки внедрения подобных систем были в России в 90-е годы, но стремительно исчезли вместе с остатками вариативности и творчества в школе.
Можно ли это вернуть? Безусловно. Но в таком случае школа должна стать куда более независимой, избавиться от вертикали власти, тянущейся непосредственно в Минобразования. Главным человеком в ней должен стать не чиновник, а учитель. Добиться этого можно за счет больших полномочий муниципалитетов: именно они кровно заинтересованы, чтобы у них были лучшие школы, чтобы в них приходили талантливые ученики. Для этого они эти школы должны финансировать, и не по принципу «количества душ», когда детей собирают побольше, а там уж как-нибудь.
Пока же этого нет, а из школы мы исключаем творчество, лишаем учеников и учителей необходимости в самообразовании, — между тем в мире на это делается один из главных акцентов. Во взрослой жизни не придет учитель и не поставит оценку: там человек должен сам стремиться к развитию, хотеть узнать новое, чтобы обеспечить себе хоть личностный, хоть карьерный рост. У нас же во главе угла — стандарт, их величества «пятерка» или «двойка».
Причем, скажем честно, «двоек» особо не бывает. Еще одна проблема школы — показуха. «Двойка» — неудача учителя», как объясняют чиновники. Не попытка объяснить школьнику, что он чего-то не знает, что должен заниматься лучше, а просто — провал и лишение премии. Чиновника можно понять: если учитель отчитывается перед ним, то он сам отчитывается наверх, вплоть до губернатора, которого тоже не похвалят за низкие успехи на подведомственной территории.
Здесь решение было бы очевидно: не бойтесь сказать правду. Перестаньте, как некогда было модно говорить, «кошмарить» педагогов. Оценка — это инструмент, а не цель. Тот инструмент нужно применять с умом, но от нее не должна зависеть зарплата педагога. Вам шашечки или ехать, красивую статистику или грамотных выпускников?
Снова о Финляндии: там школы не соревнуются друг с другом, а просто идут к главной цели — знаниям и умениям учеников. У нас же соревнование — во главе угла, будто на той же Олимпиаде.
И, наконец, о деньгах. Допустим молодого и творческого учителя все-таки удалось удержать в школе: призвание. Но это призвание сопряжено с очень скромной зарплатой. Майские указы майскими указами, однако ситуацию (особенно в регионах) трудно назвать достойной. Учителя вынуждены брать огромную нагрузку, навешивать на себя продленку, административные обязанности и бог весть что еще — времени на собственно педагогику почти не остается.
Пока учитель вынужден «в поте лица добывать хлеб свой», нам не на что рассчитывать. Возьмите Европу (уже не только Финляндию): зарплата учителя там хотя и не самая высокая, но находится на стабильном среднем уровне, «в рублях» составляя больше 200 тысяч. Возьмите Россию — да вы и сами знаете.
Но для этого, повторю еще раз, нужно сменить приоритеты в стране. Нужно наконец понять, что главное, что у нас есть, — это не нефть, а люди. И тогда все красивые разговоры о личностном подходе в образовании перестанут казаться благоглупостями: какой личностный подход может быть в современном большом классе? Модульное образование, педагогическое творчество, престиж учительской профессии. Последний сейчас пытаются повысить, придумывая «достижения» для учителей: от помощника учителя до учителя-эксперта. Странная логика: кто сказал, что только что пришедший в школу педагог работает хуже, чем пробывший там 10 лет? Сколько веков прошло, а мы все мыслим табелью о рангах. Просто дайте учителю время и деньги, не привязанные к стажу и кипам бумажек, — а уж он найдет возможность построить свою карьеру без вашей помощи, господа чиновники.
Все описанное выше — совсем другой подход, нежели практикуемый сейчас. Доверие вместо контроля, творчество вместо единого по всей стране плана, развитие, а не механическое заучивание. Но лишь изменив, сломав нынешнюю систему, мы сможем претендовать на место в будущем — том самом, основы которого закладываются сегодня в школе.
