Елена Кандыбина — детский психолог, сотрудник центра детской психологической помощи:
- Детям была нанесена тяжелая шоковая травма. Они оказались в ситуации на грани жизни и смерти. На их глазах погибли друзья.
Не каждый детский психолог умеет работать с шоковыми травмами, здесь нужны профессионалы в этой области. И если с детьми не работать дальше, то эта ситуация может привести к разным психологическим проблемам — к депрессии, другим патологиям. Поэтому нельзя так легко относиться - «И как поплавали?». Мол, выжили и слава Богу, идите в школу. Общение с такими детьми требует специальной серьезной подготовки.
- Подготовки у Павла Астахова, естественно, не было.
- Конечно, нет. Он же не специалист в этой области. Конечно, Астахов не хотел навредить детям, когда задавал вопрос. Скорее всего, он из каких-то своих бытовых представлений об этой трагедии решил таким образом поддержать детей, не зацикливать их внимание на гибели их товарищей. Возможно, омбудсмен пытался как-то абстрагироваться от ситуации, вот и решил отвлечься веселым вопросом.
Но, с другой стороны, от человека, который занимается правами детей, хотелось бы больше осознанности и подготовленности при общении с пострадавшими.
- Павел Астахов позже написал в соцсети, что именно по совету специалистов, использовал некий психологический прием в общении с девочками. Психолог мог задать такой вопрос школьникам?
- Нет, конечно. С мрачным видом с ними нельзя было общаться с ребятами, но эти дети достойны нормального разговора на равных, к ним нужно было отнестись с уважением, а не шутить. Вопрос «И как поплавали?» прозвучал так, будто речь шла о каком-то приключении, и сами дети не поняли, что случилось.
- Дети долго будут помнить трагедию?
- У человека из подсознания вытесняются тяжелые вещи. Но они все равно будут подспудно довлеть. Человека будет что-то тревожить, беспокоить, он станет раздражаться, но не сможет понять, почему это происходит. Это называется «синдром вытесненной травмы». Детям в дальнейшем главное понять, что это в их жизни было, они прошли через этот страшный опыт и оставили его в своем прошлом. Главное, чтобы они не зациклились на трагедии, а пошли дальше.
Юлия Кононова, детский психолог:
- Общение с потерпевшими детьми и подростками в постстрессовой ситуации требует особой тактичности и аккуратности. Вначале нужно установить контакт, снять напряжение и дать понять детям, что их никто не будет ругать.
Затем проявить заинтересованность к ним и поговорить на отвлеченные темы, и только потом аккуратно расспросить о случившимся, без давления и напора. При сопротивлении не настаивать и дать еще время.
Профессиональный психолог в данной ситуации подбирает и взвешивает каждое слово. Но Павел Астахов сказал так, как ему подсказывали его интуиция, опыт, склад характера. Я не думаю, что девочкам он нанес какую-либо травму своими высказываниями.
- Тем не менее, профессиональный психолог мог бы задать школьникам такой вопрос?
- Профессиональный психолог подобрал бы другие слова. Вряд ли бы он задал такой вопрос.
Елена Добробабенко, психолог.
- Павел Астахов назвал свой вопрос детям неким «психологическим приемом». Я могу точно сказать - это не психологический приём. Такие вопросы задают люди, которые умеют профессионально вести беседы, не вникая сильно в суть проблемы. Это, действительно, навык, наработанный годами. Только в данной ситуации с детьми он оказался неуместным. Может, Астахов задумался о своем, отвлекся. Впрочем, о чем он думал в тот момент, лучше спросить у него.
